Стивен Бринкман мучился от соучастия в надругательстве над островом и страдал от выбранной карьеры вообще. Работай в частном секторе – так советовал отец. Его старик двадцать шесть лет оттрубил в Лесной службе и не мог сказать ни единого доброго слова о работе на государство. Доведись начать все заново, ворчал отец, я бы ухватился за должностишку на лесопилке. Только частный сектор, сынок!
Да, поступить на службу к Рутхаусу побудило приличное жалованье, но Стивен искренне полагал, будто он сможет что-то изменить. Свежеиспеченный выпускник университета, он наивно верил, что удастся найти золотую середину между заумными любителями зайчиков и безжалостными губителями природы. Всем сердцем верил в единение науки и здравого смысла, в будущее «охраны окружающей среды».
Но его поставили инвентаризовать птиц, жаб и полевых мышей. Вскоре Бринкман считал дни до возвращения домой. Он не желал быть на Жабьем острове, когда начнется расчистка. И никогда не приедет взглянуть, стало ли все как на макете.
Для жилья Рутхаус снабдил работников подержанными автофургонами, но Бринкман редко пользовался своим, предпочитая спать под звездами в обреченном лесу. Здесь можно было бездумно напиваться, не навлекая на себя гнева Криммлера. По вечерам Стивен разводил костер и слушал записи группы «Р.Е.М.» на кассетнике, который ему отдала сестра. Местные жители давно зачислили Бринкмана в чокнутые и не докучали ему.
Стивен коротал время в одиночестве и тишине, изредка нарушаемой лишь криком совы, и потому он удивился, когда к его бивуаку притопал коренастый незнакомец. У человека были белые волосы, стоявшие торчком, но более всего Бринкмана раздражил, несмотря на выпитые полбутылки водки, шерстяной костюм.
– Я ищу собаку, – почти ласково сказал незнакомец.
Бринкман с трудом поднялся.
– Кто вы такой?
– Черного лабрадора-ретривера.
– Тут нет никаких собак, – пожал плечами Бринкман.
– Возможно, с одним ухом. Хотя вы об этом вряд ли знаете.
– Не знаю…
Человек молниеносно прижал Стивена к стволу сосны.
– Я работаю на мистера Роберта Клэпли, – сообщил он.
– Я тоже, – ответил Бринкман. – В чем дело?
– Вы Стивен Бринкман?
– Доктор Бринкман. Пустите…
– Баламут?
– Что? – Бринкман попытался освободиться. – Я биолог.
Человек с волосами торчком сжал ему горло:
– Где эта чертова собака, доктор?
Бринкман негодующе забулькал, но человек ударом под дых сбил его с ног.
– Не понимаешь ты меня, – раздраженно сказал он. Потом прошелся вокруг костра и выругался. – Собаки у тебя нет. Ты не тот.
– Нет. – Хватая ртом воздух, Бринкман поднялся на колени.
– Но ты все же баламут. Мистер Клэпли таких не любит. – Человек вынул пистолет. – А ты с лихвой накуролесил. Нехорошо.
Перепуганный Бринкман выставил испачканные в земле ладони.
– Пару дней назад сюда приезжал парень. У него был черный лабрадор.
– Говори. – Человек сбил с лацкана мотылька.
– Он ходил по пляжу. Моего возраста, сильно загорелый. С ним был большой черный лабрадор.
– Сколько у него было ушей?
– Кажется, два. – Иначе Бринкман наверняка обратил бы внимание.
– Что еще, доктор?
Человек приставил пистолет к виску Бринкмана. Стивен даже не обмочился – отупевший от многодневного пьянства мозг не смог подать команду мочевому пузырю.
– Парень приехал на черном пикапе, – выговорил Бринкман. – С ним была женщина.
– Как она выглядела?
– Красивая. Классная. – Выпитая водка гуляла в Бринкмане.
Иглоголовый ударил его рукояткой пистолета.
– «Красивая» – слишком общо, тебе не кажется?
Бринкман постарался собраться. Он чувствовал, как по лбу течет теплая струйка крови.
– Брюнетка, лет тридцати с небольшим. Волосы вот до сюда. – Бринкман обеими руками показал длину. – Собака вроде бы ее. Лабрадор.
– Стало быть, парочкой они не выглядели.
– Это собака мистера Клэпли? А они ее украли?
Человек в тесном плотном костюме ухмыльнулся:
– Я что, похож на идиота, который тратит время на поиски домашних питомцев? Да? С пистолетом? На, свистун, хлебни еще.
Он сунул Стивену бутылку, тот отхлебнул водки и задумался над словами белобрысого. Это профессиональный убийца, точно. Клэпли прислал его на остров, чтобы убить какого-то парня с собакой. Бринкман был уже так пьян, что все это его позабавило, и он захихикал.
– Хорош ржать! – сказал человек. – Как звали того парня?
