Убрав с дороги Полицая, социальная и духовная ступень развития которого явно диссонировала с его собственной, Миня, этот душевный парень с человечными глазами, обрел себе подругу. Хорошую, симпатичную девушку Настю.
Хватило нескольких дней, чтобы "это" произошло.
Природа избирает иных душевных парней на роль друга девы, - вечную роль, воспетую в "Белых ночах" и многих сентиментальных творениях.
Дева входит в жизнь друга легко и без комплексов. Без напряга, как любит говорить дева. Нет, она не хватает жертву за жабры на первом свидании. Поначалу даже дело обстоит так, что жертва искренне игнорирует деву, держит ее за дурочку, пусть соблазнительную, юную, но все же такую несмышленую, что… спереть, а потом потерять сумму в пятнадцать тысяч рублей для нее - веселое приключение. Однако совершенно неожиданно...
О, Мадонна, что ты делаешь?!!
... друг девы замечает, как его тело увивают невидимые мягкие щупальца, как лихорадит сердечко, а в животе воцаряется пьянительная, сладостная пустота. В сей предпоследний миг бытия, минут этак за десять до приговора и официального утверждения на должность друга девы, еще не подозревая, по каким скользким рельсам помчится дальнейшая судьба, еще полагая в деве дурочку, еще непохотливо и наивно, он, обреченный на дружбу с девой бедолага, вдруг забывает о сумме в пятнадцать тысяч рублей и становится нечаянным свидетелем небольшой сценки, может быть, этюда с ее участием, что переполняет кубок страстей, о котором он не ведал, и производит ошеломляющее потрясение духа и плоти.
О, Мадонна!
Потрясение производится незначительной мелочью, однако подготовленный, насквозь пропитанный сексуальным желанием организм друга, созерцая ту мелочь, переполняется языческим восторгом. Например, он видит участки тела, длинною сантиметров пять, не более, на ногах девушки, образовавшиеся между ее белыми носками и джинсами, едва она села вполоборота к своему будущему другу и закинула ногу на ногу. И пусть у нее идеальные ножки в целом, пусть даже он видел до этого миллион идеальных ножек вплоть до самых интимных мест, нечаянная прелесть обнаженных пяти сантиметров внезапно вызывает сладостный рефлекс в переполненном кубке подсознания, а прозрачные, легкие щупальца повязывают друга со всех сторон, не позволяя ни уйти, ни разорваться на месте. Таковы симптомы болезни, называющейся "дружба с девой": начало привязанности к телу, без которого ты скоро откажешься считать себя полноценным существом, но которое держит твое собственное тело за душевный кус жира, не более.
О, Мадонна...
Словно не замечая прикованного к ней безумного взгляда друга, Мадонна грациозно и воздушно приподнимается с места - за этюдом следует роковая сценка - и идет вершить очередную мелочь своей жизни, скажем, открывает окно... Нет, нет, она не идет, она творит богослужение, эта нимфа с неуловимым пухом над верхней губой, она переливается тончайшими ароматами радуги, она парит в первозданном танце юной природы, когда телодвижения были далеки от старческой бутафории балета, когда жест был плотью, плоть была духом, а дух был культом. Едва изогнув в талии тело, она вытягивает вперед руку, отрывает от земли ногу, взлетает и, стоя на цыпочках второй ноги, открывает защелку.
Все! Форточка открыта!
Блажен, кто ничего не понял.
Бедный Мишка, ему предстояло вновь вернуться к азам искусства дружбы с девой, поскольку предыдущего опыта он не помнил, как не помнил своего армейского друга Вадика Романова, на которого целый год работал закупщиком пяти торговых ларьков, и той Насти, которая была год назад перекуплена его работодателем. Он-то как никто понимал, какая мощь заколдована в пятисантиметровых отрезках тела между носками и штанами девы, нечаянно обнаженными на ее ногах, и о чем говорит Па-де-де открытой форточки.
А Мадонна делала вид, что не поняла. Да ей было и не обязательно. Тот, кто прекрасен, не должен видеть своей красоты. Для красоты необходим парень, для души - друг. Телу – телово, душе - душевного. Тело друга дева воспринимает постольку поскольку. Изысканная трапеза девы - обнаженная, страстная, любезно предоставленная душа друга. Ее тело принадлежит парню. Друга она содержит на жалкой кашке своей души, подпитывает его интеллектуальными прениями о Данте Алигьери, духовном и вечном.
Способно ли что-либо сравниться с этой двухэтажной преисподней и дамокловым мечом - быть другом девы? Постоянно видеть слышать, находиться рядом, воровато осязать сей кипящий сосуд с драгоценным эликсиром и не отпить ни капли!
О, Мадонна, ты змея...
Встретив Настю огромным букетом красных гвоздик, Миша с первыми же словами попросил, чтобы Настя его не боялась: ему, мол, нужны сейчас не столько деньги, сколько она сама и ее дружба.
