родней. Жила она в другом городе и была ровесницей Вики. Записи девушки пестрели ванильными постами, постами в стиле «я-мать» и прочей ерундой. Она никак не могла быть той самой мстительницей, которая имела доступ к странице Руслана. С фотографий на них смотрела миловидная девушка с пухлыми щеками, черными волосами, убранными в хвост. Часто с ней фигурировали двое детей, на вид лет семи и десяти. Мужа не было видно, но Женя рассмотрела кольцо на ее правой руке.
– Такая не пойдет на преступление, – хмыкнула Женя. – У них семья на первом месте. За своих детей она и горло бы перегрызла, чужие же – по барабану.
– По себе судишь? – улыбнулась Вика.
– Я не из таких, – быстро ответила она. – Не сюсюкаюсь с Ванькой, он растет мужиком, а не нюней. На собрания в детском саду бывает только Иван и «всыпает» ему тоже он. Но растет хулиганом, ничего не поделаешь, еще и других подбивает. И если в чем виноват – отвечает сам, я не становлюсь грудью и не бью в нее, крича, что я лучшая, а мой ребенок может ломать и крушить, потому что он всего лишь дитя.
Вика засмеялась:
– Ну ты мачеха.
– В прошлой жизни я точно была военным. Кстати, о них! Расскажешь мне?
– О чем?
– Да брось! Я же видела, что он уезжал от тебя утром. Наш доблестный полицейский, – пояснила она, закатив глаза.
– А-а, – протянула Вика, не желая распространяться на эту тему. – Ты о Власове. Говорит, что выделить мне охрану у полиции нет возможности, потому пару дней будет ночевать у меня. В гостиной, – быстро добавила девушка. – Так что ты не думай, ничего такого.
– А это не повредит его расследованию?
– Мне кажется, он не распространяется в своем отделе об этом. Ким считает меня немного «того», – Вика покрутила у виска и чуть улыбнулась, – да еще вино она унюхала, когда была в первый свой приезд. Все эти ночевки – личная инициатива Власова.
– Кто такая эта Ким?
– Дарья Ким, работает с ним. Я думала, ты видела ее с год назад, здесь. Власов говорил мне, что они были в одной группе, когда расследовали убийство той семьи.
– Не припомню что-то ее. Не люблю я полицию, вечно заставляют чувствовать себя не в своей тарелке. Что за странная фамилия, она из Китая?
– Кажется, она наполовину кореянка.
Женя приподняла брови, но через секунду нахмурилась.
– Как можно не поверить тебе, – сказала она, – ведь труп нашего поселкового охранника должен был убедить их в обратном. Нам отрубили свет, а когда он явился туда, его укокошили. Твой Власов говорил тебе об этом?
– Да, и он не мой. А ты сама-то откуда знаешь?
– Иван все-таки юрист, ему открывают то, что могут не сказать другим. А он, в свою очередь, рассказывает мне. Ему голову проломили, он там просто кровью истек.
– Не надо подробностей.
– Ах да, прости. Надеюсь, я помогла тебе, мне пора возвращаться. Еще объяснять Ивану, почему Ольгу уволила. Ему это не понравится.
Они спустились вниз, и Вика открыла ей парадную дверь.
– Что ты ему скажешь? – остановила ее Вика на пороге.
– Что нашла кандидатуру лучше, которая не будет перечить мне, – ответила Женя.
Вика не сомневалась, что такая, как она, найдет, что придумать и какой лапши навесить мужу.
– А Влад?
– Кажется, с ним все, – с некоторым сожалением ответила Женя. – На телефон не отвечает, мои сообщения игнорирует. И пёс с ним! Не скучай тут со своими призраками.
– Я не верю в них, – бросила ей в спину Вика.
– А зря, – приняла серьезный вид Женя. – Иван мне рассказывал, что мы поселились на том самом месте, где стояло поместье старого купца. Богатый был и жадный. А когда пришли «большевики», он, чтобы не отпускать слуг, убил их всех. Наверняка, похоронены где-то под домами.
Женя засмеялась.
– Мне и без твоих сказок хватает страхов к ночи. Сгинь!
Та махнула ей рукой, не оборачиваясь, и скрылась в проеме между забором и воротами.
Глава 17.
Ближе к вечеру позвонил Власов и сообщил, что у него завал на работе, и он приехать не сможет. Хоть он и упорно извинялся, Вика была даже рада. Его настойчивость начинала ее раздражать. Посторонний в доме действовал на нервы, а она привыкла к тишине, как и Скотч. Накануне она спрашивала его, где могут прятаться камеры в доме, но он осмотрел все, заглянул на книжные полки, проверил каждую дверь и уголок, после чего твердо заявил, что камер в доме нет. Видимо, Аня и ее муж были не столь обеспокоены своей безопасностью, как все прочие соседи. К тому же они, судя по всему, были единственной семьей, у кого был охранник. Теперь же Павел отсутствовал, как и все прочие, и по сравнению с соседями Вика оказалась в минусе: ни охраны, ни камер. Но Вика решила одну камеру все же поставить. И то, что Власов был на работе, было, как ни странно, на руку. Если за домом следили (а в предыдущую ночь никто не влез, словно бы знал, что ночует она не одна), то наверняка знали, что эту ночь никто не будет охранять ее. Вика достала из чемодана тяжелый фотоаппарат. Некоторое время она ходила из комнаты в комнату, решая, где удобней его будет оставить. Он должен не привлекать внимания, но и иметь достаточный обзор на случай, если в дом кто-то снова влезет. Ее выбор остановился на высоком шкафу в прихожей, куда складывали шапки, вешали верхнюю одежду и зонты. Здесь коридор делал три поворота, и один из них вел на лестничный пролет. В темноте его будет не видно, решила она, а индикатор можно залепить чем-нибудь, чтобы не привлекал внимания. Она проверила доступный лимит памяти на карте и поставила рычажок на «ночную съемку». Стул она приволокла из кухни, чтобы влезть повыше. Пришлось подложить под него детскую шапку, которую она нашла в шкафу, чтобы объектив смотрел сверху вниз, а не прямо, запись потолка дома Вику не интересовала. Она отошла подальше и проверила, сильно ли заметен он в темноте. На фоне темных обоев он был лишь тенью. Если не знать, что он там, его вряд ли мог заметить посторонний. Удовлетворенная проделанной работой, Вика вернула стул на место за кухонным столом и поднялась в мансарду. На ноутбуке все еще была открыта страница погибшего парня. Она прогнала мурашки и закрыла браузер. Кто бы ни заходил с его страницы и не писал от его лица, в голове у
