— Да. После свадьбы Натали рассказала, что её жизни с Тоддом будет одним большим грандиозным путешествием. Она предупредила, что, возможно, пройдёт много времени прежде, чем я её увижу снова.
Я не мог поверить в то, что слышу.
— И ты никогда не летали к ним, чтобы навестить? И она никогда не приезжала сюда?
— Нет. Как я уже говорила, она предупреждала меня. Я получала письма из Дании.
— А общение по электронной почте или по телефону?
— У неё их нет. Она думает, что современные технологии затмевают сознание и мешают работе.
Я состроил гримасу.
— Она так сказала?
— Да.
— И ты купилась? А что если возникнет срочная необходимость?
Джули пожала плечами.
— Она хотела такой жизни.
— И тебе не показалось всё это странным?
— Да. На самом деле я привела те же аргументы, которые приводишь ты. Но что я могла сделать? Она дала чётко понять, именно этого она хочет. Это было начало целого нового путешествия. Кто я такая, чтобы стоять на её пути?
Я покачал с недоверием головой.
— Когда последний раз ты получила от неё письмо?
— Давно. Несколько месяцев назад, может быть, полгода.
Я откинулся на спинку.
— Так в действительности, ты не знаешь, где она?
— Я бы сказала, что в Дании, но, по правде, я не знаю. Я так же не понимаю, как её муж мог жить с другой женщиной в Южной Каролине и всё остальное. В смысле, всё это не имеет смысла. Я не знаю, где она.
Резкий стук в дверь испугал нас. Джули потянулась к моей руке, как будто ей нужно было утешение. Последовал второй стук, а затем голос:
— Джейкоб Фишер? Это полиция. Дом окружён. Выходите с поднятыми руками.
Я отказывался говорить что-либо, пока не появился мой адвокат, Бенедикт.
Это заняло какое-то время. Сотрудник полиции представился, как Джим Малхолланд, сотрудник полиции Нью-Йорка. Я так и не понял, при чём здесь Нью-Йорк. Колледж Лэнфорда находится в Массачусетсе. Я убил Отто на 91 шоссе, которое проходит в самом штате. Гнались за мной в Вермонте, а арестовали в Нью-Джерси. Если не считать, что я пользовался общественным транспортом на Манхеттене, то я не мог понять, каким образом Нью-Йоркская полиция была причастна к этой беспорядку.
Малхолланд был плотным мужчиной с густыми усами, которые наводили на мысль о частном детективе Магнуме.[13] Он подчеркнул, что меня не арестовали и что я могу уйти в любое время, но они очень, очень оценят моё сотрудничество. Пока он вёз меня в полицейский участок в районе Мидтауна, то разговаривал вежливо, но бессодержательно. Он предложил на выбор содовую, кофе, сандвич. Неожиданно я понял, что голодный, поэтому принял предложенное. Я уже собирался насладиться едой, когда вспомнил, что под стражей едят только виновные люди. Я читал где-то об этом. Виновные знают, что их ждёт, поэтому они могут спать и есть. В то время как невиновные слишком сбиты с толку и слишком нервничают, чтобы это делать.
Так кто же я тогда?
Я съел сандвич и даже насладился каждым кусочком. И каждый раз Малхолланд или его напарница, Сьюзен Телеско, высокая блондинка в джинсах и водолазке, пытались вовлечь меня в разговор, я отделывался от них, напоминая, что ссылаюсь на своё право не говорить без адвоката. Через три часа появился Бенедикт. Мы вчетвером, Малхолланд, Телеско, Бенедикт и ваш покорный слуга, устроились за столом в комнате для допроса, которая была оформлена не слишком уж и пугающе. Конечно же, у меня не было особого опыта с комнаты для допроса, но я всегда представлял её холодной и пустой. Эта же была бежевой.
— Вы знаете, почему вы здесь? — спросил Малхолланд.
Бенедикт нахмурился.
— Вы серьёзно?
— Что?
— И какой вы ответ ждёте на этот вопрос? Возможно, признание? «О, да, детектив Малхолланд, я знаю, что вы арестовали меня за стрельбу в двух винных магазинах». Можем мы просто пропустить эту бессмысленную часть и просто перейти к делу?
— Прослушайте, — сказал Малхолланд, поудобнее устраиваясь в кресле. — Мы на вашей стороне.
— О, да ладно.
— Нет, я серьёзно. Нам просто нужно выяснить некоторые детали, а затем мы все пойдём домой лучшими людьми, чем были до того, как всё произошло.
— О чём вы говорите? — спросил Бенедикт.
Малхолланд кивнул Телеско. Она открыла папку и толкнула листы бумаги по столу. Когда я увидел дырочки от пуль, вид спереди, вид сбоку, кровь застыла в венах.
