– Ничего, ничего! Я понимаю! – Продавщица оставила меня одного.
– Сейчас приедут! – успокоил я, возвратившись в торговый зал, сердобольную продавщицу и Андрея, изнывавшего от неведения.
В подтверждение моих слов с улицы донесся вой сирены. К воротам прокуратуры подкатили сразу три оборудованные спецтехникой автомобиля. Высыпавший из них отряд моментально оцепил прилегающий к магазину участок улицы, и работа по обезвреживанию взрывного устройства закипела.
Обалдевший Андрей наблюдал сквозь витрину за происходящим, натурально разинув рот.
– В чем дело?! – вылетая из магазинных недр, всполошился мужчина с усами а-ля Буденный.
– Жена у покупателя рожает! – пояснила девушка за прилавком.
– Она что – противотанковую мину рожает?! – закричал усач, присоединяясь к группе наблюдателей в составе меня и Журенко.
Кутерьма за витриной стала приобретать характер целенаправленных действий. Саперные силы рассредоточились вокруг нашего вездехода, который и без того выглядел как после взрыва.
– Всем покинуть помещение! – забегая в магазинчик, скомандовал суровый парень в каске. – Воздушная тревога!
– Вы что – шутите?! – Усатый попятился к прилавку.
– Шучу! – гаркнул страж порядка. – Сколько человек у вас в лавке?
– Двое!.. Четверо! – поправился «буденовец», выгребая из кассы наличность.
– Во двор выход есть?! – спросил сапер, озираясь.
– Там! – Продавщица указала на дверь подсобки и первая, подавая пример всем остальным, потрусила из торгового зала.
За ней устремился расстроенный усач.
– Это же моя ма… – Я успел зажать Журенко рот ладонью и подтолкнул его в указанном направлении.
– Ничего не понимаю! – мрачно сказал Андрей, когда мы очутились во дворе. – Ты что-нибудь понимаешь?!
Земля под ногами неожиданно вздрогнула, и одновременно с другой стороны дома прозвучал оглушительный хлопок.
– У тебя на кого машина была оформлена? – спросил я у Андрея с сочувствием.
– На меня! – ответил он, тревожно прислушиваясь к долетавшим с улицы крикам. – По доверенности. А почему – была?
После того как мы выглянули на улицу и убедились, что машина Журенко восстановлению не подлежит, повод у нас появился веский.
Разрушенные останки «уазика» саперы погрузили на платформу и повезли анализировать. А мы, затоварившись, вернулись в тот же двор и устроились на детской площадке.
– И все-таки реально, кто хозяин «козла»? – продолжал я допытываться, открывая бутылку.
– Какая теперь разница?! – удрученно отмахнулся Журенко. – Прапорщик из Долгопрудного! Он вроде в запас ушел и куда-то на нефтяные разработки подался! Хрен его теперь сыщешь!
– Это хорошо, что хрен сыщешь, – сказал я, разливая водку в бумажные стаканчики. – Значит, машина не твоя. Пусть менты копают. Если докопаются, что твоя, – флаг им трехцветный в руки. Скажешь, что по ошибке подорвали. С бизнесменом перепутали каким– нибудь.
– Ага! – хмыкнул Андрей. – Перепутали «Запорожец» с «шестисотым»!
– А не докопаются, – я передал ему стаканчик, – сам ты с заявлением не лезь. Я тебе другого «козла» куплю.
Мы выпили за погибший рыдван.
– Так это тебя, что ль, хотели на небо отправить, Саня?! – стало постепенно доходить до Журенко. – Дела! Мне Шибанов что-то намекал такое: «Неприятности, дескать, у нашего Угарыча! Ты с ним поменьше якшайся!»
– Правильно он тебе намекал, – подтвердил я, закуривая. – Рядом со мной тебе больше появляться не стоит. Я тебя сам найду, когда все рассосется.
– Ты что?! – В голосе Журенко звучало искреннее беспокойство. – Задолжал кому?!
– Мне задолжали. – Бросив сигарету в песочницу, я встал. – Дальше мы врозь пойдем. Там у тебя книжка моя осталась, так ты ее сбереги.
«Ах, Задиракин, Задиракин! – думал я, раскачиваясь в полупустом вагоне подземки. Не дорога тебе, Задиракин, честь мундира! Продался ты, Задиракин, людоедам позорным! И гореть тебе за это в аду! И все же интересно, как это ты, Задиракин, рассчитал, что я с Журенко встречусь, да еще и сяду в его машину?!»
