Марк оглядел себя. Его одежда перепачкалась и промокла, когда он лез по скале, а на руке еще осталась кровь.
– Срочно звони в «скорую». Молодой Гаэль свалился со скалы, он весь в крови. Прямо за деревянным крестом. Там Матиас.
Через пять минут Марк шел обратной дорогой, таща за собой Луи.
– Это Матиас услышал, – сказал Марк.
– Иди не так быстро и говори помедленней. А ты сам ничего не слышал?
– Я не охотник-собиратель, – отвечал Марк, повысив голос. – Я обычный цивилизованный человек с образованием. Мои глаза в темноте не видят, мои уши не слышат, как кто-то моргает, мои ноздри не чуют микромиазмов пота. Зато Матиас слышит быков в пещере Ласко. В Сахаре он расслышит страсбургский поезд. Представляешь, как удобно?
– Да успокойся ты! Значит, Матиас что-то услышал, а дальше?
– Дальше? Он побежал, мы находим Гаэля – по-моему, это Гаэль, – он лежит в двухстах метрах от нас, и пока я оставался с беднягой, Матиас снова убежал и вернулся с добычей.
Луи застыл на ходу.
– Да, – сказал Марк, – я не успел всего рассказать. Матиас притащил Лину Севран, которая пряталась неподалеку.
– Господи! И что вы с ней сделали?
– Матиас ее держит, не волнуйся.
– Она не убежит?
Марк пожал плечами.
– У нас в Лачуге Матиас таскает дрова кубометрами. Но дереву вреда не причинит, он дерево любит. Я выношу пакеты с мусором. Посмотри, там огоньки, помощь подоспела.
Луи услышал, как Марк глубоко вздохнул.
Матиас по-прежнему стоял на скале, одной рукой держа Лину Севран. Внизу у тела Гаэля суетились люди.
– Ну что? – спросил Марк.
– Не знаю, – ответил Матиас, – они спустили носилки и оборудование.
– А Геррек? – спросил Марк. – Надо предупредить Геррека.
– Я знаю, – сказал Луи, глядя на Лину. – Нам спешить некуда. У нас есть время сказать друг другу пару слов. Отведи-ка ее вон туда, Матиас.
Матиас легонько оттолкнул Лину от края скалы.
– Геррек скоро придет, – сказал ей Луи.
– Я его не толкала, – проговорила Лина.
– А почему – толкала? Он мог сам упасть.
Лина опустила голову, но Луи приподнял ей подбородок.
– Он упал сам, – сказала она.
– Нет уж. Вы знаете, что его столкнули, вы только что почти признались в этом. Гаэль – местный, он здесь каждый камень знает. Почему вы прятались?
– Я гуляла. Услышала крик, и мне стало страшно.
– Матиас не слышал крика.
– Он был далеко.
– Никто не кричал, – сказал Матиас.
– Нет, Гаэль кричал. Мне стало страшно, и я спряталась.
– Если бы вам стало страшно, вы бы не гуляли ночью одна. А когда слышишь крик упавшего человека, обычно бежишь на помощь, разве не так? Во всяком случае, нет причин прятаться. Если только его толкнули не вы.
– Я его не толкала, – повторила Лина.
– Значит, вы видели, кто толкнул.
– Нет.
– Лина, – сказал Луи мягче, – сейчас приедет Геррек. А он полицейский. Человек падает со скалы через тринадцать дней после смерти Мари. Вас застают рядом, прячущуюся за деревьями. Если вам больше нечего сказать, Геррек сделает свою работу полицейского.
Марк стоял и смотрел на них. Лина все еще дрожала, а Луи уже не был похож на гота эпохи меровингов.
– А вы, – сказала Лина, – что за работа у вас? Я знаю, кто вы, жена мэра мне рассказала. Не вижу разницы с Герреком.
– Зато я вижу. Лучше расскажите мне все.
– Нет.
Луи сделал знак Матиасу, и тот отвел Лину в сторону. Она дрожала, сохраняя, однако, маску безразличия, и одно совершенно не вязалось с другим.
Через час все разошлись. Приезжали жандармы из Фуэнана, приехал Геррек. Вместе с Линой Севран он отправился к ней домой. Гаэля без сознания увезли в кемперскую больницу.
– Я хочу пива, – сказал Луи.
Трое приятелей расположились в комнате Кельвелера. Марк отказался идти за пивом, потому что Луи поставил его в ванной, где сидел Бюфо. Луи сам принес три бутылки. Марк заглянул в горлышко.
– Лина Севран, – тихо сказал он, не отрывая глаз от бутылки, – спит с Гаэлем. Это и есть парочка из хижины в Вобане. Мари застает их, она ее убивает. Почему?
– Боится развода, – сказал Матиас.
– Да, ей нужны деньги инженера. Потом она убивает слабого любовника, чтобы тот не проговорился.
– Вылезай из бутылки, – сказал Луи. – Если она спит с Гаэлем, почему бы не дождаться, когда инженер уедет в Париж? Зачем тащиться в холодную хижину в пять, когда в восемь можно лечь в теплую постель?
