За разговором я и не заметила, как Бобби увлек меня в самую чащу и стал целовать. Поначалу трепетно и нежно, а потом со страстью. Наверное, так принято было «любить» у местных малолетних ловеласов. В отличие от Джейн я столкнулась с этим впервые, все для меня было внове. Пыхтение, захлебывающийся шепот, горячее дыхание на лице, грубоватые неумелые ласки – Бобби залез рукой под сестрин свитер, изо всех сил прижимая меня к себе. Все это резко контрастировало с тем, что я привыкла переживать в объятиях Дэвида Грэшема. Бобби немилосердно тискал мою грудь, а я в это время думала, что на этом у них с Джейн все обычно и заканчивается. Я читала это в его глазах. Наконец он сделал вид, что хочет стянуть с меня джинсы, но медлил. Ждал, очень ждал от меня патетического: «Нет!» Или: «Не сейчас!» Или: «Я очень хочу, но еще не готова!»
Но я промолчала.
А он растерялся. Все возился с моей застежкой на джинсах, но уже без всякого проблеска страсти. Наконец он сел на поваленное дерево, не в силах поднять на меня глаза. Он никак не мог понять, почему сегодняшнее свидание пошло не по сценарию. Ему долго отказывали и вдруг – без всякого предупреждения – вручили ключи от рая. А он не знал, что с ними делать.
Наконец он набрался смелости и спросил, действительно ли я готова. Я ответила, что да, настал час. Смеркалось, и Бобби с надеждой поинтересовался, не пора ли мне домой. А я ответила, что мое опоздание заметит только Джордан, а кому интересно ее мнение? Бобби рассмеялся.
Это разрядило обстановку и придало ему смелости. Он вновь коснулся меня, и я коснулась его в ответ. Сама не знаю зачем. Ведь я уже сполна насладилась своей маленькой местью. Видимо, к той минуте во мне заговорили здоровые молодые гормоны. Я была опытна, а он красив. Все шло, как и полагалось. Когда мы разделись, я почти перестала притворяться. Мне казалось, что теперь это бессмысленно. И не хотелось, чтобы он обманывался и дальше. Но прямо сказать ему я не решалась. Напротив, старательно прятала руку, где у Джейн должны были белеть шрамы – след того ужасного нападения собаки. И не прерывала поцелуев, чтобы не дать Бобби возможности говорить.
Когда мы наконец соединились, он вдруг сделал не то, что, по идее, должен был сделать – закрыть глаза и полностью отдаться нахлынувшим на него новым ощущениям. Вместо этого он наклонился и не мигая уставился на меня. В глазах его застыл восторг. Решив, что он наслаждается осознанием того, что наконец «взял эту крепость», я хотела было его остановить. Но уже не знала, как это сделать, и лишь мечтала, чтобы все побыстрее закончилось. А он, не отрывая от меня взгляда, вдруг прошептал:
– Ты ведь не Джейн, да?
Все мое тело будто пронзило током. Значит, он догадался. В какой момент? Сейчас или раньше?
– Да, – ответила я, опасаясь, что он вскочит и начнет орать на весь лес, что я шлюха.
Не тут-то было. В этот день Бобби, несмотря на всю свою молодость и неопытность, преподал мне хороший урок – я узнала о мужчинах кое-что новенькое. Он даже не сбился с ритма. Совсем напротив. А вскоре зрачки его расширились, он застонал, и по всему его телу прошла сладкая судорога. Думаю, он получил даже больше удовольствия, чем планировал. Для него это было потрясающее – возможно, самое потрясающее на тот момент – приключение в жизни. Ему было чем гордиться. Девчонка, на ухаживания за которой он не потратил ни минуты своего драгоценного времени и ни цента отцовских денег, сама легла под него.
Я наивно полагала, что Бобби сохранит все в тайне. Но и тут ошиблась. Нет, он не хвастался перед друзьями. Это было бы банально. К тому же ему могли не поверить. Он поступил гораздо хуже. В следующее свидание с Джейн он повел себя так, словно в прошлый раз занимался с ней любовью. Настаивал на повторении. Сбитая с толку, обиженная и оскорбленная, сестра потребована объяснений. Он изобразил крайнее удивление и «напомнил» об их последней встрече.
В течение следующих трех лет мы обменялись с Джейн лишь двумя-тремя фразами. Не больше. Поначалу я пыталась объяснить ей – и себе тоже, – как все получилось и почему. Но это было бесполезно. А спустя два месяца мои отношения с Дэвидом Грэшемом были преданы огласке и мне пришлось бежать из дома в Новый Орлеан.