Но довольно скоро я смекнул, что он ничего и не рассчитывал. Его задачей было сообщить караулившим поблизости боевикам, что я появился. А Журенко из окна его кабинета отлично было видно. Окно как раз на улицу смотрит. Во время допроса он дважды к окну подходил. То есть понял, что Журенко меня у ворот дожидается. Кого же еще, как не меня, пасет мой товарищ по алиби?! Пока я спускался вниз, он позвонил на мобильный пассажирам микроавтобуса и предупредил их о непредвиденном осложнении в лице того же Андрея. И те оперативно сменили план. Походя прицепить к «уазику» Журенко взрывное устройство с дистанционным управлением для мастеров такого уровня – плевое дело. Не сяду я в его машину – отлично. Можно подстрелить меня по дороге к метро. Такси на этой улице ловить бессмысленно. Сяду – еще лучше. Вот зачем только Задиракин мне свою осведомленность показал?! Зачем про поездку в Петербург оговорился?! А затем он оговорился, что задел я его за живое своим наглым поведением.
И хотел он, Задиракин, меня уесть на прощание. Хотел чтобы я, прежде чем отнимут у меня жизнь, прикинул, кто в ней – главный, а кто – заместитель.
Заодно с колымагой Андрея развалилась и вся постройка из моих выводов относительно методики устранения. Никакой закономерности в способах ликвидации не существовало и в помине. Наемникам было абсолютно до лампочки: взлечу ли я на воздух, провалюсь сквозь землю или утону в ближайшем пруду. Главное, чтобы я больше не путался под ногами. С подобным прогрессом в поисках утраченной истины я, чего доброго, мог лишиться и всех остальных путеводных нитей. Моего интеллекта в трезвой оценке накопленных сведений уже недоставало. Мне явно требовался свежий и независимый, а важнее, нестандартный взгляд со стороны. Подобным взглядом обладал мой когда-то наперсник, ныне же – кандидат физико-математических наук Митька Вайс. Удачливый предприниматель в Митьке легко сочетался с перспективным ученым. Но душа у него не лежала ни к науке, ни к приращению капиталов. Лежала она все больше к рыбной ловле, азартным играм и светским похождениям. Как он поспевал устраивать свои гешефты, преподавать на кафедре и нести бремя семейной жизни, одному ему было известно. Когда Вайс не рассекал под парусом Красное море, то сплавлялся на веслах по реке Урал. «Если только сбился и вдоль поплыл», – по возвращении выложил мне Митька свою версию гибели комдива Чапаева. Застать Вайса врасплох по месту жительства на Большой Ордынке было столь же трудно, как лису в курятнике. Тем не менее жена его призналась, что ожидается Митька со дня на день. Пока же я решил использовать разницу во времени и познакомиться с пресловутым «близнецом» Галембой.
Сопровождать меня вызвался Матвей Семенович Проявитель. Мы условились встретиться на Смоленской площади. В ожидании своего добровольного, но отнюдь не бесплатного помощника я созерцал массивное здание МИДа. Термитник этот, как и все прочие шесть высотных чудес эпохи сталинского домоводства, смахивал на звездолет, приготовленный к запуску. Дальновидный осетин, как и многие диктаторы Древнего Рима, стремился увековечить свое правление в камне. Верно, Кобе доводилось почитывать в семинарской библиотеке Тацита и Плутарха. Верно, знал он, что камень сохраняется дольше, чем память о военных победах. Оттого и септимонциум выбрал как наглядное пособие. Проще историю переписать, нежели снести эдакие каменные скрижали.
Матвей Семенович подобрал меня в назначенный час. Выглядел он, как всегда, бодрым и свежим. Маневрируя в потоке, он погнал свой автомобиль по Садовому кольцу.
– А сколько вам лет, Матвей Семеныч? – Мой вопрос заставил его задуматься, как если бы он не помнил даты собственного рождения.
– В общей сложности шестьдесят два, – насчитал Проявитель. – Это имеет отношение к нашей операции?
– Вовсе не имеет, – объяснился я. – Просто любопытно, как вы держитесь всегда молодцом.
– Возраст человека, Саша, – загадочно отвечал Проявитель, – измеряется пружинками: сколько растянулось и сколько лопнуло. Вы меня понимаете?
– Очень стремлюсь.
Машина миновала посольство сверхдержавы, и, взяв правее, Матвей Семенович вывернул на Поварскую. С четной стороны улицы мелькнуло кафе «Литератор», отмеченное вывеской с двумя литераторами в цилиндрах, едущими на бескрылых своих тяжеловозах. С нечетной – пронеслась «Летучая мышь». Тут же в погоню припустил Институт мировой литературы во главе с изваянием писателя Горького, похожим на батьку Махно с клееными усами. С четной – дунула академия Гнесиных, с нечетной – промчался Верховный суд… Ну все было на Поварской. Даже ЧОП «Близнецы» за неприметной аркой, опять же по четной стороне.
