— Может быть, о своей работе?
— Ага, я рассказываю, как мы проводили арест, а она спрашивает, имели ли место проявления жестокости со стороны полиции.
— О Господи! Элис перешла на сторону врага?
— Она считает, что вражеская сторона — это мы. — Фрост поглядел на Джейн. — А знаешь, тебе повезло. Габриэль — один из нас. Он врубается в то, что мы делаем.
Да, Джейн повезло — она вышла замуж за человека, понимающего, насколько сложно защищать закон. Однако Риццоли знала, как быстро порой распадаются даже самые счастливые браки. Во время прошлогоднего рождественского ужина Джейн стала свидетелем того, как развалился брак ее родителей. Она видела, как совершенно чужая блондинка разрушила их семью. И понимала: Барри Фрост оказался на пороге супружеской катастрофы.
— Скоро будет барбекю — мама каждый год устраивает его для соседей. Туда явится Винс Корсак, так что получится встреча бывших коллег. Может, придешь?
— Ты меня, что ли, из жалости приглашаешь?
— Я так и так хотела тебя позвать. Да я и раньше тебя приглашала, только ты никогда не приходил.
Фрост вздохнул.
— Это из-за Элис.
— Что-что?
— Она ненавидит полицейские тусовки.
— А ты ходишь на ее юридические вечеринки?
— Ага.
— Ну и что за фигня?
Фрост пожал плечами.
— Понимаешь, мне просто нужно, чтобы она была счастлива.
— Мне очень не хочется говорить это…
— Тогда и не говори, ладно?
— Элис — порядочная сучка, да?
— О боже! Обязательно было обзывать ее?
— Прости. Но она действительно сучка.
Барри покачал головой.
— Неужели все против меня?
— Я за тебя. Я тебя оберегаю. Потому и говорила, что от этой Джозефины нужно держаться за миллион километров. Я очень рада, что ты наконец понял, почему я так сказала.
Фрост еще сильнее вцепился в руль.
— Я все думаю, кто она на самом деле. И что, черт возьми, она скрывает.
— Завтра нам должны сообщить хоть что-нибудь об отпечатках ее пальцев.
— А вдруг она прячется от бывшего мужа? Может, все из-за этого?
— Если бы Джозефина скрывалась от какого-нибудь психа, она наверняка сказала бы нам об этом, как думаешь? Мы же вроде как хорошие. Зачем убегать от полиции, если ты ни в чем не виновата?
Фрост продолжал смотреть на дорогу. До поворота на каньон Чако оставалось еще пятьдесят километров.
— Мне очень хочется это понять, — признался он.
Проведя всего лишь десять минут под местным солнцем, Джейн поклялась, что больше не станет жаловаться на бостонское лето. Через несколько секунд после того, как они с Фростом вышли из взятой напрокат машины с кондиционером, у нее на лице тут же выступил пот, а песок был таким горячим, что, казалось, обжигал ступни сквозь туфли. Солнце пустыни сияло так ярко, что Джейн щурилась даже под темными очками, которые приобрела на одной из попавшихся по пути заправочных станций. Фрост купил такие же, и в сочетании с костюмом и галстуком они наверняка придали бы ему сходство с агентом секретной службы или персонажем из «Людей в черном», если бы его лицо не приобрело такой тревожно красный оттенок. Создавалось впечатление, что у него вот-вот прихватит сердце.
«Как же этот старикан умудряется работать?» — удивилась про себя Риццоли.
Заслуженному профессору Алану Куигли было семьдесят восемь лет, однако это не мешало ему, преклонив колени, сидеть на самом дне раскопа и терпеливо ковырять совком в каменистой земле. Его изношенная грязная панама с загнутыми по бокам полями казалась такой же старой, как и он сам. Профессор трудился в тени брезентового полога, однако даже в этом случае здешняя жара запросто могла свалить и куда более молодого человека. Действительно, студенты из его бригады уже закончили работу и теперь дремали в тени неподалеку, но старый профессор продолжал откалывать камни и собирать в ведро рыхлую землю.
— Появляется определенный ритм, — пояснил Куигли. — Дзен-раскопки, так я это называю. Молодые ребята выкладываются полностью, выплескивают всю нервную энергию. Они считают, что мы ищем клад, а потому торопятся найти золото быстрее других. Или хотя бы до конца семестра — если он приходит раньше. Они либо полностью истощаются, либо, обнаруживая лишь землю и камни, теряют интерес. Так или иначе, но это случается с большинством. Однако серьезные ребята — те редкие личности, которые продолжают работать, — понимают, что человеческая жизнь проходит в мгновение ока. За один сезон невозможно раскопать то, что копилось веками.
