При этом Бурке не доставал оружия. Если преступник не вооружен и нет непосредственной угрозы, что он начнет стрелять в тебя или в прохожих, ты не можешь использовать против него оружие. А если выстрелишь, за это не похвалят при расследовании инцидента, и тогда придется забыть о перспективах на повышение.
— Эй, ты, гребаный неудачник! — рявкнул Бурке.
Свернув на перекрестке на восток, байкер оглянулся и увидел, что Быстроногий все больше сокращает расстояние.
Убийца резко завернул налево, в проулок. Коп выполнил плавный поворот и почти нагнал его.
Чтобы остановить убегающего преступника, некоторые управления полиции применяют сети или оглушающие пистолеты, однако в Нью-Йорке такой передовой техники нет. Кроме того, в данном случае в этом не было никакой необходимости, поскольку Ларри Бурке умел не только бегать, но и сбивать с ног.
С расстояния в три фута он взвился в воздух, помня о том, что нужно целить повыше и при падении использовать как подушку тело этого типа.
— О Господи! — выдохнул байкер, когда они шлепнулись на асфальт и врезались в кучу мусора.
— Черт побери! — Бурке почувствовал, что ободрал локоть. — Твою мать!
— Я ничего не сделал! — воскликнул байкер. — Почему вы за мной гнались?
— Заткнись. — Бурке защелкнул на нем наручники, а поскольку этот мужик оказался неплохим бегуном, надел пластмассовые кандалы ему на ноги. Дешево и сердито. Он осмотрел кровоточащий локоть. — Черт побери, я ободрал кожу. Ох как больно! И все из-за тебя, козел!
— Я ничего не сделал. Я был на ярмарке, вот и все. Я просто…
Сплюнув на булыжники, Бурке несколько раз глубоко вздохнул.
— Что, я непонятно сказал? Заткнись! Я не собираюсь повторять тебе это снова… Черт, как жжет!
Тщательно обыскав задержанного, он нашел его бумажник, в котором не было никаких документов — только деньги. Любопытно. Оружия и наркотиков также не оказалось, что тоже довольно странно для байкера.
— Можете угрожать мне сколько угодно, но я требую адвоката. Я подам на вас в суд! Если, по-вашему, я что-то сделал, то вы глубоко ошибаетесь, мистер.
Но тут Бурке потянул вверх его рубашку и удивленно поднял брови. Грудь и живот задержанного были густо испещрены шрамами. На них страшно было смотреть. Но еще больше поразила Бурке привязанная к талии сумка — вроде тех поясных сумок, которые они с женой носили во время отпуска в Европе. Бурке ожидал найти там наркотики, но нет — этот тип прятал там лишь пару спортивных брюк, комбинезон, белую рубашку и сотовый телефон. И — что просто невероятно — театральный грим. Все это было туго свернуто и уложено так, будто задержанный хотел выглядеть толстяком.
Неправдоподобно…
Снова глубоко вздохнув, Бурке поднял на ноги этот злосчастный кусок дерьма и нажал кнопку «Моторолы».
— Патрульный пять-два-один-два — Центральной… Я задержал преступника.
— Ранения есть?
— Нет.
Если не считать ободранного локтя.
— Где вы находитесь?
— Полтора квартала к востоку от Уэст-Энда. Подождите минуту, я сейчас выйду на поперечную улицу.
И Бурке направился к выходу из проулка, где собирался взглянуть на уличный указатель и подождать других копов. Только сейчас волнение его начало утихать, сменяясь приятной эйфорией. Ни одного выстрела. Просто сбил с ног этого пакостного неудачника… Черт побери, а ведь получилось здорово — как тогда, когда он сбил с ног Криса Бродерика, который пробежал через все поле, даже не догадываясь, что Быстроногий Ларри все время был у него на хвосте.
* * *
— Эй, ты в порядке?
Белл дотронулся до руки Амелии Сакс. Потрясенная смертью Кары, она не ответила ему и только молча кивнула.
Забыв про боль в коленях, Сакс вместе с детективом быстро шла по Уэст-Энд, направляясь к тому месту, где, как сообщил по рации патрульный Бурке, он задержал убийцу.
«Был ли у Кары приятель? — думала Сакс. — А братья или сестры? О Боже, мы ведь должны сообщить ее родителям!
Нет, не мы.
Я должна это сделать. Ведь это моя вина. Я сама и позвоню».
Охваченная горечью, она быстро шла к проулку. Сделав глубокий вдох, чтобы восстановить дыхание, Белл снова взглянул на нее.
Что ж, по крайней мере они взяли Кудесника.
