Сиськи да письки — вот все, что на самом деле интересует мужиков. Остальное — лирика, лабуда, как говорил Ефим. Больше их, по сути, ничего не волнует. А с этим у нее пока все в порядке.
Снова раздался звонок. Людмила Борисовна поспешила к двери, стараясь не слишком раскачиваться при ходьбе. Она знала, что на многих это производит неприятное впечатление, и ей не хотелось, чтобы мальчик с самого начала стыдливо отводил глаза.
Кирилл Латынин сразу, как только открылась дверь, почувствовал некую странность и в самом облике портнихи, и в той особой атмосфере, которая окружила его с первого же мгновения. Он не мог точно определить, из чего именно создавалась эта атмосфера, вроде бы никакая музыка не играла, и освещение в комнате было обыкновенное (ну, разве что чуть розоватое!), то же, что и в прежние его визиты. Однако же он остро ощутил (а с интуицией у него было все в порядке!), что происходит нечто необычное, и внутренне насторожился, не понимая, чего ожидать.
Стол был накрыт, изящно сервирован на двоих. В центре стояла бутылка красного вина, итальянского, судя по этикетке.
— Разлейте, пожалуйста, — попросила Курочкина, когда Кирилл, вымыв руки, уселся наконец на предназначенное ему место.
— Да, конечно, — спохватился он.
Людмила Борисовна невольно залюбовалась его порывистыми, легкими движениями. Светлые волосы упали ему на лоб, когда он разливал вино, и Кирилл, изящно тряхнув головой, отбросил их назад.
Главным сейчас было не испугать мальчика, вести себя предельно осторожно — торопиться ей некуда.
— Я вам очень благодарна, Кирилл, что вы согласились прийти, — начала она почти шепотом (помнила о своем резком голосе!), — но это действительно очень важно для меня.
Он внимательно вслушивался в каждое ее слово. Вежливо улыбнулся:
— Да ну что вы, не о чем говорить.
— Да, да, не спорьте, я вам ужасно признательна. Давайте выпьем для начала, а потом я вам все объясню. Будьте здоровы!
— Спасибо. За вас!
Они чокнулись, выпили. Вино было чудесное, проверенное. Давно купленное ею по случаю в магазине «Ароматный мир». Не поскупилась она тогда (знала, что обязательно пригодится!), и вот наконец настал момент — заветная бутылочка дождалась своего часа.
— Вы закусывайте, не стесняйтесь. Давайте я вам положу.
После первого же бокала Кирилл ощутил, как его впервые за долгое время отпустило. Он понял, что чувство необычности, охватившее его, объясняется именно этим — предвкушением того, что наконец-то он сможет хоть немного расслабиться после дикого напряжения последнего месяца.
Он с удовольствием ел филе миньон, замечательно приготовленный умелыми руками Людмилы Борисовны, и с благодарностью поглядывал на нее. Он уже и не помнил, когда его так вкусно кормили. Светка в принципе ничего не готовила, не умела и не любила, а в ресторане он не был уже целую вечность. Эта же милая женщина удивительным образом угадала, все поджарено именно так, как он любит, а вино просто фантастическое, он такого и не пил никогда.
— Я буду откровенна, хорошо? — тихо говорила тем временем хозяйка. — Мы с вами оказались, как это говорится, собратьями по несчастью, что ли? Вы потеряли невесту, я — мужа. Причем почти одновременно… Вам не кажется, что это все очень странно?
— Да, это правда! — согласился Кирилл.
Странностей в последнее время действительно хватало!
— Прямо какой-то рок! — продолжала Людмила Борисовна. — Я удивляюсь, как вы выдержали. Я, признаться, не могу прийти в себя… Ужасно тяжело одной… И вам, наверное, тоже, да?
— Еще бы! — подхватил Кирилл. — Само собой. Безумно тяжело.
Ему внезапно стало очень жалко себя, на глаза навернулись слезы. Эта хромоногая портниха оказалась единственным человеком на свете, понимающим, что с ним происходит.
— Бедный мой! — вздохнула Курочкина, участливо глядя прямо в глаза гостю. — Давайте еще выпьем. Вспомним наших близких. Чокаться не будем.
— Да, конечно! — охотно согласился Кирилл, наполняя бокалы. — Давайте.
Они снова выпили.
Кирилл окончательно понял, как правильно было прийти сюда сегодня. Удивительная истома овладела им.
Розовый свет из-под фальшивой лампы Тиффани умиротворенно разливался по комнате. Не хотелось двигаться, расходовать себя по пустякам. Хотелось вот так сидеть на мягком стуле, ни о чем не думать, никуда не спешить, слушать, как что-то тихо лепечет бедная хромоножка.