Заметив, что мужика трясет мелкой дрожью, Настя приветливо улыбнулась и ответила, что, наверно, это к лучшему, поскольку денег у нее уже никаких нет, а предложение в дружбе по-прежнему остается в силе.
Миша был сражен: что значит, «нет денег»?!
К счастью, Настя пригласила Мишу подняться к себе домой, и он быстро забыл меркантильный вопрос. В первые же минуты знакомства дева посвятила своего будущего друга в таинство очаровательных флюидов, исходивших от толстых тетрадей, черепашки Гоши, накрахмаленного белья и всего-всего, что принадлежало сердцу девы.
Как только парень опустился в ее комнате на стул и бросил нечаянный взгляд на...
Короче, Настя села напротив, под каким-то чертовски сексуальным углом зрения, закинула ногу на ногу, и Миша, наконец, увидел те самые участки тела, между ее джинсами и носками - не более пяти сантиметров молочно-розовой плоти, - которые вспоминал потом всю оставшеюся жизнь. Увидел, покраснел и затаил дыхание. Деньги, за которыми он пришел, вдруг сбросили три крайних нуля и ужались с пятнадцати тысяч рублей до пяти сантиметров…
Между тем, дева сказала, что здесь душно, и решила открыть форточку.
За этюдом последовала небольшая сценка…
Прозрачные нити любви овладели грузным Мишей окончательно и бессовестно. Он попробовал громко откашляться - не помогло. Больно почесал бороду, словно не веря тому, что с ним происходит: биение сердца, пустота в животе, опускающаяся все ниже и ниже, - снова не помогло. И это на фоне потерянного бизнеса, квартиры, убийства Полицая, в которое тоже что-то все меньше верилось.
А окно, благодаря изумительным телодвижениям девы, распахнулось, в комнату влетела первая струя свежего ветра, и Миня Яновский, томатно раскрасневшийся парень с аккуратной бородой и добрыми глазами, понял, что о деньгах, которые сблизили его с Настей, придется забыть. С этого момента их дружеские отношения стали развиваться гораздо проще.
Стремясь поместить противоестественную в сложившихся отношениях похоть Михаила в монашеские рамки, Настя благоразумно напоила гостя чаем из красивых кружек и популярно объяснила, что дружба - дружбой, а трахаться она будет только со своим парнем, который якобы сделал ей предложение, но в данный момент находится в таллиннской командировке.
Надувшись как воздушный шар, Миша скупо поблагодарил за чай и ушел "по делам".
Так продолжалось две недели. Взаимоотношения девы и ее друга строились фазами, каждая из которых начиналась решительным уходом Михаила (раз и навсегда) и заканчивалась возвращением ласковой, извиняющейся и чудесно пахнущей Насти. В принципе, это могло продолжаться и два месяца, и два года - пока утренняя матовая дымка вокруг лица близорукой девы не потеряет непобедимой силы девства. Дева приходит и садится, набирает телефонный номер и говорит, наконец, ложится и молчит. Несмотря на безнадежный фарс, с колдовской прелестью ее жестов, мятой голоса и теплом недостижимого тела, к дезориентированному другу снова и снова, и в десятый раз, и в сотый возвращается несбыточная надежда на полное обладание девой. Ну, а чем не сбыточнее надежда, тем она надежней, - это аксиома. И друг сдается. Друг слагает оружие. Дружба возобновляется с новой страстью. Дева может выйти замуж, забыть о существовании друга, но как только он ей понадобится, она придет. Она будет говорить. Она ляжет и улыбнется, она встанет и обнимет... Нет, удары судьбы такой дружбе не страшны - была бы лишь неосязаемая матовая дымка девственной нимфы вокруг лица, все остальное приложится.
... Поистине, "если она не ходит под рукою твоей, отсеки ее от плоти твоей". Ибо деву следует брать. Брать сразу и под руку. Во всех других вариантах с девой лучше оставить игру с огнем на откуп кинематографу.
Под знаком двух вечных источников тепла, воплотившихся в деве по имени Настя, Миня мало помалу возвращался на исходную орбиту, то есть на тот круг и пояс, где худо-бедно сидел до знакомства с идолом эпохи Полицаем в звании "продавец ликероводочного ларька". Он вернулся и затаился. Вернулся в ларек при выходе из метро «Проспект Просвещения» и в коммуналку с опухшим соседом Славой, в которой по-прежнему был прописан. Затаился так мастерски, что даже друган Леня не вспоминал его целых две недели по успении Полицая. Не вспоминали и те, кто знал генерального директора ТОО "Кобра" Михаила Эдуардовича Яновского. Единственная живая душа, с которой он периодически встречался - Настя - одним фактом своего присутствия не позволяла закоченеть смыслу его бытия. Взамен пятнадцати тысяч рублей, которые она посеяла, он получил жизнь. Стоила того жизнь или нет, он не задумывался. После рабочего дня он надевал на окна ларька железные щиты, переодевался в свой единственный костюм малинового цвета, который нашелся в коммуналке, покупал цветы и шел на свидание с девой.
