– Может, для отвода глаз? Чтобы отвлечь внимание от чего-то другого?
– В этом не было никакой нужды. В бригаде, которая проводила досмотр поезда, имелись их люди.
– Чем все окончилось?
– Вот в этом и фокус. Назаров тут же просек, что в его вещах закладка. Не стал раздумывать и избавился от нее. Собака вышла на запах, но обыск ничего не дал. Искавшие потянули пустышку.
– Значит, Назаров держался осторожно?
– Я бы сказал настороженно. Похоже, что он все время чего-то опасался.
– Ты не заметил, Назарову что-то угрожало?
– Раз ваша артель села ему на хвост, значит, и сейчас угрожает.
– Гордов, брось эти шуточки. Я серьезно.
– Если серьезно, он чего-то опасался. Надо иметь в виду и пропавший пакет с наркотой. Там, судя по его словам, товара было не меньше, чем на один кг. Это деньги. Думаю, у тех, кто делал закладку, образовалась в кармане брешь.
– Тогда зачем закладывали?
– Думали, что Назарова застопорят, а товар свои люди вернут. И потом у них есть надежда, что он пакет не выкинул, а перепрятал. Ради этого его могут пощупать.
– Случаем не знаешь, где он поселился?
– Случаем знаю. Если он говорил правду, то в Акуловке.
– Где это?
– Классиков читать надо, – Гордов усмехнулся. – «Поселок Пушкино горбил Акуловой горою, а низ горы деревней был, кривился крыш корою…» – Это там, где за деревнею дыра, куда уходит солнце? Тогда знаю. Я могу воспользоваться твоим телефоном?
– Как своим.
Грызлов набрал номер.
– Яков Алексеевич? Я с раскопок. Есть причина позаботиться о сохранности экспоната. Поселился он в Акуловке. Ярославская жэдэ. Станция Мамонтовка. Как бы его там неосторожно не повредили. Друзья из Азии. Вы меня поняли? Об остальном по приезде.
Два сотрудника ФСБ – капитан Лысенко и лейтенант Черных – приехали в Мамонтовку к полудню следующего дня. Отправляя их на задание, полковник Федорчук приказал как можно точнее определить, что представляет собой сестра Назарова, как долго она проживает в Московской области, где работает, на какие средства живет. Предстояло выяснить также, нет ли за Назаровым слежки. Для уточнения обстановки Федорчук повторил слова Грызлова: «Им могут интересоваться друзья из Азии». И уточнил:
– Нельзя допустить, чтобы с Назаровым что-то случилось.
Оперативники нашли дом, где жила сестра Назарова, зашли во двор. Поинтересовались, нельзя ли здесь снять дачу на лето. Оказалось, уже пять лет к хозяйке приезжает одна и та же семья, и ломать договора она не станет.
Попив воды, которую, как объяснила хозяйка, они приносят от родника, сотрудники вышли на улицу. Прошли ее от начала до конца.
Асфальтовая узкая лента была зажата между высоких дачных заборов. Самым удобным местом для засады на пути Назарова мог стать узкий, заросший травой аппендикс, сбегавший по склону к реке.
«Тулупов тупик» прочитал Лысенко надпись на металлической табличке.
Вскоре в поселке появились два таджика. Первым на них обратил внимание Черных. Подтолкнул напарника локтем.
Таджики прошлись по дороге почти тем же маршрутом, что и оперативники, постояли возле дверей дома сестры Назаровой, заглянули в Тулупов тупик.
– Что-то они мне не нравятся, – сказал Лысенко.
Когда таджики зашли в магазин, Черных потерся возле них, небрежно помахивая черной коробкой плейера. Портативный металлоискатель, заложенный в нее, выдал в наушники звуковые сигналы. Два ножа, два пистолета – так, руководствуясь опытом, определил вооруженность таджиков Черных.
– Пощупаем? – спросил Черных.
– Выждем, – сказал Лысенко. – Пусть проявятся.
Однако события развернулись иначе. Проявиться таджикам не удалось, хотя, что именно случилось, оперативным работникам проследить не удалось: они в это время находились в другой стороне, ожидали приезда Назарова из Москвы.
В сумерках оба таджика прошли в тупик, намереваясь там дождаться темноты и возвращения Назарова, который должен был обязательно пройти мимо. Вдруг послышался шум голосов. Таджики заволновались. Люди появились, откуда их не ждали: со стороны речки Учи. Там имелась тропинка, но тянулась она по склону и была неудобной. Без особой нужды, да еще в сумерки, по ней не ходили.
Сделав вид, будто остановились в тупичке справить нужду, таджики хотели пропустить двух парней, шедших снизу. Но все пошло по иному сценарию.
Первым к таджикам приблизился высокий рыжий качок.
