Капитан Дрейк отличался чувством собственного достоинства, самостоятельностью и независимостью характера. Он не посрамил чести знаменитого пирата, а впоследствии губернатора Ямайки сэра Френсиса Дрейка! Любопытно, кстати, что прославленный корсар и блестящий вельможа елизаветинской эпохи был одним из предков матери сверстника Ричарда Стэнфорда, сэра Уинстона Спенсера Черчилля, гениального английского политика двадцатого века.
Короче говоря, поголовье мышей и крыс в поместье Стэнфордов кот свёл практически к нулю, удачно охотился за пеночками, коноплянками и малиновками, ловил в озерке мелкую рыбёшку, а как-то раз сцепился с хорьком и загрыз того насмерть. Всех окрестных котов Капитан разогнал давным-давно, последние два-три года он по весне не ленился добираться аж до Фламборо-Хед, где отчаянно сражался с местными поселковыми кавалерами, добиваясь благосклонности какой-нибудь хвостатой прелестницы. Словом, серьёзное животное!..
Капитан Дрейк, до глубины своей кошачьей души возмущённый неуклюжестью человека, протестующе взмяукнул, задёргал кончиком пушистого хвоста. Ричард нагнулся к нему, ласково почесал за рваным ухом:
– Извини, старина! Виноват, задумался и не заметил тебя.
Он взял кота на руки. Тот сменил гнев на милость, басовито замурлыкал. Капитану тоже нравился Ричард Стэнфорд.
– А тяжёлый ты, – медленно произнёс Дик, стараясь изловить промелькнувшую мысль. – Гм-м… Как раз около стоуна и весишь. И уж точно не лошадь. Вот ты-то мне и нужен, сэр пират и губернатор! На тебя «прилива» хватит, и мне останется. Посмотрим, на что ты будешь способен после моего угощения. Не бойся, Капитан, загубить я тебя не загублю. Напротив, упрочишь ты свою репутацию бойцового кота, грозы посёлка Фламборо-Хед и всего восточного Йоркшира!
На следующее утро Дик подмешал один гран кристаллического препарата к столовой ложке валерьяновой вытяжки, после чего предложил получившийся коктейль Капитану Дрейку. Кот не был исключением из общего правила и валерьянку любил самозабвенно. Вот, кстати, ещё одна крохотная загадка природы, демонстрирующая, насколько по-разному действует одно и то же вещество на различные виды живых существ. Люди, приняв валерьянку, успокаиваются, приходят в благодушное настроение. А кошки? Ну, кто видел, в какое расположение духа приводит их настой корешков этой травы, никогда такого зрелища не забудет!
Сам «Tide» подействовал минут через пять. Капитан Дрейк несколько раз пересёк могучими прыжками лабораторию из угла в угол. Двигался он настолько быстро, что Ричарду, с волнением наблюдавшему за результатами эксперимента, трудно было уследить за котом, тот размазывался в стремительную серую полосу. Кот низко, утробно рычал. Нет, не от боли, тут не перепутаешь. Его просто переполняли силы – от «прилива»! – и удаль молодецкая – это валерьянке спасибо! В эти блаженные минуты Капитан Дрейк ощущал себя, как минимум, саблезубым тигром. Глаза его сверкали зелёным огнём, усы распушились, хвост стал толстым, как полено!
Перелетев на подоконник открытого окна совсем уж невероятным семиярдовым прыжком, кот ринулся в сад. Ричард, довольно посмеиваясь, последовал за ним. Не через окошко, конечно. Дик не торопился, он знал, куда Капитан Дрейк направится первым делом: у котов твёрдые привычки, они традиционалисты. Может быть, поэтому британцы так тепло относятся к этим животным – чуют родственные души!
У самых ворот сада стояла старая, почти высохшая яблоня. Её не срубали специально ради Капитана Дрейка: именно о ствол этого дерева он привык точить когти.
И точно, там Ричард его и обнаружил. Кот запустил в древесину когти передних лап, исполняя привычный ритуал. Но как исполняя! На это стоило посмотреть. Лапы двигались в невероятном темпе, щепа от ствола яблони летела так, точно пара дюжих мужчин орудовала двуручной пилой.
– Этак ты дерево свалишь сейчас! – расхохотался Дик.
Затем кот грозно зарычал, на неимоверной скорости метнулся к воротам, молнией выскочил из сада и понёсся по тропинке. Только вереск зашатался да создалось такое впечатление, будто за Капитаном Дрейком вьётся облачко пыли, точно за скачущим жеребцом.
«В посёлок помчался, – подумал Дик. – Ох, не завидую я тамошним котам! Устроит им Капитан Трафальгарское сражение! А также Абукир. Лишь бы сердце выдержало такие нагрузки. Но… Кажется, получилось! Надо дождаться его возвращения, посмотреть, не будет ли какого последействия. И можно пробовать самому».