Сняв солнечные очки, Фрост вытер со лба пот.
— Так что же… э-э… что вы откапываете там, профессор?
— Мусор.
— Как?
— Это мусорная куча. Место, куда сваливали отходы. Мы ищем битую посуду, кости животных. Изучая то, что считали нужным выбросить, можно многое узнать о том или ином обществе. А здешняя община была крайне интересной. — Куигли натужно крякнул и поднялся на ноги, вытирая рукавом обветренный лоб. — Эти старые колени уже давным-давно пора заменить. Первое, что портишь, занимаясь нашей профессией, — это проклятые колени. — По приставной лестнице он выбрался из раскопа. — Роскошное место, правда? — проговорил профессор, окидывая взглядом пейзаж — долину, усеянную древними развалинами. — Когда-то этот каньон был обрядовым местом, здесь совершали священные ритуалы. Вы уже посмотрели парк?
— Боюсь, что нет, — ответила Джейн. — Мы только сегодня прилетели в Альбукерк.
— Вы так долго добирались из Бостона и не хотите посмотреть на каньон Чако? Одно из лучших мест раскопок в стране?
— У нас мало времени, профессор. Мы приехали, чтобы поговорить с вами.
Он фыркнул.
— Тогда вам придется оглядеться, ведь это место и есть моя жизнь. Я провел в этом каньоне сорок сезонов — во всяком случае, все то время, когда не нужно было читать лекции в университете. А теперь я ушел на пенсию и могу полностью посвятить себя раскопкам.
— Поискам мусора, — добавила Джейн.
Куигли рассмеялся.
— Да. Полагаю, можно сказать и так.
— А Лорейн Эджертон работала в этом же месте?
— Нет, мы стояли вон там, по другую сторону каньона. — Профессор указал на скопище каменных руин, видневшихся вдали. — Со мной работала бригада студентов — старшекурсники и аспиранты. Обычная смесь. Некоторые из них и в самом деле интересовались археологией, а иные приехали, только чтобы получить диплом. Или повеселиться всласть, а может, даже потрахаться.
Джейн не ожидала услышать грязное словцо из уст семидесятивосьмилетнего старика, однако этот человек большую часть жизни провел, работая бок о бок с сексуально озабоченными студентами.
— Вы помните Лорейн Эджертон?
— О да. После того происшествия я конечно же не забыл о ней. Эта девушка была моей аспиранткой. Весьма целеустремленной и крепкой, как скала. Во всем том, что случилось с Лорейн, разумеется, хотели обвинить меня, хотя она сама прекрасно могла за себя постоять.
— Кто хотел обвинить вас?
— Ее родители. Они были безутешны, ведь Лорейн — их единственная дочь. Поскольку руководил раскопками именно я, они решили, что это моя вина. Они судились с университетом, но, разумеется, дочь уже нельзя было вернуть. Видимо, именно из-за этого отца Лорейн в конце концов хватил инфаркт. Ее мать умерла несколько лет спустя. — Куигли покачал головой. — Самое удивительное, что эту девушку будто бы поглотила пустыня. В один прекрасный день она села на мотоцикл, помахала рукой и исчезла. — Профессор поглядел на Джейн. — А теперь, вы говорите, ее тело обнаружили в Бостоне?
— Но мы считаем, что ее убили здесь, в Нью-Мексико.
— Прошло так много времени. И только сейчас мы узнали правду.
— Не всю. Именно поэтому мы и приехали.
— Тогда нас допрашивал какой-то детектив. Кажется, его звали Макдоналд или что-то в этом роде. Вы говорили с ним?
— Его звали Макдауэлл. Он умер два года назад, но все его записи теперь у нас.
— О Господи! А ведь и он был младше меня. Все они были моложе, и все уже умерли. И Лорейн. И ее родители. — Профессор устремил на Джейн взгляд своих ясных голубых глаз. — А я по-прежнему жив и здоров. Никогда не знаешь, что тебя ждет, верно?
— Профессор, я понимаю, это было давно, но мы очень просим вас вспомнить то лето. Расскажите нам о дне, когда исчезла Лорейн. И обо всех студентах, с которыми вы тогда работали.
— Детектив Макдауэлл опросил всех, кто тогда был здесь. У вас наверняка сохранились эти записи.
— Но ведь вы лично знали студентов. И наверняка вели полевой дневник. Документировали раскопки.
Профессор Куигли встревоженно посмотрел на Фроста, чье алое лицо стало еще на тон ярче.
— Молодой человек, я вижу, вы больше не в состоянии выносить эту жару. Может, лучше поговорим в моем кабинете? Это в административном здании парка. Там есть кондиционер.