– Причину можно найти. Она была там, когда Гаэль упал. И она убила собаку.
– Я думаю об этом, – сказал Луи.
– Что она тебе сказала?
– Я не говорил с ней ни о скале, ни о собаке. Мы говорили о ее первом муже. Он умер, упав с балкона, помнишь?
– Это ведь был несчастный случай?
– Падение, как с Гаэлем. Если это было убийство, сработано чисто и ловко.
– Что она говорит об этом?
Луи пожал плечами:
– Говорит, что не толкала его, как и Гаэля. И дрожит как осиновый лист. Впечатление такое, что у нее от этой истории мурашки по телу. Я справлялся о Диего Лакасте, который во время следствия за одну неделю из пламенного защитника превратился в угрюмого молчуна. Она это подтверждает, даже говорит, что Диего всегда подозревал ее. До несчастного случая он был с ней словоохотлив и доверчив и очень старался помочь следствию. Потом вдруг переменился, в глаза не смотрит, доверять перестал. Она говорит, что без поддержки Мари, Севрана и детей она бы не выпуталась.
– Ей известно, где Диего?
– Нет, но она явно рада, что избавилась от него. Он давил на нее, как старый молчаливый призрак.
Марк дунул в бутылку.
– И старый призрак тоже исчез, – сказал он.
– Да, – Луи кивнул.
Он прошелся по тесному номеру и встал у окна. Было начало третьего ночи. Матиас прикорнул на одной из кроватей.
– Нужно узнать, что это за парочка, – вдруг сказал Луи.
– Думаешь, она действительно существует?
– Да. Когда мы ее найдем, то увидим, правда это или лажа. И кто автор стишка – простой доносчик или убийца, который размахивает у нас перед носом красной тряпкой. Здесь нам наверняка кто-нибудь подскажет имя любовницы Гаэля.
– Дарнас?
– Нет, Дарнас догадывается, но не знает. Нам нужен такой человек, который следит за всем, что происходит, с пользой для себя.
– Мэр?
– Шевалье, конечно, не ангел, но и не помойная крыса. Если бы он умел добывать информацию, то не опустился бы до копания в мусоре своего соперника. Нет. Я говорю об этом мерзавце Бланше.
– Так он тебе все и выложит.
– А почему бы и нет?
Луи повернулся. Несколько секунд он стоял неподвижно, потом взял куртку и не спеша надел ее.
– Ты со мной?
– А ты куда? – вяло спросил Марк.
– К Бланше, куда же еще.
Марк оторвал взгляд от бутылки. На веке у него остался красный след.
– В такой час? Ты спятил?
– Мы здесь не для того, чтобы беречь его сон. Два убийства – уже перебор. В этом городишке людей просто истребляют.
Луи зашел в ванную, Бюфо брать не стал, захватил со стола бумаги и сунул их во внутренний карман.
– Давай быстрей, – сказал он. – Тебе ничего другого не остается, потому что если Бланше прикончит меня, пока ты дрыхнешь в гостинице, тебя до конца дней будет мучить совесть, а тогда плакали твои Средние века.
– Бланше? Ты его подозреваешь? Вот так, ни с того ни с сего, только потому что у него рожа противная?
– А по-твоему, такая рожа – это нормально? И чего ты вообще о ней начал? Что ты в этом понимаешь?
– Ты меня достал! – крикнул Марк, вскакивая.
Луи стоял рядом и спокойно глядел на него. Потом поправил воротник его куртки, распрямил ему плечи и приподнял подбородок.
– Так лучше, – проговорил он. – Прими-ка воинственный вид. Давай, так чтобы стало страшно. Не вечно нам тут торчать!
Марк сожалел, что ввязался в эту историю. Сидел бы сейчас в тепле у себя в Лачуге в Париже и занимался XIII веком. Гот эпохи меровингов просто сбрендил. Однако Марк все же попытался напустить на себя угрожающий вид. Будь он мужчиной, было бы проще. Да ведь он и есть мужчина, так в чем же дело.
Кельвелер покачал головой:
– Представь что-нибудь отвратительное. Я имею в виду не еду и не жабу, что-нибудь покруче.
– Избиение альбигойцев Симоном де Монфором.
– Ладно, – вздохнул Луи. – Ну вот, уже неплохо, почти убедительно. Пока будем там, все время думай об этом Симоне. Захвати его, – прибавил Луи, указывая на уснувшего Матиаса. – Лишним не будет.
Луи несколько раз постучал в двери Бланше. Марк был напряжен, мускулы так и ходили у него по спине. Все подробности альбигойской бойни вставали в его памяти, в руке он сжимал бутылку пива, засунув палец в горлышко. Матиас не стал ни о чем спрашивать, он держался в тени, огромный, в сандалиях на босу ногу, неподвижный и бодрый. За дверью послышался шум. Дверь приоткрылась на цепочке.
– Позвольте войти, Бланше, – сказал Луи. – Гаэля сбросили со скалы, надо поговорить.