В глубине души Сакс сожалела о том, что не она арестовала его. Ей очень хотелось бы оказаться с Кудесником один на один в проулке — с пистолетом в руке. Она сначала использовала бы «глок», а не «Моторолу», и всего одним патроном ранила бы его в плечо. В кино такие ранения выглядят пустяком, небольшим неудобством, от которого избавляются уже после первой перевязки. На деле, однако, даже маленькая пуля может надолго изменить твою жизнь. Порой — навсегда.
Тем не менее убийца пойман, и ей остается лишь удовлетвориться будущим приговором за совершение тяжкого убийства нескольких лиц.
Не беспокойтесь, не беспокойтесь, не беспокойтесь…
Кара…
Сакс вдруг поняла, что даже не знает ее настоящего имени, и это едва не повергло ее в слезы.
Это мой сценический псевдоним, но я всегда так представляюсь. Это имя звучит лучше, чем то, которым наградили меня родители.
Кажется, Белл что-то говорит ей.
— Ты здесь, Амелия?
Она коротко кивнула.
Они свернули на Восемьдесят восьмую улицу — туда, где патрульный взял преступника. Оба ее конца уже перекрыли патрульные машины. Окинув взглядом улицу, Белл заметил небольшой проулок.
— Туда. — Указав на проулок и взмахнув рукой, он предложил нескольким копам — переодетым детективам и патрульным в форме — следовать за ними.
— Ну что ж, пора заканчивать, — пробормотала Сакс. — Надеюсь, Грейди справится с этим.
Остановившись, они заглянули в темный проулок. Там никого не было.
— Может, не тот? — спросил Белл.
— Он же говорил — Восемьдесят восьмая! — воскликнула Сакс, — в квартале к востоку от Уэст-Энда. Уверена, он так и сказал.
— Я тоже.
— Значит, это здесь. — Амелия посмотрела в один конец улицы, потом в другой. — Других проулков тут нет.
К ним присоединились трое других полицейских.
— Что, ошибка? — озираясь по сторонам, спросил один из них. — Туда мы попали или нет?
— Патрульный пять-два-один-два, срочно отвечайте! — произнес Белл в свою «Моторолу».
Молчание.
— Патрульный пять-два, на какой улице вы находитесь? Подтвердите Восемьдесят восьмую.
Сакс еще раз оглядела проулок.
— Только не это! — Сердце ее упало. Пробежав вперед, она обнаружила рядом с кучей мусора расстегнутые наручники. Рядом с ними валялись перерезанные пополам пластиковые ножные кандалы. Белл тут же подскочил к ней. — Он избавился от этих проклятых наручников и перерезал кандалы. — Сакс огляделась по сторонам.
— Так где же они? — осведомился полицейский в форме.
— Где Ларри? — спросил другой.
— Может, он гонится за ним? — предположил кто-то. — И вышел из зоны приема.
— Возможно, — протянул Белл. Прозвучавшее в его голосе беспокойство объяснялось тем, что полицейские «Моторолы» редко выходили из строя, а зона покрытия у них была лучше, чем у большинства сотовых телефонов.
Позвонив в Центральную, Белл объявил код 10–39 — бегство подозреваемого, офицер пропал или преследует его. Он спросил у диспетчера, не было ли каких-то сообщений от Бурке, но ему сказали, что сообщения не поступали. Не поступало также никаких сообщений о стрельбе в этом районе.
Сакс обошла весь проулок, стараясь отыскать хоть малейший намек на то, куда исчез убийца — и куда Кудесник дел тело патрульного, если он завладел пистолетом Бурке и убил его. Однако ни она, ни Белл так и не нашли никаких следов ни полицейского, ни преступника.
Что за ужасный день, думала Сакс, возвращаясь к стоявшей у входа в проулок группе полицейских. Двое убитых за одно утро. Плюс Кара.
А теперь еще исчез полицейский.
Она стянула с плеча переговорное устройство. Пора докладывать Райму. Ох Боже ты мой! Нет никакого желания звонить ему. Вызвав Центральную, Сакс попросила соединить ее с Раймом. Дожидаясь соединения, она вдруг почувствовала, как кто-то тянет ее за рукав.
Обернувшись, Сакс сдавленно ахнула, микрофон выпал из ее руки и закачался как маятник.
Перед ней стояли двое. Одним из них был лысоватый полицейский, которому она десять минут назад отдавала приказания на ярмарке.
А вот второй… Второй была Кара, в накинутой на плечи форменной куртке Нью-Йоркского управления полиции. Нахмурившись, молодая женщина внимательно разглядывала проулок.
— Где же он? — озабоченно спросила она.
— Ты в п-порядке? — Сакс заикалась от изумления. — Что… что с тобой случилось?
— Со мной? Все прекрасно… Разве ты ничего не знала?
