– Великолепно, – подтвердил я. Мне хотелось просто уйти из этого кабинета и отправиться домой.
– Какие последние новости по этой сделке?
– Мне… Мне еще нужно выяснить кое-какие детали, – сказал я.
– Ради всего святого, подпиши ее, парень. Подпиши. Я не хочу ее потерять. Эта сделка, плюс еще несколько крупных контрактов, и мы в безопасности. Как дела с Чикагской Пресвитерианской церковью?
– Думаю, мы близки к завершению.
– А как насчет аэропорта Атланты? Заполучи их, это огромный контракт. Огромный.
– Над ним я тоже работаю. – Аэропорт в Атланте хотел заменить все мониторы, которые использовались для демонстрации информации о рейсах – а это сотни и сотни панелей.
– И?
– Пока непонятно. Слишком рано делать выводы.
– Я хочу, чтобы ты сделал все возможное и подписал сделку с Атлантой, я ясно выражаюсь?
– Я понял, – ответил я, – все под контролем. Послушайте, я хотел…
– Ты поговорил с Дугом Форсайтом? – он одернул лацканы пиджака и поправил галстук.
– Думаю, здесь уже ничего нельзя сделать, Горди. Он уже дал устное согласие…
– Что? «Ничего нельзя сделать»? Ты не мог бы перевести это для меня? Я не понимаю этого. Таких слов нет в моем словарном запасе. А теперь и ты, как член команды «Г», должен понять, что поражения – не для нас. Просто сделай так, чтобы Форсайт остался. Задача ясна?
– Да, Горди.
– Ты в команде «Г» или нет?
– Да, Горди, – ответил я, – я в команде.
Я был зол и растерян и поэтому гнал машину на полной скорости. Фредди Назим подставил меня, впрочем, как и Горди, и вот теперь сделка, идею которой он украл, провалилась. Возможно, в этом был свой черный юмор, но сейчас я пребывал в слишком возбужденном в состоянии, чтобы его оценить.
Из автомобильной магнитолы раздавался голос генерала, который вещал о «хищном образе мыслей». Он рычал о том, что «все это очень похоже на царство животных. Девяносто процентов живых существ – добыча, и только десять процентов – хищники. А кто вы?»
Подъехав к дому, я заметил на нашей узенькой, мощенной кирпичом дорожке почти новый черный «мустанг» Курта. Он купил машину у приятеля – владельца автомастерской.
Я поспешил в дом, соображая на ходу, что он может здесь делать. Курт сидел в гостиной, в комнате, которую мы почти никогда не использовали, и разговаривал с Кейт. Оба над чем-то смеялись. Кейт подавала чай с масляным печеньем на антикварном подносе.
– О, привет, – сказал я, – прости, что так поздно, – сказал я Кейт, – столько всего творится в офисе.
– Джейсон, – ответила Кейт, – ты никогда не говорил мне, что Курт к тому же еще и мастер на все руки.
– Просто любитель, – возразил Курт.
– Привет, Курт. Какой сюрприз, а?
– Привет, приятель. У меня была встреча с поставщиком в Кембридже. Я наконец получил одобрение на установку системы биометрического контроля, и мне нужно было уточнить кое-какие детали. И я подумал, что раз уж оказался в ваших краях, то подвезу тебя на сегодняшнюю игру.
– Конечно, буду рад, – ответил я.
– Ты купил себе новый «мерседес»? Классная тачка. Корона для короля, да?
– Взгляни на нашу лестницу, – сказала мне Кейт, – только посмотри, что с ней сделал Курт.
– Перестань, – махнул рукой Курт, – это пустяки.
Я последовал за женой к лестнице, ведущей на второй этаж. Старый истрепанный ковер неопределенного бежевого цвета исчез, обнажив прекрасное дерево. Разрезанный на небольшие прямоугольники ковролин был уложен аккуратными стопками. Рядом такой же аккуратной кучкой лежали обломки плинтуса с острыми, торчащими во все стороны гвоздями и лом с плотницким ножом.
– Кто бы мог подумать, что под этим ковролином такое красивое дерево! – воскликнула Кейт.
– Нельзя было так все оставлять, – сказал Курт, – здесь можно было сломать шею. Кейт беременна, тебе нужно с особой осторожностью относиться к таким вещам.
– Спасибо, очень мило с твоей стороны, – ответил я.
– Я думаю, вам стоит сделать здесь ковровую дорожку, – сказал Курт.
– О, но мне так нравится дерево, – возразила Кейт.
– Его все равно будет видно с обеих сторон, – успокоил ее Курт, – может быть, что-нибудь в восточном стиле. С толстой мягкой подложкой снизу. Так безопаснее.
– А как насчет медных прижимных прутков? – восторженно предложила Кейт.
