Хенрик Вангер вел дело против собственной семьи.
Около семи Микаэль услышал настойчивое мяуканье и открыл входную дверь. Рыжевато-коричневая кошка стремительно проскользнула мимо него в тепло.
– Я тебя понимаю, – сказал Микаэль.
Некоторое время кошка обнюхивала дом. Микаэль налил в блюдечко немного молока, которое гостья не без удовольствия вылакала. Затем она запрыгнула на кухонный диван и свернулась в клубочек, явно не собираясь отсюда уходить.
Когда Микаэль разобрался в материале и расставил все по полкам в понятном ему порядке, на часах было уже начало одиннадцатого. Он вышел на кухню, поставил вариться кофе и сделал два бутерброда. Кошку он угостил кусочком колбасы и печеночным паштетом. За весь день Микаэль ни разу толком не поел, но почему-то не чувствовал особого аппетита. Выпив кофе, он достал из кармана куртки сигареты и вскрыл пачку.
Потом он прослушал сообщения на мобильнике; Эрика на связь не выходила, и он попробовал ей позвонить, но снова услышал только автоответчик.
В качестве одного из первых шагов своего частного расследования Микаэль отсканировал карту острова Хедебю, которую одолжил у Хенрика Вангера. Пока в памяти еще сохранились имена, услышанные от Хенрика во время вчерашней экскурсии, Микаэль вписал на свою карту, кто в каком доме живет. Он быстро обнаружил, что клан Вангеров представляет собой весьма обширную галерею образов и потребуется время, чтобы выучить, кто есть кто.
Около полуночи Микаэль надел теплую одежду и новые ботинки и пошел прогуляться через мост. Он свернул на дорогу вдоль берега, пониже церкви. Пролив и старая гавань были покрыты льдом, но немного дальше Микаэль увидел темную полосу открытой воды. Пока он там находился, подсветку фасада церкви погасили, и его окружила темнота. Стоял мороз, и все небо было усыпано звездами.
Внезапно Микаэля охватило страшное уныние. Он просто не мог понять, как умудрился позволить Хенрику Вангеру уговорить себя взяться за это дурацкое дело. Эрика была права: это пустая трата времени. Ему следовало бы сейчас находиться в Стокгольме – например, в постели с Эрикой – и вовсю строить планы войны против Ханса Эрика Веннерстрёма. Но и тут он не чувствовал особого энтузиазма, поскольку не имел ни малейшего понятия, как браться за это дело. Случись это днем, он пошел бы к Хенрику Вангеру, разорвал контракт и уехал домой. Но с холма возле церкви он мог убедиться, что в усадьбе Вангера уже темно и тихо. От церкви ему были видны все строения этой стороны острова. В доме Харальда Вангера тоже было темно, зато горел свет у Сесилии Вангер, на ближайшей к мысу вилле Мартина Вангера и в доме, который сдавался. В лодочной гавани светился продуваемый домик художника Эушена Нормана, и из его трубы бил мощный фонтан искр. Горел свет и на верхнем этаже кафе, и Микаэль подумал с интересом, живет ли там сама Сусанна и если да, то есть ли с ней кто-нибудь.
В воскресное утро Микаэль спал долго и проснулся в полной панике оттого, что гостевой домик содрогался от невероятного гула. Через секунду он пришел в себя и сообразил, что слышит церковные колокола, зовущие к мессе, и, следовательно, уже почти одиннадцать часов. Он чувствовал себя вяло и потому еще немного полежал. Только когда возле двери раздалось требовательное мяуканье, он вылез из постели и выпустил кошку на улицу.
К двенадцати он уже принял душ и позавтракал, а потом решительно прошел в кабинет и достал первую папку полицейского дела. Но вдруг заколебался, глядя через окно на рекламную вывеску «Кафе Сусанны». Сунув папку в сумку, Микаэль надел куртку.
Кафе, когда он до него добрался, оказалось до отказа заполнено посетителями, и Микаэль сразу получил ответ на отложившийся в голове вопрос: как заведению удается не прогореть в такой дыре, как Хедебю? Теперь выяснилось, что основной доход Сусанне приносят посетители церкви, а также желающие выпить кофе после похорон и других подобных мероприятий.
Вместо посещения кафе он решил прогуляться. «Консум» по воскресеньям не работал, но Микаэль прошел еще несколько сотен метров по дороге, ведущей в Хедестад, и купил газеты на открытой по выходным бензоколонке. Еще час он посвятил прогулке по Хедебю и знакомству с материковой стороной селения. Район неподалеку от церкви и «Консума» считался центром городка и был застроен двухэтажными каменными домами, которые возводились, как прикинул Микаэль, в 1910-х или 20-х годах и образовывали короткую улицу. К северу от въезда в селение возвышались многоквартирные дома для семей с детьми. Вдоль воды, с южной стороны от церкви, располагались преимущественно виллы. Хедебю, несомненно, являлось респектабельным местом, подходящим для проживания представителей власти и чиновников Хедестада.