Это был Отто.
— Вы знаете этого мужчину? — спросила Телеско.
— Не отвечай.
Я и не собирался, но Бенедикт положил мне руку на плечо на всякий случай.
— Кто он?
— Его зовут Отто Деверо.
От этого имени меня бросило в холод. Они не скрывали свои лица и использовали настоящее имя Отто. Это могло означать только одно, они не собирались отпускать меня живым из фургона.
— Недавно, ваш клиент заявил, что у них с человеком, по описанию похожим на Отто Деверо, произошла перебранка на шоссе в Массачусетсе. В этом заявлении ваш клиент сообщил, что он был вынужден убить мистера Деверо в целях самообороны.
— Мой клиент отказался от этого заявления. Он был сбит с толку и в состоянии алкогольного опьянения.
— Вы не понимаете, — сказал Малхолланд. — Мы здесь не для того, чтобы предъявлять обвинения. Если бы мы могли, мы бы дали ему медаль.
Он распростёр руки.
— Мы на вашей стороне.
— Да?
— Отто Деверо был настоящим подонком почти библейских масштабов. Мы могли бы обрисовать полную картину, но это займёт слишком много времени. Так что давайте просто приведём несколько основных моментов. Убийства, нападения, вымогательство. Его называли Хозяйственным складом, потому что он любил применять инструменты к своим жертвам. Он входил в банду легендарных братьев Эйк, пока кто-то не решил, что он слишком жесток для них. Потом он работал один или с кем-нибудь отчаянным, кому нужен был настоящий псих, — он улыбнулся мне. — Послушайте, Джейк, не знаю, как вам удалось справиться с этим парнем, но то, что вы сделали — благословение для общества.
— Так, — сказал Бенедикт. — Теоретически говоря, вы здесь, чтобы поблагодарить нас?
— Совсем даже не теоретически. Вы герой. Мы бы хотели пожать вам руку.
Но никто никому не пожал руку.
— Скажите, — сказал Бенедикт. — Где вы нашли его тело?
— Это неважно.
— Что стало причиной смерти?
— Так же неважно.
Бенедикт сказал, широко улыбаясь:
— Что вот так, по-вашему, обращаются с героем?
Он кивнул в мою сторону.
— Если у вас ничего нет, то мы пойдём.
Малхолланд посмотрел на Телеско. Мне показалось, что увидел улыбку на её лице. Мне это не понравилось.
— Хорошо, — сказал он. — Если вы так хотите играть.
— В смысле?
— Ничего. Вы можете идти.
— Простите, что не смогли помочь, — сказал Бенедикт.
— Не волнуйтесь. Как я говорил, мы просто хотели поблагодарить человека, который убил этого парня.
— Угу, — мы оба встали. — Мы найдём выход.
Мы были почти у двери, когда Сьюзан Телеско сказала:
— Профессор Фишер?
Я обернулся.
— Вы не возражаете, если я покажу вам ещё одну фотографию?
Они смотрели на меня, как будто абсолютно не волновались, как будто у них было всё время мира, и мой ответ не имел значения. Я мог посмотреть на фотографию или мог уйти. Ничего страшного! Я не двигался. Они не двигались.
— Профессор Фишер? — сказала Телеско.
Она подтолкнула ко мне фотографию картинкой вниз, как будто мы играли в блэкджек в казино. В её глазах появился блеск. Температура упала градусов на десять.
— Показывайте.
Она перевернула фотографию. Я застыл.
— Вы знаете эту женщину?
Я не отвечал. Я, не отрываясь, смотрел на фотографию. Да, конечно же, я знал эту женщину. Это была Натали.
— Профессор Фишер?
— Я знаю её.
Фотография была чёрно-белой. Она была похожа на стоп-кадр с камеры видеонаблюдения. Натали спешила куда-то по коридору.
— Что вы можете рассказать о ней?
Бенедикт положил руку мне на плечо.
— Почему вы спрашиваете об этом моего клиента?
Телеско придавила меня взглядом.
— Вы навещали её сестру, когда мы нашли вас. Вы не против рассказать нам, что вы там делали?
— И ещё раз, почему вы спрашиваете об этом моего клиента?
— Женщину зовут Натали Эйвери. Ранее мы разговаривали с её сестрой, Джули Поттам. Она утверждает, что её сестра живёт в Дании.
В этот раз заговорил я:
— Что вам нужно от неё?
— Мы не можем это обсуждать.
— Тогда и я.
Телеско посмотрела на Малхолланда. Он пожал плечами.
— Хорошо. Тогда вы можете идти.
И так мы стояли там, играя в игру «Кто первый струсит?» Продолжая использовать метафоры, у меня не было карт, поэтому я первый моргнул.
