А незадолго до 21.00 вернулся из айкидошного клуба Сергей и перед запрыгиванием в ванну успел ответить на четвертый звонок — да, пап с мам отсутствуют, дома — я да Валя;
— а с гриппозным Назаряном в «Апэнддауне» приключилась скверная история. Точнее, не «в», а «возле» — на крылечке, у входа. И теперь-то понятно уж, что она не сама по себе приключилась, а приключили ее нехорошие люди. Но как бы там ни было, факт налицо: у входа толстяк поссорился с какими-то тремя эльканацами (метрдотель, которому звонил Лева, как и большинство москвичей, слабо разбирается в категориальном делении сынов гор и потому не понял, кто это такие были, но ясно одно — ЛКН — лица кавказской национальности) и учинил жуткий скандал с биением и царапанием лиц этих самых лиц. Кто виноват — непонятно. Инцидентище произошел при большом стечении публики, замять скандал не удалось — да и нечасто такое случается в нашем славном заведении… в общем, всех дебоширов увезли в отделение — разбираться. Нет-нет, господин Назарян — уважаемый человек, потому в «клоповнике» его не повезли, поехал на своей машине, а к нему сел милицейский старлей. И еще господин Назарян просил позвонить на мобильник Александру Евгеньевичу и предупредить о случившемся. Звонили, никто не отвечал. Во сколько случилось? Да где-то без пятнадцати восемь — как раз в это время г-н Назарян и приблизился к «Апэнддауну»:..
— Звонили? — уточнил Лева.
— Может, и звонили, — пожал плечами Александр Евгеньевич. — Я, как приехали, отключил телефон. Чтобы не беспокоили…
— Комментарии нужны? — поинтересовался Лева.
— Попался бы мне кто из этих козлов, — процедил сквозь зубы Александр Евгеньевич, крепко сжимая кулачищи. — Ух-х, я бы им устроил! Комментарии… Все ясно, чего уж там…
Долго молчали. Набедокуривший ловелас сидел в кресле, низко опустив голову, и сосредоточенно грыз ногти. Лева, чтобы даром время не терять, включил компьютер, сверился по списку и вывел на печать недостающие бланки документов, которые предстояло подписать Александру Евгеньевичу. Лазерный принтер быстренько выплюнул все, что от него требовалось. Лева положил пачку бумаг на стол и принялся с нетерпением поглядывать на часы — ждал, когда шеф соберется с духом для принятия непростого решения. Что там тюрьма и разорение — мужик здоровый, могучий, башковитый, выживет везде… Ирина! Вот самое страшное испытание. «Сын юриста» прекрасно понимал друга и горячо ему сочувствовал, но, будучи не в силах повлиять на течение событий, хотел сейчас только одного — чтобы неизбежное произошло как можно скорее.
— Раньше сядешь — раньше выйдешь, — мягко сказал Лева, устав выдерживать паузу. — Точнее — ожидание смерти хуже самой смерти. Ты же мужик в конце концов!
— Может, за бугор рвануть? — севшим голосом прошептал Александр Евгеньевич. — Деньги есть… Когда они меня искать начнут?
— Документы у нее были с собой?
— Были. Пока она руки мыла, я сумочку бегло просмотрел. Проверял — вдруг там что-нибудь такое… клофелин, наркота — ну, мало ли…
— Значит, уже ищут. Позвонят в общагу, там ответят, что укатила с каким-то мужчиной. Туда быстренько подскочат опера и через десять минут с момента прибытия выйдут на Адила. Если не раньше — вахтерша сразу может сказать, будучи не озадачена на предмет хранения тайны. А Адил, поломавшись минут пять, сдаст тебя с потрохами.
— Может, законтачить с кем-нибудь из авторитетов? — не торопился сдаваться Александр Евгеньевич. — Попросить бригаду «бойцов», чтобы Адила на время изъяли из оборота… Или не на время, а… совсем. А? Уж коли такая война пошла, тут не до выбора средств…
— Поздно, — мотнул головой Лева. — Пока выйдешь на нужных людей, договоришься, пока решение примут… Это будет долго. У нас же практически все связи в этом плане утрачены: последний год Ибрагим этим занимался. Не успеют твои бойцы, хоть тресни.
— А может… может, все-таки до завтра подождать? — задушевно прошептал Александр Евгеньевич. — До завтра. Почему нет? Где-нибудь залечь, затаиться… А завтра подключить всех подряд, чтобы дали бой этим проходимцам. Как считаешь?
— Слушай, уже ведь обсуждали этот вопрос! Ты сам себе хозяин, сам решай, — с заметным раздражением сказал Лева. — Но в любом случае, судя по организации этой акции, против нас работают совсем не идиоты. А раз так, значит, и все сопутствующие аксессуары вскорости прогремят. Пресса, телевидение, следствие, прокуратура — все, образно выражаясь, «заряжено». И на определенном этапе все прозвучит в полном объеме, можешь не сомневаться. Да завтра в утреннем выпуске новостей уже будут об этом вовсю трубить. «Известный бизнесмен Кочергин, подозреваемый в изнасиловании и зверских убийствах, скрылся с места происшествия и до сих пор не обнаружен…» Ну что ты как маленький?!