Сердце благополучно выдержало, Капитан Дрейк оказался крепким зверем. Он вернулся в Стэнфорд-холл через сутки, предельно усталый, лапы под ним подкашивались, кота шатало, зато на его мордочке цвело выражение полного довольства и гордости. Перед тем как покормить кота, Ричард взвесил его на безмене. Кот потерял полтора фунта! Да, «прилив» заставлял организм обвально тратить энергию. Впрочем, Стэнфорд этого и ожидал: ничего даром не даётся…
Кот слопал свою тройную порцию и завалился спать ещё на сутки. Когда он проснулся, никаких странных неожиданностей не наблюдалось, жизнь Капитана Дрейка вошла в привычное русло.
Что касается Трафальгара и прочих славных подвигов Капитана Дрейка… Жители Фламборо-Хед даже десятилетие спустя рассказывали своим маленьким внукам и родственникам из других мест, как в конце августа девяносто первого года на их мирный посёлок напал какой-то непонятный, но до ужаса свирепый зверь. Внешне маленькое чудовище точь-в-точь походило на обычного серого кота, но только, если это был и вправду кот, не иначе в него сам дьявол вселился! Не носятся коты на такой скорости, не прыгают на восемь ярдов в высоту. Когда скотчтерьер церковного старосты мистера Симмонса попытался остановить непонятного пришельца, – несчастная собака, себе на горе, приняла его всего лишь за кота! – зверь ударил его лапой по голове. И – вы не поверите! – проломил терьеру череп! А ведь такая собака и с барсуком справляется… А ещё зверюга запрыгнула в окно кухни приходского надзирателя мистера Бампла, второй этаж, между прочим! И чуть было не стащила свиной окорок, в самый последний момент из пасти выпустила, когда мистер Бампл с кочергой на неё кинулся. Да, такой вот отчаянный храбрец наш приходской надзиратель, другой бы не решился. Жизнь дороже окорока. А в окороке-то было не меньше двадцати фунтов весу, так что какой там, к чёрту, кот! Ежели в доброй старой Англии такие коты расплодятся, то лучше перебираться куда-нибудь в Бенгалию. К тиграм.
Со временем эта история, как свойственно всем подобным историям, обрастала новыми красочными подробностями, превращалась в местную легенду. Рассказывали уже о целой стае злобных демонов, которые несколько дней терроризировали посёлок так, что жители Фламборо-Хед на улицы выходить боялись, сидели за запертыми дверями и закрытыми ставнями. Безвременно погибший скотчтерьер превратился сначала в датского дога, а затем и вовсе в племенного быка… Двадцатифунтовый окорок – в целую свиную тушу. Забавная всё же штука – психология молвы.
Итак, можно было испытывать «Tide» на себе. Утром шестого сентября, в день святого Георгия, небесного патрона Британии, Ричард принял тщательно отмеренную дозу препарата.
Успех оказался полным, результаты более чем впечатляли, они поразили самого изобретателя.
Прежде всего, через десять минут после приёма «прилива» мир, окружающий Дика, резко изменился. Всё вокруг словно бы замедлилось раз в пять-шесть и одновременно приобрело повышенную, подчёркнутую чёткость и контрастность, небывалую выпуклость форм и контуров.
Кинематография в те годы только-только появилась, делала первые робкие шаги. Но уже лет через тридцать, после окончания Первой мировой войны, техника рапида – замедленных съёмок – была хорошо известна кинооператорам. Так вот, под действием препарата Ричард Стэнфорд видел, слышал, ощущал окружающий мир как бы в рапиде.
Дик вспомнил, что уже испытывал подобное. Когда увидел окровавленный труп своего домашнего учителя, Ральфа Платтера. Секунды в тот раз тоже ползли медленно, время словно бы замерло, замёрзло. Но сегодня он сам, по своей воле достиг сходного результата и сохранил при этом полную ясность мышления. Здорово!
Ричард улыбнулся, поднял стаканчик, из которого только что выпил раствор «прилива», на уровень глаз и разжал пальцы. Стаканчик медленно и нехотя поплыл к полу, точно он двигался не в воздухе, а в чём-то значительно более плотном. Стэнфорд не дал мензурке разбиться: стремительно наклонился и легко подхватил падающий предмет.
Дик вышел в сад. Утро выдалось довольно ветреным, но листва на деревьях шевелилась очень плавно, так же плавно и степенно летали насекомые. Вот мимо движется крупный жёлто-чёрный полосатый шершень, крылатый тигр мира насекомых. Куда делась его обычная стремительность? Ричард протянул руку, большим и указательным пальцами с лёгкостью поймал шершня. Тот изогнулся в талии, пытаясь ужалить нахала. Но не успел! Дик уже выпустил его, и озадаченный шершень по-прежнему неторопливо полетел дальше. Это, понятное дело, в глазах Стэнфорда «неторопливо»!
