– Я огорчусь, – произнесла доктор. – Очень.
Лавиби едва не подавился. Но когда он поднял глаза на женщину, та уже смотрела в иллюминатор, и ее смуглое лицо ничего не выражало.
Теперь, вспомнив обо всем этом, Тэсс задумчиво подняла глаза к небу – чистому и безоблачному; ничто не предвещало новый шторм. Единственное, что расстраивало, – они уже очень давно не видели берега. Лишь на второй день путешествия, ближе к началу третьей вахты, они вроде бы заметили какие-то очертания, нарушавшие ровную линию горизонта. Странник шел достаточно близко, и они разглядели остров со скалистыми берегами, тонущий в молочном тумане, как остров Четырех Ветров. Туманное пятно напоминало округлый кокон: оно затрагивало только прибрежные воды, не расползаясь вширь.
Путешественники немного поспорили: не стоит ли причалить и поискать кого-нибудь, чтобы дать повторный сигнал в Большой мир. Джер был против, Ласкез и Мади Довэ – за. Тэсс склонялась к тому, чтобы поддержать лавиби, но этого не потребовалось: корабль сам начал резко менять курс, не внемля никаким просьбам и приказам. Остров остался далеко позади. Впоследствии Тэсс увидела, что на карте из кабинета управителя он помечен как Рэва и что нарисованная линия пути обходит его. Примерно по такой дуге, какую и сделал Странник.
– Эй!
Тэсс обернулась. К ней шла Таура, медленно и осторожно ступая по доскам. Тэсс улыбнулась и шагнула навстречу:
– О, тебе лучше?
Первые два дня шпринг пролежала пластом в каюте, почти не вставая и отказываясь от пищи. Качка и близость такого количества воды сказались на ней сильнее, чем на остальных, впрочем, Тэсс сомневалась, что дело было исключительно в этом. Другая причина ее подавленного настроения так никуда и не исчезла. Но накануне вечером Таура все же взяла себя в руки и вышла на палубу, улыбаясь. Она улыбалась и теперь, щуря ярко-зеленые глаза:
– Все хорошо. Такой приятный ветерок. Я привыкну.
Тэсс заметила, что шпринг держит что-то под мышкой. Это оказался уже знакомый альбом со снимками. Таура не расставалась с ним с тех пор, как забрала его у Джера. Впрочем, лавиби почти не возражал. Для него альбом был кучкой замусоленных бумажек, для шпринг – памятью и, возможно, даже надеждой.
– Ты видела свои снимки, Тэсси? Ты есть на пяти или шести.
– Нет, – отозвалась она.
– Хочешь посмотреть?
Тэсс не любила разглядывать собственные снимки: она получалась плохо и совсем не так, как в жизни. Как будто за мгновение до щелчка затвора ее загораживал кто-то необыкновенно уродливый. Но отказать Тауре Тэсс не смогла, к тому же других занятий у нее сейчас все равно не было.
Пройдя немного по палубе, девушки сели на две пустые бочки, в которых, видимо, когда-то хранились фрукты. Таура разложила альбом на коленях и открыла его:
– Смотри… это тот Выпуск, который был, еще когда мы были маленькими. Наверное, первый при ло Паолино, ведь он управляет Кровом столько же, сколько мы тут живем.
– Ты и это знаешь? – невольно усмехнулась Тэсс.
Шпринг быстро кивнула:
– До него была какая-то женщина. Я слышала, ее сняли, потому что… ну вроде как при ней отсюда часто сбегали. Наверное, она была злая. А вот ло Паолино…
– Да-да, самый замечательный на свете, – рассеянно подтвердила Тэсс, вглядываясь в общий снимок.
Она помнила этих хмурых ребят, на которых она, как и многие малыши, восторженно смотрела снизу вверх. Наверное, для управителя, только-только получившего свою должность, первый Выпуск действительно был очень важен, раз он сохранил этот снимок. И к чему такая сентиментальность? Самой Тэсс не казалось, что стоит придавать значение подобным пустяковым вещам. В конце концов, воспитанники покидали Кров почти каждый юнтан. Да и вообще. Слухи, будто Паолино родом из Большого мира, его столичный облик, найденный в ящике пистолет…
Тэсс решила пока не забивать себе голову. Таура уже перевернула страницу:
– Старая ла доктор… помнишь ее?
Годри Сихара, стоявшая над своим столом со скляночками, рассеянно и мягко улыбалась. Ее седеющие волосы были заплетены в две длинные косы.
– Она так долго пыталась научить Ласкеза говорить…
Тэсс уважала старого доктора именно за это. Ла Сихара уехала обратно в родной Лар вскоре после того, как остров покинули серопогонные. Так что она успела снова услышать голос мальчика, которого очень любила. Ла Сихара оставила теплые пожелания многим подопечным и пообещала навещать их. Правда, этого так и не произошло, и большинство сирот ее быстро забыли: такая же приветливая, но вдобавок молодая и красивая Мади Довэ заняла не только должность врача, но и место в их юных сердцах. Ее снимок был здесь же, рядом: доктор стояла на фоне океана и улыбалась, щурясь от Зуллура.
