Хилари щелкнула его по пояс и, как она и сказала, слегка не в фокусе.
Но его наверняка узнал бы каждый, кто с ним встречался. Ярдли смотрел вперед, не в камеру, и нес под мышкой белый сверток. Даже на расплывчатой картинке неуступчивое выражение придавало чертам лица силу и твердость; он производил впечатление человека напористого и решительного. Наверное, Ярдли мог бы мне понравиться, если бы мы встретились при других обстоятельствах.
– Ты отнесешь карточки в полицию? – поинтересовалась Хилари.
– Не знаю. – Я задумался. – Ты можешь одолжить мне негативы, чтобы напечатать побольше фотографий?
– Выбери, какие тебе нужны, и возьми их, – сказала она.
Я так и поступил, и мы еще посидели за чашечкой кофе.
– Надеюсь, – промолвила она, – что ты один или два раза вспоминал о... том времени, которое мы провели вместе.
– Да.
Она взглянула на меня с улыбкой в глазах, спрятанных за стеклами очков.
– Ты сожалеешь об этом?
– Нет, конечно. А ты?
Она покачала головой.
– Возможно, еще рано судить. Но мне кажется, это изменит всю мою жизнь.
– Каким образом? – спросил я.
– У меня такое ощущение, словно ты высвободил во мне огромный запас интеллектуальной энергии. Меня подавляло осознание невежества и даже неполноценности. И оно ушло. Я чувствую себя ракетой, заправленной горючим и готовой к запуску.
– Куда? – спросил я. – Выше поста директрисы?
– Ничего определенного, что имело бы материальное выражение. Но моя школа сделается лучше, а кроме того, существуют такие вещи, как власть, влияние и признание в политических кругах.
– Мисс Пинлок станет великой силой в стране.
– Ну, это мы еще посмотрим, – сказала она. Я мысленно вернулся к тому времени, когда мне было восемнадцать лет и я впервые переспал с девушкой. Большим облегчением было узнать наконец, о чем же так много говорят все вокруг, но я не припоминал, чтобы почувствовал какой-то особенный прилив энергии. Возможно, опыт пришел ко мне слишком легко и слишком рано. А, вернее, я никогда и не обладал могучим потенциалом Пинлок.
Я оплатил счет, и мы вышли на улицу. Стояла прохладная апрельская погода, как и всю последнюю неделю, и Хилари зябко поежилась в своем пальто.
– В том и состоит беда теплых, уютных гнездышек... жизнь не щадит вас, когда вы их покидаете.
– В аллегорическом смысле?
– Разумеется.
Мы двинулись обратно к конторе по Хай-стрит, вдоль вереницы магазинов. У дверей люди сновали туда и сюда, словно пчелы у отверстия улья. Привычная картина уличной жизни после трех последних недель казалась легкомысленной и нереальной.
Мы поравнялись с банком: так получилось, но ни я лично не хранил там свои деньги, ни наша фирма не пользовалась услугами этого банка, но он занимался делами многих наших клиентов.
– Ты не могла бы подождать секунду? – спросил я. – На этой неделе мне пришла в голову парочка идей... просто хочу кое-что проверить.
Хилари улыбнулась, с готовностью кивнула и без лишних слов осталась ждать, когда я отправился с кратким визитом в банк.
– Как ты? – спросил я, снова присоединившись к ней.
– Прекрасно, – ответила она. – Где тебя держали в том фургоне?
– На складе. – Я сверился с часами. – Хочешь посмотреть? Я бы взглянул на него еще разок.
– Хорошо.
– Моя машина стоит за конторой.
Мы пошли дальше, мимо маленького симпатичного магазина одежды. Я бесцельно скользнул взглядом по витрине, сделал еще два шага и остановился.
– Хилари...
– Да?
– Я хочу сделать тебе подарок.
– Не будь смешным, – сказала она.
Она громко возражала по пути в магазин и умолкла, лишь взглянув на то, что я предлагал ей носить: вещь, которую я заметил на витрине, длинное вызывающее алое манто.
– Примерь, – попросил я.
Качая головой, она сняла унылое твидовое пальто и позволила продавщице набросить себе на плечи яркое просторное одеяние. Она стояла неподвижно, пока девушка застегивала пуговицы и поправляла элегантный воротник. Посмотрела на себя в зеркало. Гадкий утенок превратился в лебедя, подумал я.
Простоватая женщина преобразилась. Она выглядела величественно и роскошно, тонкая красная шерсть ниспадала эффектными складками на ее высокой фигуре.
– Ракеты, – сказал я, – приводят в движение пламя.
– Ты не можешь купить мне это.
– Почему нет?
Я выписал девушке чек, и Хилари, наверное, впервые в жизни лишилась дара речи.
– Не снимай его, – сказал я. – Тебе необыкновенно идет.