– Он не представлялся, – ответил Бринкман и вновь почувствовал у виска холодный ствол пистолета. – Они не назвались, ни тот, ни другая. Зачем мне врать?
– Это я и хочу выяснить.
Потом у Бринкмана резко упало настроение – под воздействие водки такое случалось и прежде. Он вспомнил, что ему понравились тот парень и очень красивая женщина с черной дружелюбной собакой. Они такие милые, пришли в ужас от того, что здесь происходило, – от уничтожения жаб, например. Всем остальным было наплевать.
И вот теперь, мрачно думал Бринкман, я выдаю их убийце с ирокезом на башке. Вот так же я выдал Криммлеру Bufo quercicus и предал весь этот благословенный остров. Что ж я за скотина такая, печалился Бринкман.
– Говори имя, – потребовал убийца. – Считаю до шести.
– Почему до шести? – У Бринкмана заплетался язык.
– Это мое счастливое число. Три – тоже хорошее. Хочешь, чтобы я считал до трех? Раз… два…
Бринкман ухватил ствол пистолета.
– Слушайте, я не знаю, как зовут того парня, но мне известно, где он остановился на ночлег.
– Уже что-то. – Посланец Клэпли убрал пистолет в кобуру и сделал знак – веди.
Биолог подхватил керосиновый фонарь и шумно двинулся через лесок. Его уже крепко забрало и мотало из стороны в сторону. Стукаясь о стволы деревьев, Бринкман ковылял напрямки сквозь кустарник и слышал, как сзади ругается незнакомец. Сукастые сосенки и шипастые кусты явно взимали дань с его шерстяного костюма.
Даже не план, а просто идея Бринкмана состояла в том, чтобы добраться до какой-нибудь полянки и, резко развернувшись, огреть незнакомца фонарем. Только добрая водка могла внушить Бринкману столь высокую оценку собственной силы и проворства, но сердце пылало неподдельным и праведным гневом. Иглоголовый захватчик стал идеальным символом грубой смертоносной силы и грозящего острову зла. Ведь здорово – оглоушить эту сволочь и сдать полицейским! И что потом? А потом спокойно сидеть и наблюдать, как изворачивается Роберт Клэпли, пытаясь объяснить прессе свои махинации – спустил с цепи вооруженного бандита затравить на острове «баламутов». Стивен заулыбался, преждевременно вообразив заголовки в газетах.
Внезапно сосны кончились, и Бринкман вышел на опушку, осветившуюся бледно-желтым светом фонаря. Он разглядел приземистые машины, корявые борозды засохшей грязи, ощутил под ногами разъезженную колею и понял, где очутился. Место подходящее. Бринкман глотнул прохладный солоноватый воздух и ускорил шаг.
– Эй ты, придурок! – послышалось сзади.
Доктор Бринкман не обернулся, но краем глаза заметил, что на нож бульдозера, словно в театре теней, упала трепещущая тень.
– Эй! По-твоему, это смешно?
Незнакомец торопливо приближался, а Стивен пошел медленнее, стараясь изгнать гудение в голове и считать шаги убийцы. Он понимал, что бросок должен быть абсолютно точным и безошибочным… К сожалению, злоупотребление спиртным препятствует безупречному расчету.
Когда Бринкман развернулся и махнул тяжелым фонарем, незнакомец был от него шагах в пяти и вне досягаемости. По инерции Стивен крутанулся вокруг себя, и безудержное вращение прекратилось, лишь когда фонарь грохнулся о покрышку четырехтонного экскаватора. Полыхнуло бело-розовым, потом ярко-синим, раздался резкий хлопок, за ним другой, громче – взорвался фонарь, – и потом еще какой-то щелчок. Не почувствовав боли от пули, Бринкман рухнул в темноте и пьяно подумал, как приятно, когда из тебя мокро вытекает кровь. Не поднимаясь, он попытался бежать, беспомощно поскреб ногами по земле, потом замер.
Наступила мертвая тишина, и Стивен на секунду обрадовался – наверное, незнакомец решил, что он мертв, и убежал. Но потом раздался рев бульдозера, выхлоп и скрежет включаемой передачи. Тогда Бринкман все понял. Даже в пьяном угаре он понял, что сейчас произойдет. Наверное, его должен был обуять ужас, но Стивен Бринкман испытал лишь страшную усталость. Он устал, ему холодно и мокро, хочется спать и больше ничего. Заснуть где угодно, любое место подойдет. Даже глубоко под землей среди раздавленных маленьких жаб.
Твилли снился остров Марко. Во сне Твилли был мальчиком, бежал по белому пляжу и звал отца. Весь берег, насколько хватало глаз, был утыкан отвратительными многоэтажками. Здания необъяснимо уходили в облака и, закрывая солнце, отбрасывали огромные холодные тени на пляж, по которому бежал Твилли, подмышкой зажав коробку из-под ботинок, полную ракушек.
