– Что же мне делать? Неужели я задаром проделал такой долгий путь? – Он достал из бумажника банкноту в сто драхм и со значением положил на стол. – Если бы вы смогли мне хоть как-нибудь помочь, я был бы очень благодарен.
Официант безмятежно подобрал банкноту и как бы невзначай сунул в нагрудный карман.
– Вот что я скажу. Я сделаю вам одолжение. Позвоню ему по телефону. Если он захочет с вами встретиться – его дело. Договорились?
– Прекрасно!
– Как вас зовут?
– Льюис.
– О'кэй. Сидите здесь. Я вернусь через две минуты.
Официант исчез в глубине таверны. Так он подошел к конторке, справился в тоненьком справочнике, затем снял трубку с висящего на стене телефона и набрал номер. Ответил ему сам хозяин виллы.
– Здравствуйте, господин Микали. Говорит Андреас, официант из ресторана Нико, – по-гречески обратился он к музыканту.
– Чем могу помочь?
– Из Афин прибыл на катере один человек. Спрашивает, как добраться до вашего дома. Журналист. Надеется получить интервью.
– Он кто, американец?
– Нет. По его словам, валиец. Фамилия Льюис.
– Валиец? – В голосе Микали прозвучало любопытство. – Нечто новое. Ладно, Андреас. Сегодня у меня хорошее настроение. Но только один час, имей в виду, ни секунды больше. Я вышлю за ним Константина. Покажешь ему лодку, когда он приедет.
– Отлично, господин Микали.
Официант вернулся к Моргану.
– Вам повезло. Он согласился принять вас, но только на один час. И высылает за вами лодку старого Константина. Когда он приплывет, я вам скажу.
– Великолепно, – обрадовался Морган. – Сколько мне ждать?
– Достаточно, чтобы успеть поесть, – усмехнулся официант. – Я бы особенно порекомендовал рыбу. Ее только недавно поймали.
Морган тщательно ел, в основном для того, чтобы хоть как-то убить время, но вдруг поймал себя на том, что получает удовольствие от пищи. Он уже закончил, когда официант прикоснулся к его плечу и указал в море. Морган увидел заходящий в бухту моторный баркас.
– Пошли, – пригласил официант, – я провожу вас.
Баркас ткнулся бортом о причал, и мальчик лет одиннадцати-двенадцати в залатанном свитере в джинсах соскочил на пирс с канатом в руках. Официант взъерошил ему волосы, и тот ответил на ласку белозубой улыбкой.
– Перед вами Ники, внук Константина. А вот и сам Константин.
Константин Мелос оказался невысоким крепко сбитым человеком с лицом, загоревшем до черноты за годы, проведенные в море. Его гардероб состоял из бескозырки, клетчатой рубахи, поношенных брюк и морских ботинок.
– Пусть вас не вводит в заблуждение его вид, – прошептал официант. – Старому пройдохе принадлежат два дома в городе. – И громко добавил: – Познакомьтесь с господином Льюисом.
Константин не стал утруждать себя улыбкой.
– Мы сразу же отплываем, мистер, – буркнул он на ломаном английском и, повернувшись, скрылся в рубке.
– Чертей он, что ли, боится после наступления темноты? – пробормотал официант. – Старики все одинаковы. Половина женщин считают их колдунами. До скорой встречи, господин Льюис.
Морган ступил на борт баркаса. Мальчик последовал за ним, на ходу сворачивая канат. Баркас прошел мимо некогда грозной батареи, охранявшей вход в бухту. Венецианские пушки все еще смотрели в море, словно до сих пор ожидали нашествия турок.
Стоял чудесный вечер, хотя находящийся в четырех милях берег Пелопоннеса уже окрасился в багряные тона, а на Гидре окна горели, словно за ними полыхал пожар. Константин прибавил обороты, и баркас помчался вперед. Морган зашел в рубку предложить старику сигарету.
– И долго нам плыть? – спросил он.
– Минут пятнадцать – двадцать.
Морган обвел глазами гладь вечернего моря, черного, как чернила. Солнце окончательно исчезло за возвышающимся на горизонте массивом острова Докос.
– Мило, – заметил он.
Старик не удостоил его ответом. Через некоторое время Морган оставил попытки его разговорить и спустился в каюту, где увидел мальчика. Тот сидел за столом и читал спортивную газету. Морган заглянул ему через плечо. Фотография на первой полосе изображала знаменитую футбольную команду из Ливерпуля.
– Любишь футбол? – спросил Морган. Мальчишка расплылся в радостной улыбке и ткнул пальцем в фотографию.
– Ливерпуль – ты любить? – Его английский оставлял желать лучшего.
– Ну, что касается меня, то я предпочел бы провести день в парках Кардифа, но согласен – в ливерпульских водах тоже кое-что есть.
