Он старательно провел замеры, результаты вписал в тетрадку. Часть замеров изобразил в виде профессиональных электромонтажных символов: кто несведущий увидит – проникнется безграничным уважением!
Мимолетно пронеслось легкое сожаление – на таком заказе действительно можно было хорошо заработать!
Вернувшийся через полчаса Валентин Васильевич застал Глебова в дверях.
– Уже готово? – удивился депутат.
– Долго ли умеючи, – философски ответил Андрей, – вам подвесной потолок делать не планируют?
– К сожалению…
– Тогда придется стены долбить, – безжалостно отрубил Андрей, – неудобное помещение, знаете ли.
– Сильно?
– Не то слово. Почти капремонт. Или придется трубы пускать под потолком, только тогда внешний вид кабинета будет… как котельная.
Валентин Васильевич сильно огорчился.
– Это что – строителей ждать?
– Да нет, мы сами все сделаем, – успокоил его Глебов. – Только на неделю придется кабинетик освободить. Вот так.
– На неделю? – Валентин Васильевич явно обрадовался. – На неделю – это не проблема! Скоро зима – каникулы, выходные длинные… переживу! Главное – к лету. Чтобы в человеческих условиях оказаться. Кстати, вы теперь куда собираетесь идти?
– Да не решил еще, – пожал плечами Глебов и тут же понял, что совершил ошибку.
– А давайте в соседний кабинет заглянем, – тут же предложил Валентин Васильевич, – там у нас девушки сидят, тоже летом весьма…. Вам ведь без разницы?
– Оно, конечно, без особой разницы, – без энтузиазма согласился Глебов, – только мне еще конференц-зал осмотреть надо… и приемную этого, как его… Белянчикова.
– А вы быстренько, хорошо?
Фамилия вице-мэра явно испортила депутату настроение, но он неведомым девушкам уже, видимо, наобещал. В крайнем случае, теперь можно целую неделю невозбранно бродить по администрации – кто же столь нужного специалиста выгонит или не пустит! И ссориться с депутатом незачем, так что придется сходить к девушкам.
– Вот, возьмите мою визитку, – Валентин Васильевич был как никогда близок к народу, – если какие проблемы возникнут в юридических вопросах – непременно помогу, – он открыл дверь в соседний кабинет и громко сказал довольным голосом победителя, – Девушки, к вам гость! Не забудьте чаем напоить! А я, – он дохнул Андрею в затылок смесью дорогого табака и мятной жвачки, – с вашего разрешения откланяюсь – дел невпроворот. До скорой встречи!
Жучара, усмехнулся про себя Глебов – сам чаем угощать не стал, на девушек свалил. Ладно, мавр сделал свое дело – мавр может умереть. Лишь бы с его подачи из желающих очередь не образовалась…
Девушки оказались самого разного возраста – ни одной моложе сорока пяти, то есть ягодки опять. Чем они занимались, Андрей не понял, да и вникать не стал – печатают на компьютерах что-то, и ладно.
Он быстро сделал замеры, забравшись на услужливо подставленный стул, застеленный газетами, записал результаты в приобретшую статус пропуска тетрадь и вышел в коридор, отказавшись от неохотно предложенного чая.
Из объяснений девушек он теперь знал куда идти – на второй этаж, в левое крыло. Знал и то, что Роман Федорович Белянчиков на месте – после обеда у него намечено совещание с какими-то бизнесменами, для чего девушки и спешили отпечатать нужные материалы. Со стремянкой на плече Глебов стал в этом холодном казенном здании совершенно своим, даже попавшийся навстречу дежурный электрик и то лишь буркнул что-то под нос, проводив завистливым взглядом не его, а стремянку.
Второй этаж, левое крыло. Здесь размещались кабинеты бесчисленных заместителей главы Чкалова. В правом крыле располагался только сам глава. Один.
Справедливо это или нет, Андрея не интересовало совершенно. Он зашел в приемную Белянчикова, устало грохнул стремянкой об пол – хоть и легкая, а все равно утомился таскать по этажам.
Девушка за компьютером дежурно улыбнулась:
– Вам чего, гражданин?
– Эта… красивая, – хрипло сказал Андрей, – сплит-системы меняем, надо кабинет шефа твоего осмотреть.
– Там есть сплит-система.
– Ты слышала? Я не сказал – поставить, я сказал – поменять! Не переживай, я быстро – гляну и дальше пойду. Мне надо систему посмотреть – вдруг не подойдет.
Девушка пожала плечами, надавила какую-то кнопку и сказала в пустоту:
– Роман Федорович, тут мастер пришел, хочет посмотреть сплит-систему в вашем кабинете.
– Пусть смотрит, раз пришел, – через мгновение ответил мужской голос, а Глебова внезапно прошиб пот.