Вроде бы раньше ему казалось, что у нее резкий, неприятный голос!
А в молодости, похоже, она была ничего. Вон какая мощная грудь обрисована под платьем! У Светки тоже была неплохая грудь, но у этой куда больше, на целый размер, если не на два.
— Вы понимаете, — говорила тем временем обладательница могучего бюста, — вам, может быть, это покажется странным, но я давно пришла к выводу, что ничто не бывает случайным в жизни, все имеет свое основание, свою какую-то закономерность… Скажем, наше с вами знакомство… вы ведь попали ко мне почти случайно, но, значит, так должно было быть…
Кирилл слушал, кивал. Ему уже ничего не казалось странным, он был полностью согласен с каждым словом Людмилы Борисовны.
Он не столько вслушивался в то, что она говорила, сколько разглядывал, как двигается при этом ее рот. Он обратил внимание, что губы у нее полные, а над верхней слегка темнеет полоска. Отчего-то это сильно умилило его, и Кирилл поневоле улыбнулся.
— Я что-то не так сказала? — встрепенулась хозяйка.
— Нет, нет, все так, — мотнул головой Кирилл. Он снова наполнил бокалы: — Я хочу выпить за вас. Вы чудесная женщина. Вы заслужили гораздо большего…
— Спасибо, — почти бесшумно выговорила Людмила Борисовна.
Она сидела довольно близко, глядела на него в упор блестящими глазами.
— Мне этого никто никогда не говорил. У меня к вам просьба, только не удивляйтесь…
— Да, конечно. Я не буду удивляться. Что?
— Можно я выпью из вашего бокала? Это вас не обидит? Я вам потом объясню…
— Да ну что вы. Пожалуйста.
Кирилл протянул ей бокал.
— Нет, нет, держите его в руке, — еще больше придвинулась к нему Курочкина. — А вы из моего не побрезгуете?
— Конечно нет, — снова улыбнулся он. — Это мы на брудершафт, что ли?
— Считайте как хотите! — прошептала она, приникая губами к его бокалу.
Кирилл пожал плечами и последовал ее примеру.
— Ну вот, — выдохнула Людмила Борисовна. — Теперь вы знаете все мои мысли.
— А вы мои! — заливисто рассмеялся Кирилл.
Это действительно было очень смешно — что он мог про нее знать?! Чепуха какая-то!
— А я ваши! — серьезно подтвердила она.
Красное вино влажно блестело на ее губах.
— Ну и о чем же, вы считаете, я думаю? — весело спросил Кирилл.
— Вот о чем! — ответила Курочкина и, быстро приблизив к нему лицо, поцеловала его мягкими, пахнущими вином губами.
И пока длился (а хотелось, чтоб он длился бесконечно!) долгий, расплавляющий поцелуй, Кирилл осознал, что она права, ведь он и на самом деле думал только об этом. С удивлением ощутил, как острое желание распирает его, как налилось, затвердело у него в трусах.
Он вдруг ясно понял, что безумно хочет эту некрасивую, немолодую, полноватую женщину, хочет почувствовать ее горячее, податливое тело, сжимать ее тяжелые висячие груди, прижиматься к ее большой, наверняка покрытой целлюлитом заднице. Неизвестно откуда взявшаяся волна бешеной сексуальности нахлынула, окатила его с ног до головы, подхватила и понесла куда-то.
Кирилл задрожал, еле сдерживаясь. С ним происходило что-то невероятное, но он и не думал разбираться с этим, взывать к собственному разуму. Где-то в глубине души знал, что все это полное сумасшествие, но сил сопротивляться никаких не было, и он с наслаждением отдался несшему его потоку.
И как только закончился этот самый долгий на свете поцелуй, он, задыхаясь, вскочил на ноги и начал срывать с этой тающей, расплывающейся в его руках женщины ее синее с белыми оборочками платье.
— Тише, тише! — уговаривала она его.
Но он уже ничего не слышал.
И когда наконец под платьем обнаружилось ее рыхлое белое тело, Кирилл со стоном запустил руку в чашечку огромного розового лифа. Остро почувствовал нежную мягкость могучей плоти и стал цепко подбираться пальцами в самую глубь этой заполненной до предела чашечки, к набрякшему соску.
До спальни, где Людмила Борисовна заботливо приготовила мягкую душистую постель, они так и не добрались. Он взял ее тут же, на полу. Вошел в нее истово, с искаженным от страсти лицом.