Мальчик снова ухмыльнулся: подошел к буфету, достал оттуда дорогой „Поляроид" и наставил объектив на Моргана. Мелькнула вспышка, и из аппарата нехотя выползла карточка.
– Дорогая игрушка, – заметил Морган. – Кто подарил тебе ее?
– Господин Микали, – ответил Ники. – Хороший человек.
Морган взял карточку и подождал, пока она проявится. С темной пластины на него смотрело его собственное лицо, с каждой секундой становящееся все более отчетливым.
– Да, – медленно пробормотал он. – Наверное, ты прав.
Фотография полностью проявилась. Ники взял ее из рук Моргана.
– Хорошо?
– Да. – Морган потрепал мальчика по голове. – Очень хорошо.
Зазвонил телефон. Микали снял трубку и услышал голос Кэтрин Рили.
– Я все еще в Хитроу, – объявила она. – Как видишь, задерживаюсь.
– Моя бедняжка.
– Очень экстравагантная для тебя фраза, – заметила она.
– У меня сегодня очень экстравагантное настроение.
– Но я все равно успею на первый завтрашний утренний катер.
– Константин будет ждать тебя. Смотри, не заговаривай с незнакомыми мужчинами.
Когда Джон повесил трубку, до него донесся гул приближающегося мотора. Он взял бинокль и вышел на широкую террасу. Еще не настолько стемнело, чтобы он не смог увидеть, как баркас вышел в залив и направился к маленькой пристани, где застыла в ожидании старая Анна, жена Константина.
На краю пирса стоял фонарь. Когда мальчишка бросил бабушке канат, Морган прыгнул на пристань. Микали на миг поймал его в объектив бинокля. Этого оказалось достаточно.
Он вернулся в гостиную, где в камине ярко пылали сосновые чурки, налил себе шампанского со льдом, выдвинул ящик стола, достал „вальтер" и быстро навинтил на ствол глушитель. Затем сунул пистолет за пояс, обошел комнату и, распахнув высокие, в рост человека, окна, закрепил их. Ночной ветер принес в дом густой запах цветов из сада.
Выключив все лампы, кроме той, что стояла на журнальном столике около рояля, Микали сел за „Блютнер" и начал играть.
Крутая дорожка от пирса вела вверх к стоявшему неподалеку небольшому и довольно примитивному на вид домику. Из-под крыльца вылезла собака и облаяла Моргана. Старуха прикрикнула на нее, затем скрылась вместе с мальчиком за дверью. Константин же, не говоря ни слова, продолжил восхождение по тропинке, Морган следовал за ним. Сад спускался к морю террасами, обсаженными оливами. На клумбах росли камелии, гардении, гибискус. Аромат жасмина разливался в теплом вечернем воздухе. А еще звуки рояля – странная тревожная мелодия. Морган вдруг остановился, почувствовав, что ноги не слушаются его. Константин замедлил шаг, обернув к нему бесстрастное лицо, и Морган пошел дальше.
Они поднимались по ведущим к вилле ступеням, пока наконец перед ними не открылось просторное, свободно раскинувшееся одноэтажное здание из местного камня с окрашенными в зеленый цвет ставнями и черепичной крышей. Дома подобного типа можно найти в любом уголке Земли.
Внутрь вела двойная дубовая дверь, обитая железом. Константин без лишних церемоний открыл ее и вошел первым. Холл, в который сходились коридоры из двух крыльев виллы, был погружен в темноту. Только слабый лучик света пробивался из приоткрытой двери в противоположном его конце. Именно оттуда лились звуки музыки. Константин подошел к ней, жестом предложил гостю войти, поставил его сумку на пол и, так и не сказав ни слова, вышел, закрыв за собою дверь.
– Милости прошу, мистер Льюис, – позвал Микали.
Морган шагнул через порог. Его глазам предстала длинная, просто обставленная комната с выкрашенными белой краской стенами, полом из полированного кирпича, весело гудящим огнем в камине и Джоном Микали за концертным роялем.
– Раздевайтесь, пожалуйста.
Морган швырнул шинель на первый попавшийся стул и медленно, как во сне, сделал шаг. Во рту у него пересохло, воздух с трудом проходил в легкие. Звуки музыки, казалось, раздирали ему сердце.
– Вы знаете, что я играю, мистер Льюис?
– Да, – хрипло произнес Морган. – „Пастораль" Габриеля Гровлеца.
Микали изобразил на лице удивление.
– Вы, оказывается, человек со вкусом.
– Не совсем так, – ответил Морган. – Дело в том, что именно ее играла моя дочь на зачете за пятый класс в Королевском музыкальном колледже.
– Мне очень жаль, полковник, – произнес Микали. – Я в самом деле старался избежать столкновения.
