Зал оказался заполнен местными бизнесменами и скучающими женщинами, занятыми своим традиционным ленчем. Поскольку я был одет как бизнесмен, а Нора — как скучающая женщина, мы прекрасно дополняли обе половины завсегдатаев ресторана. Правда, Нора оказалась настолько привлекательнее остальных женщин, что почти все мужчины повернули головы в ее сторону, когда мы вошли в зал.
Официант не заставил себя долго ждать.
— Принести вам что-нибудь выпить? — сразу же предложил он.
Нора наклонилась ко мне через стол:
— Вы не станете возражать, если мы закажем немного вина?
— Ну, это будет зависеть от его количества, — ответил я, хитро улыбаясь в ответ. А когда получил взамен ее очаровательную улыбку, сразу же добавил: — Нет, конечно, я не стану нарушать общепринятых правил.
— Прекрасно, — сказала она и протянула мне винную карту.
— Нет, этот выбор должен быть за вами, — учтиво отказался я.
— Ну, если вы настаиваете.
— Вы хотите немного подумать? — деликатно спросил официант.
— Нет, в этом нет необходимости, — спокойно отреагировала Нора. Она пододвинула к себе карту и быстро пробежала взглядом ассортимент. Ее палец остановился где-то посреди длинного списка. — «Шатонеф-дю-Пап», — торжественно объявила она, а я мгновенно прикинул, что на выбор вина у нее ушло не более шести секунд.
— Женщина, которая знает, чего хочет от жизни, — констатировал я, когда официант удалился от нас.
Нора пожала плечами:
— По крайней мере в отношении вина.
— Я подразумевал более общие устремления.
Она с любопытством посмотрела на меня:
— Что вы имеете в виду?
— К примеру, вашу карьеру. У меня сложилось впечатление, что вы с раннего детства уже знали, что станете декоратором.
— Это не так.
— Вы хотите сказать, что не меняли то и дело обстановку в своей детской комнате?
Нора весело рассмеялась, давая понять, что ей нравится этот непринужденный разговор.
— Ну ладно, вы правы. — И она тут же перевела стрелки на меня: — А как вы сами? Вы тоже с детства знали, чем хотите заняться в этой жизни?
— Нет, я просто продавал лимонад и никогда не мечтал стать страховым агентом.
— Именно потому я и задала вам этот вопрос, — заметила Нора. — Поймите меня правильно, но по отношению к вам у меня сложилось совсем противоположное мнение. Мне почему-то кажется, что вы должны заниматься совсем другими делами.
— Какими именно? Можете привести пример? Мне вообще очень интересно, Нора, каким вы видите меня. Чем я должен заниматься, по вашему мнению?
— Не знаю. Чем-то…
— Более интересным?
— Я не это имела в виду…
— Нет, именно это, — прервал я ее. — И я нормально отношусь к вашему мнению. Вы меня ничуть не обидели.
— И не стоит обижаться, — быстро сказала она. — Если честно, то вы могли бы счесть это за комплимент.
Я громко засмеялся:
— А теперь вы пытаетесь просто-напросто отшутиться.
— Нет, я вполне серьезно. В вас есть какая-то внутренняя сила, убежденность в своей правоте, можно сказать. Кроме того, вы довольно веселый человек.
Подошедший в этот момент официант с нашим вином избавил меня от необходимости быстро найти ответ на ее замечание. Пока он откупоривал бутылку, мы с Норой обменялись многозначительными взглядами. Мне стало интересно, не заигрывает ли она со мной?
Официант налил нам вина. Нора сделала глоток и блаженно закрыла глаза. Вино явно было в ее вкусе. А когда официант ушел, Нора предложила неожиданный тост:
— За Крейга Рейнолдса, который в течение всего этого сурового испытания был невероятно добр и великодушен ко мне.
Я скромно поблагодарил ее, и мы чокнулись бокалами, не спуская друг с друга глаз.
Я даже представить себе не мог, что для меня в этот момент началось самое что ни на есть испытание.
Посетители в деловых костюмах вскоре покинули ресторан, а вслед за ними ушли и беззаботные женщины, пришедшие перекусить. Из всех, кто появился здесь в обеденное время, остались лишь два человека — Нора и я. На нашем столике уже побывали французские салаты, жареный лосось и множество других вкусных блюд, которые мы поглощали с беззаботностью никуда не спешащих людей. И все это мы запивали прекрасным французским вином «Шатонеф-дю-Пап», третья бутылка которого была уже почти пустой.
