— Меня зовут детектив Стив Кеньон.
«Стив Кеньон, — подумала Дарби. — Неплохое имя для порнофильма. Но Стив Кэннон было бы еще лучше. Или Кэннон Кеньон, Гром из Австралии».
Стив Кеньон извлек из кармана рубашки золотую ручку.
— Вы готовы говорить?
— Не имею права. Я могу отправиться за это в тюрьму. Я подписала соответствующие документы.
— Документы? Какие еще документы?
— Юридические. С золоченым штампом Армии Соединенных Штатов.
Восходящая порнозвезда семидесятых Стив Кеньон, похоже, растерялся.
— Позвоните главному сержанту Глику, — предложила она. — Он отвечает за биомедицинскую лабораторию Бостонского университета.
Он потер свои кустистые усы.
— Это в Бостоне, — подсказала Дарби.
— Я знаю, где находится Бостонский университет.
— Вот и хорошо. Сходите и позвоните ему. Должна предупредить, что он трудноуловимый парень, так что, если его не окажется на месте, спросите Билли Фитцджеральда. Он объявил себя вторым номером в лабораторной иерархии, но я в это не верю.
— Никому мы звонить не будем.
— А я не смогу отвечать на ваши вопросы без разрешения Глика или Фитцджеральда.
— Вам придется иметь дело с нами.
— А вам придется еще немного поработать над образом крутого парня. Попробуйте говорить более низким голосом. От этого мои придатки затрепещут от страха.
Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
— Мне говорили, что вы пренеприятнейшая особа.
— У вас есть ко мне вопросы, и, можете мне поверить, я действительно хочу на них ответить. Но по юридическим причинам не могу этого сделать. Привезите сюда Глика, Фитцджеральда или кого-нибудь еще из их конторы, и мы вместе ответим на ваши вопросы, устроим в Наханте настоящую вечеринку.
— Похоже, вам необходимо время, чтобы немного поостыть.
— А вам следует позвонить в биомедицинскую лабораторию.
Он встал.
— Кстати, о звонках, — снова заговорила Дарби. — Мне полагается звонок. Я хотела бы побеседовать со своим адвокатом.
Ее привели в камеру размером с чулан, в которой были две прикрученные к стенам двухъярусные кровати. В противоположном углу располагался унитаз из нержавеющей стали. От него несло лизолом и мочой. Свернув куртку и подложив ее под голову вместо подушки, Дарби улеглась на нижнюю кровать. Она поговорила с адвокатом, и он сказал, что ей не о чем беспокоиться. Он заставит их снять обвинение в незаконном ношении оружия. Но он сможет сделать это только утром, когда ему удастся встретиться с судьей. Таким образом, Дарби ожидал ночлег в лучшей гостинице Наханта. Завтра Лу будет вынужден ее отпустить. Если только не сфабрикует какое-нибудь другое обвинение. Дарби подозревала, что он на это вполне способен.
Он предъявил ей нелепое обвинение в ношении оружия только потому, что хотел втиснуться в серьезное расследование. Он что-то разнюхал и рассчитывал на повышение, возможно, даже перевод в более интересное место, на более высокооплачиваемую работу. Это позволило бы ему прекратить покупать подержанные полицейские прикиды в магазинах распродаж.
Итак, теперь ей предстояло разыграть в уме нечто вроде дуэли вооруженных гангстеров. Она представила себе Лу стоящим на песчаной дороге, позаимствованной непосредственно из одного из вестернов Джона Уэйна. Только в перестрелке с этим занудой ей не понадобится пистолет. Хватит и ее упрямства. Характер на характер. Посмотрим, кто сдастся первым. Интересно, каков его опыт общения с самыми несговорчивыми людьми на планете — разновидностью, известной под названием «ирландские католики»?
«Удачи», — усмехнувшись, подумала Дарби, устроилась поудобнее и закрыла глаза.
Бесплатный континентальный завтрак в полицейском участке Наханта подавали в шесть утра. Он прибыл на картонном подносе. Дарби уставилась на предложенные ей яства: отсыревший гренок, рыхлое яблоко, омлет из яичного порошка. Все это было обернуто запотевшим изнутри целлофаном. Она остановила свой выбор на яблоке, и тут явился детектив Лу.
Шляпа и плащ исчезли, вчерашний костюм сменил другой, но такой же дешевый, хотя и черный, изготовленный из полиэстера, немнущегося и призванного противостоять разного рода пятнам. Впрочем, белая сорочка под этим немнущимся шедевром была измята. Возможно, это та же сорочка, в которой он был вчера? Что касается этого жуткого галстука в розовую и фиолетовую полоску, то она его уже точно видела.