– Слушайте, тюбетейки, – он вынул из кармана маленький черный револьвер, сунул указательный палец в скобу спускового крючка и пару раз прокрутил оружие, как вертушку. – Знаете, что это такое?
– Э, – сказал тот, что был постарше и повыше, – нам здесь теперь ходить нельзя, да?
– Ходить можно, но не вам двум.
Рыжий вдруг сжал крюк рукоятки револьвера в кулаке и направил ствол в грудь Высокого.
– Колян, обыщи его.
Улов оказался красноречивым: нож с узким, слегка искривленным лезвием и наборной костяной рукояткой, стрелялка одноразового действия, замаскированная под авторучку, и два запасных малокалиберных патрона к ней.
– Значит, гуляем? – спросил Рыжий язвительно. – Кто тебе это место для прогулок выбрал? Джабар?
Абдували понял, что русские пристали к ним не случайно, значит, изображать невинность нет смысла и лучше вести дело к мировой.
Напарник Абдували, Исломи Сурхабов, сдал оружие сам. У него в кармане оказался «макарыч», в другом – электрошокер.
Николай собрал оружие и бросил его в черный полиэтиленовый пакет. Рыжий, отступив от Абдували на два шага, убрал револьвер в карман.
– Мы не менты, – сказал он, – и положить вас здесь нам заказа не делали. Потому гуляйте дальше. Но только отсюда по дороге к станции. И гуляйте плавно, без резких движений. Я с первого раза не стреляю. А вот увижу во второй раз… Вы оба поняли?
– Совсем, – ответил Абдували.
Таджики, понурив головы, двинулись по дороге к железнодорожной станции.
Оперативники, ждавшие приезда Назарова, увидели таджиков на шоссе.
– Проверим? – спросил Черных.
– Стоит, – согласился Лысенко. Достал из кармана удостоверение. – Милиция. Прошу предъявить документы.
Они отвели задержанных в сторону от дороги. Обоих обыскали, ощупав каждый шов, вывернув все карманы. Оружия, даже перочинного ножа, у таджиков с собой не было.
– Как же ты так махнул? – спросил Лысенко у Черныха. – Говорил, они набиты металлом.
– У меня в наушниках так и пело…
– Ладно, – оборвал его Лысенко: прокол был явно виден. – Кончай спорить. У них, должно быть, яйца железные.
Он обернулся к таджикам:
– Что вы делали в Акуловке?
– Гуляли, гражданин начальник.
– Ночью?
– Днем гулять времени нет. Всегда ночью гуляем.
– Ладно, кончай лапшу на уши вешать. Вы кого поджидали?
– Никого. Уже уходить собирались, на нас налетели. Трам-тарарам. Прямо испугались очень.
– Смотрю, до сих пор дрожишь. Выходит, вы жертвы?
– Мы жертвы.
Лысенко прекрасно представлял бессмысленность разговора, который ему приходилось вести с задержанными таджиками. Если и вправду их кто-то подрядил заделать Назарова, то они подготовились к делу серьезно. При всем старании суду не докажешь, что появление ночью в подмосковном поселке людей, не живущих там, – преступление. Тем более у обоих задержанных есть справки о регистрации в Москве.
– Значит так, гражданин Рахимов. Признаваться вы не намерены?
– Ничего не совершал, – сказал таджик. – Аллах свидетель.
– Это серьезно, – согласился Лысенко. – И вот что, ребята, считайте – вам повезло. Я сегодня добрый. Вы знаете, что здесь рядом запретная зона водоканала? Нет? Очень плохо. Теперь считайте, что я вас предупредил. Понятно?
– Понятно, начальник.
– Если понятно, скажи, что лучше калым или Колыма?
– Начальник, у нас молодому мужику плохо и то и другое.
– Может быть, но Колыма все равно хуже. Теперь валите.
Сотрудники службы наружного наблюдения ФСБ начали следить за Андреем, едва тот вышел из здания министерства.
Он лишь на мгновение задержался на крыльце, быстро огляделся и через боковой проход в ограде вышел из сквера в Пыжевский переулок. Пройдя его, свернул налево на Старомонетный и дошел до станции метро «Полянка».
Шел спокойно, деловито, не осматривался, и вести его было нетрудно.
Доехав до «Боровицкой», Андрей перешел на «красную линию» и вышел на Ярославском вокзале. В кассе пригородных поездов взял билет до Пушкино. Сел в электричку, шедшую до Александрова.
Сопровождавшие, соблюдая дистанцию, последовали за ним.
Андрей вошел в вагон и огляделся. За грязными окнами тускло светились желтые огни вокзала. В электричке пахло мочой и кислой капустой. В проходе валялись блестящие обертки от мороженого, фантики от жвачек, под скамейкой лежала нестандартная бутылка из-под пива.
Выбрав скамейку почище, Андрей сел и огляделся. Народу было немного.