Должен сразу признаться, что такое количество вина вовсе не входило в мои планы, тем более в обеденное время. Но, как только мы приступили к трапезе, все мои планы полетели вверх тормашками, и их пришлось срочно менять. В конце концов, алкоголь играет роль сыворотки правды. Действительно, как можно узнать хоть что-нибудь из тайной жизни Норы Синклер? Только под воздействием этой сыворотки. Чем дольше мы болтали с ней, тем больше было у меня шансов узнать о ней нечто интересное. И эту нехитрую мысль я повторял себе множество раз.
Но в конце концов я обратил внимание на официантов, которые усердно наводили порядок, вытирали столы и готовились к ужину. Возле стойки бара лениво подметал пол парень, который обычно провожал посетителей к автобусной остановке. Я повернулся к Норе:
— Знаете, существует грань между спешкой и медлительностью. Мне кажется, мы уже давно перешли ее.
Она огляделась вокруг, словно пытаясь понять, что я имею в виду.
— Да, вы правы, — сказала Нора, смущенно улыбаясь. — Думаю, нам лучше убраться отсюда, пока этот парень не выдворил нас взашей своей огромной метлой.
Я подозвал рукой заждавшегося официанта, который облегченно вздохнул и опрометью подскочил к нам. Я расплатился с ним и оставил при этом тридцать процентов чаевых, надеясь в душе, что полностью компенсировал ему все неудобства, связанные с нашим весьма затянувшимся обедом. Я чувствовал себя изрядно подвыпившим и ожидал такого же эффекта от Норы, которая была намного стройнее и изящнее, чем я. Однако она держалась молодцом.
— Почему бы нам не прогуляться немного? — предложил я, когда мы вышли на улицу.
Она поддержала меня, чему я несказанно обрадовался. Одно дело — пить на работе и совсем другое — садиться за руль машины в таком состоянии. Я знал, что небольшая прогулка на свежем воздухе пойдет мне на пользу.
— Может быть, мы увидим здесь Клинтонов? — неожиданно заявила Нора. — Они живут как раз на этой улице.
Но меня не вдохновила такая перспектива. Мы медленно шли по тротуару вдоль небольших магазинов и складских помещений. Увидев в витрине одного из магазинов под названием «Серебряная игла» красивую вышивку, я остановился и задумался.
— Это напомнило мне о моей матери, — сказал я после небольшой паузы. — Она до сих пор любит вышивать и вязать.
— А что именно она предпочитает вязать? — деликатно спросила Нора, которая, к моему удивлению, оказалась очень хорошей слушательницей. Мне почему-то казалось, что она может слушать только себя.
— Самые обычные вещи — шарфы, свитера, кофты. Я часто вспоминаю один рождественский вечер, когда я учился в старших классах школы. Она связала два свитера — красный и голубой — и подарила мне на Рождество.
— Очень мило с ее стороны.
— Да, но вы не знаете моей матери, — сказал я и высоко поднял вверх палец. — На рождественский ужин я решил надеть красный свитер, и знаете, что она мне сказала? «Почему ты надел этот свитер? Тебе не нравится голубой?»
Нора шутливо толкнула меня в плечо:
— Вы все это придумали?
Да, она угадала.
— Нет, это чистая правда, — ответил я, и мы пошли дальше. — А чем занимается ваша мать? Она любит вязать?
Нора нервно поежилась и опустила глаза.
— Моя мать… Она умерла несколько лет назад.
— Простите.
— Ничего. Она была очень добра ко мне.
Мы продолжали идти, но уже в полном молчании.
Я сокрушенно покачал головой:
— Видите, что я наделал?
— Что?
— Мы прекрасно проводили время, но я все испортил.
— Какая глупость! — отмахнулась Нора. — Все по-прежнему прекрасно, и вы ничего не испортили. Скажу вам откровенно, что сегодня — самые лучшие часы в моей жизни за последние годы. У меня давно уже не было такого настроения.
— Вы говорите это, чтобы сгладить неловкую ситуацию.
— Ничего подобного! — решительно возразила она. — Именно вы подняли мне настроение хорошей новостью и приятной беседой. Надеюсь, вы можете себе представить, что последние пару недель были для меня настоящим кошмаром. А потом вдруг появились вы, и все наладилось.
— Да, за исключением того момента, когда я чуть было не сделал этот кошмар еще более невыносимым.
— Да, но только поначалу. А потом оказалось, что ваше появление отразилось на мне самым благоприятным образом.
Я постарался не заметить легкой иронии в ее последних словах, тем более что именно в этот момент мы остановились на довольно оживленном перекрестке в ожидании зеленого света. Вечернее солнце уже почти полностью скрылось за высокими деревьями, и повеяло долгожданной прохладой. Нора скрестила руки на груди и даже слегка поежилась. И вдруг она показалась мне совершенно беззащитной.