– Легко, – согласился Курт.
– Говори за себя, – сварливо пробормотал я, – я понятия не имею, как это все делается. А ты все знаешь – и как людей убивать, и как ковролин снять.
Курт проигнорировал мою колкость. А может, просто не воспринял ее как колкость.
– Снять ковролин – это самое простое, – сказал он со скромным смешком, – я работал в отделочной бригаде после школы, выполнял много разных заказов.
– А ты смог бы это сделать? – спросила Кейт. – Ковровую дорожку, прижимные прутки и все остальное? Конечно же, мы заплатим.
– Не волнуйся об этом, – ответил Курт, – твой муж устроил меня на работу. Я перед ним в долгу.
– Ты ничего мне не должен, – возразил я.
– Курт считает, что в гостиной у нас воткнуто слишком много электроприборов в один удлинитель.
– Это опасно, – сказал Курт, – вам нужна еще одна розетка на этой стене. Ее просто установить.
– Так ты еще и электрик? – спросила Кейт.
– Не нужно иметь докторскую степень по электрооборудованию, чтобы поставить розетку. Это просто.
– Он только что поменял проводку во всем своем доме, – сказал я, – при том, что это даже не его дом.
– Боже мой, – Кейт обратилась к Курту, – а есть на свете что-нибудь, чего ты не умеешь?
Курт быстро и уверенно вел свой «мустанг». Я был впечатлен. Большинство водителей, которые выросли за пределами Бостона, теряются под напором агрессии со стороны коренных бостонских автомобилистов. Курт же, несмотря на то, что вырос в Мичигане, справлялся с движением, как местный.
Мы ехали молча добрые десять минут, пока Курт не спросил:
– Эй, приятель, ты зол на меня?
– Зол? На тебя? С чего ты взял?
– Мне показалось, ты разозлился, когда застал меня у вас дома.
– Нет, – кратко ответил я тем самым тоном, который у мужчин означает: «О чем, черт возьми, ты говоришь?»
– Я просто хотел тебе помочь. С лестницей. Мне это нетрудно, а ты так занят своей начальничьей работой.
– Не волнуйся, все в порядке, – сказал я. – Мы с Кейт очень ценим твою помощь. Ты совершенно прав – она беременна, и мы должны быть особенно внимательны.
– Просто я хотел убедиться, что между нами нет недопонимания.
– Да, конечно. Знаешь, у меня сегодня на работе выдался не лучший денек. – Я рассказал ему про свою идею с автомобильными дилерствами, про то, как Горди украл ее, и про то, что в конце концов Гарри Белкин решил купить панели у Panasonic.
– Вот подлец, – сказал Курт.
– Кто, Горди?
– Оба. Про Горди мы все давно знаем. Но этот Гарри Белкин – если уж он решил изменить условия сделки, разве он не должен быть дать тебе хотя бы шанс участвовать в тендере? Хотя бы потому, что это была твоя идея?
– Должен. Но я уже сказал ему, что мы не можем доставить панели раньше, чем через несколько месяцев. Это стандартные условия поставки. Должно быть, у Panasonic были излишки на складе.
– Это неправильно. Несправедливо. Ты должен что-нибудь с этим сделать, приятель.
– Здесь уже ничего не поделаешь. В этом-то вся и проблема. В ближайшие два месяца у нас ничего не будет – нам придется получать товар из Токио.
– Не сиди сложа руки, приятель. Бейся за них.
– Как? Что я могу сделать, взять у тебя оружие и приставить его ко лбу Фредди Назима?
– Я хотел сказать, что иногда незаметные, не видимые врагу действия оказываются самыми эффективными. Как, например, было в Афгане, когда мы нашли их военную базу под Кандагаром, и на ней стоял старый русский вертолет. Один из наших местных информаторов сообщил, что кто-то из высшего руководства «Талибана» использовал этот вертолет, чтобы навещать их секретный штаб в горах. Я подумал, что мы можем просто взорвать эту штуку, а можем поступить и поумнее. Мы дождались четырех часов утра, пока на посту не остался всего один талиб. Я подкрался сзади и потихоньку задушил его. Потом мы пробрались на территорию базы и нанесли РОМ на хвостовую часть вертолета, рядом с задним мотором, и на лопасти несущего винта. Он совершенно невидим.
– РОМ?
– Жидкий реагент от которого металл становится хрупким. Помнишь тюбик, который ты рассматривал среди моих военных трофеев?
– Кажется, да.
– Классная штука. Секретные технологии. Это смесь ртути с другим металлом. Медным порошком или индиевым – неважно. Нанеси ее на сталь, и начинается химическая реакция. Сталь становится хрупкой, как зерновой хлебец.