Когда он вернулся к мосту, наплыв посетителей в кафе Сусанны уже миновал, но она еще хлопотала, убирая со столов грязную посуду.
– Воскресный ажиотаж? – спросил он вместо приветствия.
Она кивнула, убрав выбившуюся прядь волос за ухо:
– Здравствуйте, Микаэль.
– Вижу, вы меня запомнили.
– Трудно было бы не запомнить, – ответила она. – Я видела вас по телевизору на судебном процессе перед Рождеством.
Микаэль вдруг смутился.
– Им просто надо чем-нибудь заполнять выпуски новостей, – пробормотал он и пошел к угловому столику с видом на мост.
Когда они с Сусанной встретились взглядами, она улыбнулась.
В три часа дня Сусанна сообщила, что заведение закрывается: после того как схлынуло нашествие публики из церкви, в кафе заходили только отдельные посетители. Микаэль успел прочесть примерно пятую часть первой папки полицейского дела об исчезновении Харриет Вангер. Захлопнув папку, он сунул ее вместе со своим блокнотом в сумку и быстрым шагом двинулся через мост домой.
Кошка ждала его на ступеньках, и Микаэль огляделся, недоумевая, кому же она, собственно, принадлежит. Тем не менее он впустил ее в дом – все-таки какая-то компания.
Он снова попытался позвонить Эрике, но опять попал только на автоответчик. Было совершенно очевидно, что Эрика на него злится. Микаэль мог бы позвонить на ее номер в редакции или домой, но решил, что не станет, – он уже и так оставил ей достаточно много сообщений. Вместо этого он сварил себе кофе, подвинул кошку на диване, сел за кухонный стол и открыл папку.
Читал Микаэль медленно и очень внимательно, чтобы не упустить какую-нибудь деталь. Когда поздно вечером он отложил бумаги, несколько страниц его блокнота были заполнены записями – заметками на память и вопросами, ответы на которые он надеялся получить в следующих папках. Материал располагался в хронологическом порядке: то ли его пересортировал Хенрик Вангер, то ли сами полицейские в 60-е годы придерживались этой системы.
Самая первая страница представляла собой фотокопию записанного от руки звонка в отдел охраны полиции Хедестада. Принявший звонок полицейский подписался «Н. о. Рюттингер»; «н. о.» Микаэль истолковал как «начальник охраны». В качестве заявителя был указан Хенрик Вангер, имелись его адрес и телефон. Рапорт был датирован: 11.14, воскресенье, 23 сентября 1966 года. Текст отличался краткостью и сухостью:
Звонок от Хрк. Вангера, сообщ., что его племянница (?) Харриет Ульрика ВАНГЕР, рожд. 15 янв. 1950 г. (16 лет), исчезла из своего дома на о-ве Хедебю во 2-й полов. дня в субботу. Заявит. выражает большое беспокойство.
В 11.20 имеется запись о распоряжении направить на место «П-014» (Полицейскую машину? Патруль? Полицейский катер?)
В 11.35 еще более неразборчивым, чем у Рюттингера, почерком вписано:
Конст-ль Магнуссон долож., что мост на о-в еще закрыт. Трансп. катером.
На полях имелась нечитаемая подпись. В 12.14 снова Рюттингер:
Телсвязь: конст-ль Магнуссон долож., что Харриет Вангер (16 л.) пропала днем в субб. Семья крайне обеспокоена. Считает, что д-ка не ночевала дома. Не могла покинуть о-в из-за аварии. Никто из опрошен. членов семьи не знает о месте нахожд. Х. В.
В 12.19:
Г. М. доложили о происшеств. по тел.
Последняя запись, сделанная в 13.42, гласила:
Г. М. на месте в Х-бю; принял дело.
При чтении следующего листа стало ясно, что за таинственными инициалами «Г. М.» скрывался Густав Морелль, который на катере прибыл на остров, где принял на себя командование и составил заявление об исчезновении Харриет Вангер по всей форме. В отличие от первых записей, пестрящих неоправданными сокращениями, рапорты Морелля были напечатаны на машинке и написаны вполне нормальным языком. На дальнейших страницах с поразившей Микаэля скрупулезностью и обилием деталей сообщалось о принятых мерах.
Морелль подошел к делу систематично. Сначала он опросил Хенрика Вангера вместе с Изабеллой Вангер, матерью Харриет. Потом по очереди побеседовал с Ульрикой Вангер, Харальдом Вангером, Грегером Вангером, братом Харриет Мартином Вангером, а также с некой Анитой Вангер. Микаэль пришел к выводу, что их опрашивали в определенном порядке, по убывающей степени важности.