Продавщица упаковала старое пальто в пакет, и мы продолжили наш путь в контору. Люди оборачивались вслед мисс Пинлок, раньше они этого никогда не делали.
– Это требует мужества, – заметила она, поднимая подбородок.
– Как все первые полеты.
Она тотчас подумала о ночи в Кала Санта-Галдане: я увидел это по выражению ее глаз. Она улыбнулась про себя и расправила плечи.
***
Снаружи склад казался маленьким и ветхим, краска отслаивалась, словно белая короста, под которой проступали неровные серые шрамы. Дощечка, привинченная к стене, предлагала внаем 10.500 квадратных футов. Но надпись, поблекшая от времени, наводила на мысль, что желающие арендовать помещение не выстраивались в очередь.
Здание стояло на отшибе, в конце боковой дороги, которая теперь никуда не вела – после закрытия железнодорожной ветки и дальнейшей массовой реорганизации транспортной сети, строительства новых автомагистралей и дорожных развязок.
В большой двери на роликах имелась маленькая дверца, и обе открыты.
Точнее, замки были, по-видимому, когда-то сорваны, и это произошло давно.
Расщепленное дерево вокруг сломанных запоров успело посереть под воздействием атмосферы.
Я распахнул перед Хилари маленькую дверь, и мы вошли внутрь. Дверь с шумом захлопнулась за нами; темнота иногда ослепляет не хуже яркого света.
Я отворил дверь и подпер ее камнем, но и тогда глубокие тени по углам не рассеялись. Понятно, почему хулиганы ограничились только взломом дверей.
Толстенный слой пыли покрывал все, что находилось внутри; при малейшем прикосновении в воздух поднималось удушливое облако.
Звуки мгновенно заглушались; создавалось впечатление, будто высокие, заплесневелые груды хлама помещали любые отголоски на расстоянии менее ярда. Очутившись на маленьком пятачке посередине вклада, я прокричал:
"Эгей!", и ощущение было таким, словно крик застрял у меня в горле.
– Здесь холодно, – заметила Хилари. – Холоднее, чем снаружи.
– Наверное, что-то случилось с вентиляционными шахтами, – сказал я.
– Сквозняк затягивает в помещение пыль и снижает температуру.
Наши голоса не получали никакого резонанса. Мы прошли немного вперед, к тому месту, где стоял белый фургон; рядом с ним огромной темной массой расстилался брезентовый чехол.
Наши глаза постепенно привыкли к полумраку, и мы заглянули в машину.
Полиция забрала канистру с водой и сумку с сыром, и фургон был пуст. Тесный кузов. Грязный и неуютный.
– Ты провел в нем почти неделю! – недоверчиво воскликнула Хилари.
– Пять ночей и четыре с половиной дня, – уточнил я. – Не будем преувеличивать.
– Не будем, – сухо откликнулась она. : Мы простояли минуты две, разглядывая фургон, и безжизненность и холод этого помещения начали действовать на нас угнетающе. Я слегка вздрогнул и пошел прочь, к выходу, на свежий воздух. Хилари последовала за мной и отшвырнула носком камень, послуживший дверным упором. Облупившаяся дверь со стуком захлопнулась.
– Ты хорошо спал прошлой ночью? – грустно спросила она.
– Нет.
– Кошмары?
Я посмотрел на серое, пасмурное небо и с наслаждением вдохнул полной грудью.
– Так... сны, – сказал я.
Она сглотнула.
– Почему тебе захотелось, вернуться сюда?
– Узнать имя агента по продаже недвижимости, у которого числится в списках этот склад. Оно написано на доске на стене. Я мало что замечал вокруг, когда полиция увезла меня вчера отсюда.
Она издала короткий резкий смешок, разряжая накопившееся напряжение.
– Весьма разумно!
– Тот, кто спрятал здесь фургон, знал о существовании этого места, – пояснил я. – Я не знал, а я живу в Ньюбери уже шесть лет.
– Оставь это дело полиции, – серьезно посоветовала она. – В конце концов, они же нашли тебя.
Я покачал головой.
– Кто-то позвонил в Скотленд-Ярд и сообщил, где я.
– Оставь это им, – настойчиво повторила она. – Тебя все это больше не касается.
– Не знаю. Как ни банально это прозвучит, но где-то поблизости дрейфует большущий айсберг, и белый фургон – всего лишь его вершина.
Мы сели в мой автомобиль, и я отвез Хилари на стоянку, где она оставила свою машину. Пинлок задержалась около нее, величественная в новом алом манго, и поискала в сумочке ручку и записную книжку.
– Вот, – сказала она, набросав несколько строк, – мой адрес и номер телефона. Приходи в любое время. Возможно, тебе понадобится... – она помолчала мгновение, – безопасное убежище.