– Заходите, – девушка показала рукой на дверь.
Андрей вдруг понял, что не может даже пошевелиться. Сделал судорожный вдох, потом одеревеневшими ногами шагнул раз, другой, третий…. Спохватился, вернулся за стремянкой. В висках громко стучали молоты, в глазах плавали цветные мушки.
– Ничего себе – поплыл, брат! – сам себя попытался урезонить Андрей. – Все ведь позади… Почти… Добрался до человека…. Чего ж так разволновался? С бандитами, и то чувствовал себя спокойнее.
Он глубоко вдохнул – выдохнул, восстанавливая дыхание, машинальным жестом оправил на себе куртку и вошел в кабинет.
Кабинет был огромен. Большую его часть занимал бесконечный стол для проведения заседаний. Если хозяином кабинета преследовалась цель указать посетителю на его никчемность и ничтожество, она была достигнута.
Хозяин кабинета сидел в дальнем углу за обычным письменным столом и глядел в экран ноутбука. На вошедшего Глебова он обратил ровно столько внимания, сколько требуется воспитанному занятому человеку, чтобы ответить на робкое «здрасьте».
Андрей огляделся. Сплит-система висела между двумя окнами, как раз посередине стола для заседаний. Он подошел к ней на гнущихся во все стороны ногах, влез на стремянку и долго смотрел непонимающим взглядом на аккуратные английские буквы наименования японской фирмы-производителя.
Нужно было как-то завязать разговор с Белянчиковым, заинтриговать его, чтобы не вылететь из кабинета за наглость. И это – в лучшем случае. В худшем – бегать по этажам, в ожидании приезда наряда полиции. В самом деле – не стрелять же здесь в неповинных людей только за то, что некто Белянчиков не пожелал побеседовать с неким Глебовым на ерундовую тему – убийство дочери.
Так ничего и не придумав, он сполз со стремянки, подошел к Белянчикову, и когда тот поднял на него совершенно бесстрастное лицо, сказал тихо, глотая от волнения буквы:
– Роман Федорович, у меня для вас две новости.
– Хорошая и плохая? – Белянчиков, возможно, пошутил.
Глебов подумал еще мгновение и решился:
– Первая – я знаю, кто убил вашу дочь. А вторая – я ее не убивал. Если выгоните – уйду, только хотелось бы поговорить. Вот…
Ничего не отразилось на лице Белянчикова. Окажись сейчас рядом случайно образцовый английский джентльмен, с молоком матери впитавший умение держать себя в руках, умер бы от зависти.
Между мужчинами повисла долгая пауза. Когда Глебов уже было решил, что все кончено, так и не начавшись, Роман Федорович неожиданно спросил:
– Вы журналист?
– Нет, что вы! – искренне возмутился Андрей. – Я – человек, на которого повесили убийство вашей дочери… а потом и самого похоронили.
И снова Белянчиков не отреагировал, только моргнул пару раз, и сказал, потянув едва заметно первое слово:
– Так вы Глебов… Андрей Иванович. Действительно, необычно – покойники поговорить ко мне еще не приходили.
– Вы меня… обо мне знаете?
– Конечно. Из материалов дела. А чего удивляетесь? Знакомился. В общих чертах, так сказать. Так вы, значит, не покойник?
Андрей старательно подбирал слова, но былое красноречие бесследно исчезло.
– Так получилось, – промямлил он, – случайно вышло…
Белянчиков посмотрел на монитор ноутбука, вновь перевел взгляд на Глебова.
– Зачем вы пришли?
– Поговорить. Больше не к кому.
Снова повисла тяжелая пауза. Наконец, Белянчиков тихо сказал:
– Вы, наверное, ждете, что я сейчас, как в детективе, строго скажу, что даю вам на все про все пять минут? Да? Так вот – до обеда еще полтора часа, сам обед длится час. Совещание у меня состоится ровно в четырнадцать часов. Вот до этого времени я готов разговаривать с вами, если наш разговор затянется. Вас устраивает? Тогда начинайте.
Андрей медленно опустился прямо на пол перед столом и начал рассказывать, как он попал в Чкалов. Его словно прорвало. Губы не успевали за словами, он захлебывался в них, путался, повторял одно и то же по нескольку раз, и рассказывал, рассказывал, рассказывал…
Все это время Белянчиков сидел, уставившись в монитор. Он ни разу не вздохнул, не кашлянул, не задал ни одного уточняющего вопроса, словно все это совершенно его не касалось.
Шаг за шагом Глебов рассказал о том, что ему пришлось пережить в тюрьме, описал свой неожиданный даже для себя самого побег. Постепенно пришло успокоение, а с ним и трезвомыслие, так что, описывая свои поиски убийцы, он благоразумно опустил сцены общения с представителями криминала. Об оружии тоже упоминать не стал – зачем?