— Да понял я, понял, — совсем сник Александр Евгеньевич. — Надо сдаваться, правильно все… Давай, чего там подписать?
— Вот и умница, — с заметным облегчением сказал Лева, пододвигая бумаги на край стола. — Все образуется, не переживай. Завтра с утра подключим ваш ветхозаветный ареопаг, прессу подключим — поборемся, в общем…
— Значит, ты все это запросто провернешь без меня? — рассеянно уточнил Александр Евгеньевич, подписав бумаги. — Задним числом?
— Запросто, — буркнул Лева, укладывая бланки в папку и пряча ее в сейф. — Подписи есть, деньги есть, есть хорошие знакомые — никаких проблем. Завтра все твое имущество, финансы и права будут числиться за Ириной. Комар носа не подточит — за чистоту оформления отвечаю.
— Вот ведь как просто все, — вздохнул Александр Евгеньевич. — И для чего было сыр-бор затевать? Если так просто все, могли бы как-нибудь иначе… без затей…
Подскочили, наставили стволы, увезли куда-нибудь за город, в подвал… И заставили бы подписывать… Не так разве?
— Скажи спасибо, что все получилось именно так, — не согласился Лева. — Есть вполне обоснованные опасения, что такой тип, как ты, доставит массу хлопот при похищении. Больно ты здоров да норовист. А потом, после всего, тебя же придется выпускать… А могли бы по-другому — выкрали бы Ирину или Серегу. Ты об этом подумал?
— Да-да, уж лучше так, как получилось, — сокрушенно согласился Александр Евгеньевич. — Хотя какой там, к черту, «лучше»… Слушай — я ведь не бомж, не рядовой москвич, не сявка какая-то… Почему со мной — так вот? Разве можно со мной — так? Это что за дела такие, брать вот так запросто и сажать такого… такую шишку, как я? Что творится, а?!
— Шишка! — желчно воскликнул Лева. — Ха! Номенклатурный зять, бизнесмен средней руки. Кто ты такой, Саша?! Тут таких зубров валили, не спросив, как звали — а уж с тобой-то, зятем бывшего номенклатурщика, сам бог велел побаловать.
— Злой ты, — Александр Евгеньевич укоризненно покачал головой. — Не любишь ты меня.
— А за что? — Лева сердито прищурился. — Это из-за твоей похотливой игривости мы угодили в такую бяку — я тут ни при чем. Да черт с ней, с похотью — на здоровье… Но если бы ты в свое время послушался моего совета и присмотрелся к Ибрагиму, мы бы сейчас тут не сидели. Вот этого простить не могу. Мудак ты, Саша, вот что я тебе скажу…
— Ну, спасибо, уважил, — Александр Евгеньевич встал, намереваясь направиться в прихожую. — Давай, звони Ковальскому, пусть собирается. Заедем за ним и — в райотдел, сдаваться.
— Угу, — буркнул Лева, автоматически набирая первые три цифры номера Ковальского — известного в столице адвоката, услугами которого «Ира» неоднократно с успехом пользовалась ранее. Ткнул три цифры — и замер.
— Погоди, погоди… Почему — в райотдел?
— Ну, домой же нельзя? У подъезда наверняка менты стерегут. Остановимся у ларьков, купим туалетные принадлежности, заберем Ковальского — и в райотдел. Чего ты уставился?
— Ты кое-что забыл, — напомнил Лева с пробивающейся в голосе тревогой. — Нам нужно ехать к предкам Ирины, тихонечко вызвать ее и пообщаться. Я для чего оставшиеся полтора часа запланировал?
— Ну уж нет, шалишь, сын юриста! — нервно хохотнул Александр Евгеньевич. — Ничего я не забыл. Ты как себе это представляешь? Чтобы я Маме все это вот так взял и выложил? Сдурел, что ли? Нет, ты уж меня сначала сдай, потом езжай к ней и все объясни как следует. Ты у нас умный, вот и…
— Ну ты умница, Саша, — растерянно пробормотал Лева. — Значит, собираешься удрать, а меня отправляешь к разъяренной волчице? Ты собираешься…
— Собираюсь, собираюсь, — отвел взгляд Александр Евгеньевич — совестно стало. — И чего ты так про Маму? Волчица! Она вообще только с виду такая, а так — добрая, душевная, понимающая…
— Сволочь ты, Саша! — охрипшим от волнения голосом просипел Лева. — Ты что себе позволяешь? При чем здесь я? Я вообще, если на то пошло, могу спокойно умыть руки…