Лу смотрел на нее через решетку в двери, сунув руки глубоко в карманы и позванивая мелочью и ключами. Его глаза оживленно блестели. Он был готов к сражению.
— Вы готовы вступить в игру?
— Еще как готова, — жуя яблоко, ответила она. — Вы кем хотите быть? Питчером или кетчером?
— Я подумываю о том, чтобы использовать вас в качестве консультанта.
— Где использовать?
— В этом деле, которым вы заняты.
— На вашем месте я бы немного расслабила узел галстука. Он слишком тугой и препятствует доступу кислорода к вашему мозгу. Это и порождает галлюцинации.
— Я пытаюсь вам помочь.
— Вздор, — отмахнулась она, приканчивая яблоко и швыряя огрызок в унитаз. — Вы предпринимаете последнюю отчаянную попытку разузнать, что же на самом деле происходит, потому что у вас вот-вот заберут это дело и ваш счастливый лотерейный билет запылает синим пламенем.
В глазах Лу вспыхнул гнев, к которому явно примешивался испуг.
— С кем вы говорили? — поинтересовалась Дарби. — С федералами или секретными службами?
— Почему федеральное правительство интересует судьба Джона Смита? — спросил Лу.
Дарби усмехнулась, наслаждаясь моментом.
— Откуда мне знать, — пожала она плечами. — Может, вам следует спросить у федералов? Или кто там у вас в гостях?
— Штат Массачусетс очень серьезно следит за исполнением законов об оружии, — заявил человечек в черном костюме.
— Я все же рискну предстать перед судьей.
— Я не думаю, что ему понравится тот факт, что вы пользуетесь пулями с полостью в головной части. Я уверен, вам известно, что подобная амуниция является противозаконной. Но я готов снять обвинение, если…
— Поговорите с моим адвокатом.
— Федералы вас просто используют. Надо быть полной тупицей, чтобы считать, что они кого-то подпустят к своему расследованию.
— Тут вы правы. Не подпустят. Но это никак не влияет на тот факт, что вы говнюк.
Лу напрягся.
— Переговоры окончены, — заявила Дарби. — Сообщите, когда приедет мой адвокат.
Лу не сдвинулся с места. Он покраснел как рак и растерянно перебирал оставшиеся в его распоряжении возможности. Впрочем, в глубине души он уже знал, что проиграл.
Спустя несколько мгновений он обернулся и поманил одного из охранников. Патрульный подошел к двери и отпер камеру.
Лу сунул в рот леденец.
— Ваш адвокат уже здесь, — сказал он.
Дарби схватила куртку и, выйдя из камеры, вслед за Лу шагнула в большую, разгороженную на боксы комнату. Тут царила оживленная деятельность: звонили телефоны, повсюду стояли или сидели люди. В дальнем конце комнаты стоял стол с рядом кофеварок, возле которого толпились желающие взбодриться. Но стоило Дарби переступить порог, как все бросили свои дела и обернулись к ней. Некоторые ограничились косыми взглядами, другие откровенно пялились на нее и не думали отводить глаза.
— Сюда, — сказал Лу, придерживая выкрашенную серой краской дверь.
Дарби вошла в конференц-зал и замерла, увидев сидящего за столом человека.
Ее адвокат, Мартин Фридман, был коренастым круглым человечком с ястребиным носом, лысеющей макушкой и нечесаными клочьями седеющих волос над маленькими ушами. Каждый раз, когда Дарби встречалась с ним в его офисе в центре Бостона, его покрытые печеночными пятнами ручки стискивали потертую коричневую кожаную папку, с которой он не расставался со времен юридической школы. Фридман постоянно улыбался, сверкая ослепительными коронками, от него всегда пахло дорогим одеколоном, а на плечах его дорогого костюма покоились неизменные частички перхоти.
Сидящий за столом человек был высок и мускулист. Он был одет в черный костюм и синюю рубашку без галстука. Он невероятно напоминал умопомрачительно красивого нападающего из «Нью-Ингленд Пэтриотс», но, в отличие от Тома Брэди, у этого мужчины были белокурые волосы и самые интересные в мире глаза: один темно-зеленый, а второй синий.
Бывший партнер Дарби, Джексон Купер, неуверенно встал ей навстречу. Он явно был шокирован. Сначала это ее смутило, но потом она вспомнила, на кого сейчас похожа. Ее лицо изрезано стеклом, кровь на ранах запеклась, а джинсы, рубашка и куртка забрызганы засохшей и почерневшей кровью. Одним словом, она была измазана кровью, кожей, волосами, а возможно, и мозгами Джона Смита, а также кровью его жены, которой она изо всех сил пыталась помочь.