Время залечило раны. Бобби Эванс успешно начал карьеру – как и все его дружки из богатых семей (сейчас он торгует в Оксфорде недвижимостью). Я продолжала материально поддерживать Джейн до тех пор, пока она не научилась зарабатывать сама. Но в первые годы после ссоры мы с ней практически не виделись. Она лишь пригласила меня на свадьбу. Правда, не на почетную роль подружки невесты – ею была сестра Марка Лакура.
Годы шли, и пропасть отчуждения, однажды пролегшая между нами, стала зарастать травой. Мы часто виделись, еще чаще перезванивались. А на момент исчезновения Джейн были близки, как никогда в жизни. И, честно сказать, это была больше ее заслуга, чем моя. Я даже решила тогда, что незримые узы, соединившие нас, в конце концов пересилят все – даже ссору из-за мужчины. И, кажется, была права. Да, она рассказала Марку о той моей «интрижке» с Бобби, но сделала это давно – в первые годы их совместной жизни, когда еще сильно на меня дулась.
Вся жизнь Джейн была побегом от той судьбы, на которую, казалось, она была обречена, выйдя из – чего уж там – весьма неблагополучной семьи. Все, что она делала – учеба, бурная внеклассная деятельность, клуб, даже романтические свидания, – было подчинено одной стратегической цели: обзавестись другой семьей. Нормальной, с ее точки зрения. Джейн была ярой фанаткой нескончаемого комедийного сериала «Семейка Брейди», весьма популярного в те годы. Она страстно мечтала стать частью чего-то похожего.
Поэтому моя «интрижка» была не просто предательством, это был удар в самое сердце Джейн – ведь она возлагала на Бобби большие надежды, потратила на него целых три года. Я думаю, что в конечном итоге у них ничего бы не получилось. С точки зрения Бобби, Джейн все-таки была птичкой не того полета. Но сестра жила иллюзиями, а ведь известно, что именно за свои иллюзии человек цепляется сильнее всего. А я их разрушила. Такое не прощается. Во всяком случае, долго не прощается.
Джейн в конечном итоге добилась своего, но судьба уготовила ей еще одну – последнюю и самую страшную – измену. В тот самый момент, когда мечты ее сбылись – красивый и богатый муж, любимые дети, дом полная чаша, – она вдруг в одночасье лишилась сразу всего. И позаботился об этом некий неизвестный жуткий человек, который, как я понимаю, вырос в семье гораздо более неблагополучной, чем даже наша с Джейн.
Если он убил ее, я даже представить себе не могу, какими были ее последние слова. А если не убил…
– Вы спите?
Я очнулась и растерянно взглянула через узкий проход между креслами на Джона Кайсера. Он смотрел на меня с тревогой. На нем были синие брюки, рубашка-поло и мягкий пиджак из замши, сидевший как влитой. Я тоже приоделась для путешествия – черные шелковые брюки, сшитые на заказ в весьма дорогом ателье, такой же жакет и льняная блузка с низким вырезом на груди. Почему-то мне показалось, что пожилому французу это понравится; а если я ему понравлюсь, это может нам как-то помочь.
– Мисс Гласс, что с вами? Витаете в облаках?
– Просто задумалась.
– О чем?
– Мы не настолько близки с вами, чтобы я могла рассказать об этом.
Он усмехнулся:
– Как угодно. Простите, что потревожил.
Я выпрямилась в своем кресле и потянулась.
– Скажите лучше, агент Кайсер, у вас есть какой-нибудь план? Стратегия?
– Ни в коем случае. Будь на моем месте доктор Ленц – другое дело. А я предпочитаю доверяться интуиции.
– Всегда?
– Почти. Так что предлагаю играть с листа.
– Но у вас, по крайней мере, имеются хоть какие-то догадки, почему де Бек захотел увидеть именно меня?
– Догадок две. Либо де Бек является одним из главных фигурантов в нашем деле – с самого первого похищения, – либо для него это нечто вроде игры, развлечения. Знаете, у богатых свои причуды. Допустим, он знает, что вы сестра-близнец одной из «спящих женщин». Не исключено, что он видел ту картину. Например, когда торговался за нее с Вингейтом. Потом он узнал о происшествии в Гонконге, где вы устроили знатный переполох. И это вызвало у него интерес к вам.
– Я все-таки не понимаю. Ну, предположим, он узнал, что в Гонконге объявилась женщина, как две капли воды похожая на ту, что была изображена на картине из его любимой серии. Но как он мог узнать, что это именно я, Джордан Гласс?
– Вы не рядовой обыватель, мисс Гласс. Если у него есть репродукция картины с Джейн, он мог разослать эту картинку по электронной почте по всему миру, навести справки. Кто-то мог узнать вас.
– Со «Спящих женщин», если верить Вингейту, не снимались копии. Ни репродукций, ни фотографий, ничего. Это была часть тайны, которая повышала цену.