– Интересно, они что, гуляли там только вдвоем? – насупившись пробормотала Таура.
Тэсс усмехнулась:
– Может, ее снимал не управитель. Мало ли с кем…
– Наверняка он… – Таура вздохнула. – Какая же она красивая. Мне никогда такой не стать. Ты знаешь, сколько ей?
– Около тридцати юнтанов, – рассеянно ответила Тэсс. – Побольше даже.
– Она в два раза старше меня, а я в свои шестнадцать просто ужасна… – вздохнула шпринг.
– Не надо так говорить. – Тэсс потрепала ее по плечу. – Мы все разные, вот и все.
– Настолько разные, что именно по доктору все вздыхают – и старшие, и воспитатели? – Шпринг грустно провела когтистым пальцем по снимку Мади Довэ.
– Ты тоже многим нравишься, – возразила Тэсс и, не удержавшись, прибавила: – Да ты на меня посмотри. Более непопулярной девчонки не найти, в то время как у меня самый симпатичный брат в школе.
Таура нахмурилась и посмотрела на нее в упор – не то оценивающе, не то укоризненно:
– Они просто знают, кто ты, вот и все. Красивая умница с необычным и хорошим будущим, которого у них не будет, в их представлении все равно что…
– Уродина, – закончила Тэсс, пожала плечами и перевернула страницу.
– Ох, Тэсси…
– Да забудь.
Она увидела на фото Ласкеза, Джера и других мальчишек, игравших в мяч на пустыре. Ласкезу было девять, и он уже не разговаривал, но все равно выглядел радостным: его широкая довольная улыбка словно освещала весь снимок. Тэсс посмотрела на соседнюю карточку, где воспитатели сидели за столом и явно слушали какой-то тост. Паолино, занимавший место во главе, казался очень хмурым. Он чуть склонил голову, касаясь длинными изящными пальцами лба. Выражение его лица резко контрастировало с выражением лица Ласкеза.
«Странно, что он оставил такой снимок», – подумала Тэсс, но вслух она ничего не сказала. Рядом с Паолино стояла доктор Довэ.
– Кстати, Тэсс, а ты… ты не знаешь, почему он седой?
Они с Таурой посмотрели друг на друга, и Тэсс внезапно поймала себя на странной мысли. Седина управителя была для нее чем-то совершенно естественным. Где-то глубоко внутри она всегда понимала, что молодое, почти без морщин, лицо, живые глаза, подтянутая фигура и манера одеваться никак не сочетаются с этими белыми, как Серебряные яблоки, прядями, неизменно гладко расчесанными, густыми, но… мертвыми.
– А ты? – медленно спросила она, покачав головой.
– Нет. Но… вряд ли он таким родился.
Тэсс вспомнились прямоугольнички из красной ткани. Те, которые она стащила из ящика и которые до сих пор лежали в дорожной сумке. Но и об этом она решила промолчать.
– Смотри, а вот ты.
Тэсс, изображенная на снимке, озадаченно смотрела вверх. Видимо, она искала Марча, и, приглядевшись, можно было увидеть кончик желтого хвоста. Фотография была живой и яркой, но Тэсс совершенно не помнила, кем и в какой момент она была сделана. У сирот почти не было ловцов снимков, они считались одним из самых дорогих предметов обмена, да и у воспитателей они имелись не у всех. Если бы Тэсс снимал сам управитель, она бы наверняка запомнила, но… ей ничего не приходило в голову. Тэсс потерла висок.
– А это что, тот самый? Который из серых?
Карточка, помещенная ниже, была плохого качества – во время съемки явно не хватало света, ее сделали в вечерних сумерках. Но Тэсс без труда узнала двоих, сидевших рядом и склонившихся над какой-то книгой. Ласкез с еще более длинными, чем сейчас, волосами и высокий, не слишком хорошо выбритый мужчина, одетый в простую рубашку. Но, как казалось девушке, в нем все равно легко угадывался один из этих. Серый детектив. Мужчина хмурился, а губы мальчика подрагивали в привычной улыбке.
– Эй, ты чего?
– Я заберу это, ладно? – Тэсс уже запустила пальцы под прозрачную защитную пленку. – Ласкез говорил, что у него не осталось ни одного снимка этого Ронима, пусть будет, а? Я думаю, ло Паолино бы…
Она осеклась. Пальцы, ловко ухватившиеся за край плотной карточки, неожиданно нащупали под ней что-то еще. Шпринг потупилась.
– Тэсс, а может, не надо? Это же его…
Тэсс нетерпеливо потянула снимок на себя и теперь увидела то, что было под ним. И Таура тоже.
