озвучила. Леви понимала, что рискует, так много открывая репортерше. Но считала, что разбирается в людях, и, по ее ощущениям, Сара заслуживала доверия. В любом случае без наводки Сары ее команда могла бы узнать о втором убийстве только через несколько дней.
Наконец Сара нарушила тишину.
– Кем бы ни был этот урод, он из другой породы людей.
Произнося эти слова, Сара полезла в сумочку. Содрала обертку с пачки сигарет, которую купила в баре, и взяла одну, прежде чем предложить открытую пачку Леви.
– Куришь?
– Раньше курила, – ответила Леви. – Но несколько лет назад бросила.
– Я тоже. – Сара зажгла сигарету. – Но бывает, знаешь…
– Знаю.
Сара затянулась и мгновение подождала, когда никотин достигнет мозга. Леви смотрела на нее. Она помнила эти ощущения и понимала, почему в минуту стресса бывшие курильщики возвращаются к старой привычке. Себе она такого позволить не могла. Потому что в ее жизни стресс был постоянной составляющей.
– Что насчет подозреваемых? – спросила Сара. – Есть зацепки?
– Мы определились с направлением расследования. Я бы соврала, если бы назвала это зацепкой.
– Старые дела Лонгмана, да? Наверняка Лонгман нажил себе полно врагов, когда был судьей. Так что, наверное, вы стали перебирать его дела в поисках человека, способного на такое зверство.
– Похоже, тебе стоит на меня работать, – улыбнулась Леви. Сделала глоток. – Да, именно этим мы и занимаемся. Точнее, занимались. Проблема в том, что у Лонгмана огромный послужной список. Даже после того, как мы отсеяли часть подозреваемых всеми возможными способами.
– Но ведь теперь все иначе? Со смертью Бланта?
– Посмотрим, – ответила Леви. – Если между жертвами была связь, то это уменьшит количество папок, которые нам предстоит изучить.
– Вам нужно дело, где Блант выступал адвокатом, – заключила Сара. – И таких дел будет не так уж много, так?
– Так, – подтвердила Леви. – Проблема в том, что есть вероятность, что мы попросту имеем дело с маньяком, убивающим юристов. Или юристов на пенсии. Понимаю, это звучит нелепо, но если вдруг окажется, что так и есть, это лишь усложнит задачу. Потому что если убийца выбирает жертв наобум, то бывшие дела Лонгмана ничем нам не помогут.
– Думаю, тебе надо поставить на наиболее перспективный вариант, – предложила Сара. – Если это маньяк, который убивает случайных юристов и так хорошо заметает следы, то его поимка зависит только от везения, так? И, как ты сама сказала, это звучит маловероятно. Но если предположить, что между Лонгманом и Блантом есть связь, что их обоих убили из-за какого-то давнего дела, то по крайней мере тебе есть за что зацепиться. И тогда убийство Бланта действительно сильно сократило список подозреваемых.
Леви не ответила.
С самого утра ее не покидала мысль о столах один, два и три. О том, как далека от совершенства система отсева, к которой пришлось прибегнуть ее команде. Но Сара права. Система отсева больше не имеет значения. Солиситор вроде Адама Бланта мог участвовать менее чем в одном проценте дел Лонгмана. А значит, останется не так много папок. Меньше десяти.
«Но не ноль, – подумала Леви. – Потому что ноль означает, что связи нет и убийца убивает без разбору. Психопат, преследующий юристов».
Леви поднялась. Она не выпила и половины бокала.
– Прости, Сара, но мне пора. Нужно приступать к поискам.
– Поняла.
– Да, Сара…
– Что?
– Спасибо за мотивирующую речь. И за выпивку. Мне помогло и то и другое.
Не убавляя звук динамика, светлоглазый смотрел, как Джоэль Леви отходит от стола, оставив Сару Труман допивать и докуривать в одиночестве.
Поступавшая из динамика информация была важна, и все же он предпочел бы услышать, что именно обсуждали детектив с репортершей. Но в пустом саду паба к ним было не подобраться.
Скоро он узнает. Уж точно скорее, чем они найдут его. Последнее, конечно, тоже произойдет. Но только когда он будет готов. Когда довершит начатое.
Он смотрел, как Труман тушит сигарету, встает из-за стола и идет к парковке. Его она не заметит. Он специально поставил свою машину так, чтобы ни одна из женщин не обратила на него внимания. Поэтому продолжал наблюдать, как Труман садится в машину и уезжает.
«Сара Труман. Важная птица».
Эта мысль родила в нем неожиданное удовлетворение. Всего два убийства, а за ним уже охотится известная репортерша. И когда он закончит, она сможет рассказать потрясающую историю.
Майкл Девлин знал в лицо каждого охранника на входе в здание Центрального уголовного суда Лондона. Стоя в очереди, он тепло поздоровался с каждым. Большинство из них, отвечая на приветствие, назвали его по имени.
В Центральном уголовном суде, больше известном как Олд-Бейли, проходили самые громкие дела Великобритании. Это, в свою очередь, привлекало ведущих барристеров страны. В том числе и Майкла.
Сегодня он присутствовал здесь потому, что шел первый день процесса по делу Саймона Кэша.
Вход в здание суда строго охранялся. Тяжелые, окованные железом двери вели с улицы в вестибюль и зону досмотра. Сквозь нее проходили обвиняемые, свидетели, адвокаты, обвинители и полицейские. Все остальные не могли попасть дальше вестибюля.
За прошедшие годы Майкл успел выучить процедуру досмотра наизусть. Готовый к тому, что его ждет, он проходил все посты за считаные секунды, задерживаясь лишь у рентгеновского аппарата, пока тот пропускал его вещи.
Это утро не стало исключением. Майкл прошел досмотр меньше чем за минуту и теперь спускался по лестнице на минус первый этаж.
Лифтовый холл здесь ничем не отличался от тех, что были на других этажах. Шесть лифтов, по три на каждой стороне. Богато декорированный, но обветшалый. Единственную разницу составляла большая деревянная дверь в правом углу холла.
За ней находились камеры заключенных.
Где Майкл сегодня второй раз в жизни встретится с Саймоном Кэшем.
Майкл зашел в ближайший к двери лифт и нажал на четвертый этаж. Устаревший механизм заработал, и у него екнуло под ложечкой от резкого движения вверх.
Когда двери открылись на четвертом этаже, Майкл вышел и повернул налево. В конце холла – с левой стороны – были старинные двери из дуба и стекла, ведущие в раздевалки, где барристеры оставляли свою одежду XXI века и облачались в мантии века XVIII, которыми так славятся британские суды.
Двери вели в три комнаты. Самой большой была мужская раздевалка, расположенная непосредственно за дверьми. Остальные две были гораздо меньше. Одна предназначалась для женщин. Она находилась справа, сразу у входа. Ее добавили совсем недавно. Как будто сразу не подумали и вспомнили только потом. Ее размер казался почти оскорбительным.
Последняя раздевалка отводилась
