Она нервно закурила – привычка, приобретенная в последние полгода и очень не одобряемая ее патроном, – и тут в окно тихонько постучали. Виктория поспешно спрятала сигарету за спину, поскольку неодобрение Старцева принимало иногда неприглядные формы, а это наверняка был кто-то из его людей.
– Кто там? – спросила она, прислоняясь лбом к темному стеклу.
– Тише, Вика, – зашептали в темноте. – Это Илларион. Помните меня? Откройте окно.
Не успев ни о чем подумать, она распахнула створки.
– Охрана... – начала она.
– Не волнуйтесь. Погасите свет.
Она послушно выключила лампу и лишь после этого испугалась: а что, если вместо одного дарителя шоколада у нее теперь их будет два? Впрочем, решила она, хуже все равно не будет, и стала ждать, стоя у стола, когда визитер вскарабкается на подоконник.
– Ну, где вы там? – вместо этого послышалось из темноты. – Заснули? Идите сюда, у нас мало времени.
Ничего не понимая, она подошла к подоконнику. В темноте школьного двора смутно маячил светлый овал лица с неразличимыми чертами.
– Зачем вы пришли? – шепотом спросила она.
– Помните, я говорил, что мог бы вас отсюда вытащить? Вы как насчет этого?
– Не надо так шутить, – сказала она. – Это жестоко, а вы не показались мне жестоким, хотя и побили Буланчика...
– С женщинами положительно невозможно иметь дело, – раздраженно прошипел ее гость. – Я что, по-вашему, явился сюда в час ночи, вырубив двух человек, только для того, чтобы развлекать вас шутками? Ну, прыгайте сюда!
– Погодите, – сказала она, – у меня голова закружилась. Этого просто не может быть. А как же вещи.., о, боже, о чем я! А документы?..
– Обещаю вам, что буквально через несколько дней все будет в полном порядке, – снова раздался торопливый шепот. – Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Сейчас мы инсценируем похищение – так надо, поверьте. Впрочем...
– Что такое? – почувствовав заминку, быстро спросила она.
– Видите ли... – голос у Иллариона был явно смущенный, – Инсценировка эта нужна не вам а... мне. Я не могу сейчас всего объяснить, но это очень важно. Вы можете отказаться, и тогда я просто увезу вас отсюда и посажу на поезд или на автобус, но я прошу вас мне помочь. Я тут совсем один и разрываюсь на части, водя за нос вашего Старцева и его приятелей. Так вы согласны? Обещаю вам полную безопасность, – поспешно добавил он.
– Да, твердо сказала Виктория, – я согласна.
– Вот это по-нашему, – обрадовался он. – Так и знал, что вас не придется тащить силой.
– А вы потащили бы?
– Если честно, то потащил бы. Очень надо, понимаете? Ну, вылезайте. И запомните – вас похитили, так что мычите, брыкайтесь и не подавайте вида, что мы знакомы. Только не начинайте прямо сейчас – сначала дайте мне заклеить вам рот.
– А это обязательно?
Они уже шли через спортплощадку, на ощупь огибая стойки турников. Виктория отметила, что ее спутник движется абсолютно бесшумно, и тоже постаралась ступать как можно тише, но тут же споткнулась и непременно упала бы, не поймай ее Илларион.
– Это черт знает что, – прошептала она, вопреки здравому смыслу ощущая, как внутри растет какая-то бесшабашная хулиганистая удаль, перешедшая к ней не иначе как от этого непонятного, но явно не злого чудака. – Ладно, клейте.
Она почувствовала, как на лицо ей легла широкая полоса клейкой ленты, намертво заклеив рот, и немедленно сильные руки схватили ее в охапку и вскинули на плечо, как мешок с картошкой. От испуга и возмущения она замычала изо всех сил и забила ногами и руками.
– Да тише вы, – прошипел раздраженный голос, и твердая ладонь чувствительно хлопнула ее пониже спины. – Я же так упаду и уроню вас. Не надо так безоглядно входить в роль.
Она затихла, совершенно перестав понимать что бы то ни было. Ясно было только одно – она позволила втянуть себя в какую-то опасную авантюру, но теперь обратного хода, похоже, не было.
– Порядок, – сказал Илларион, – теперь мычите.
Она осторожно замычала и через несколько шагов почувствовала, как ее передают с рук на руки, и немедленно стала мычать по-настоящему и бить ногами куда попало и почти сразу угодила во что-то мягкое, отозвавшееся шипением и приглушенным латышским ругательством. Ее погрузили на заднее сиденье какого-то высокого автомобиля, в темноте похожего на 'джип', но с каким-то уродливым наростом на капоте – похоже, там было укреплено запасное колесо, – Илларион сел за руль, рядом с ним и рядом с ней тоже уселись какие-то незнакомые люди, мотор зарычал, и машина пошла дико скакать по каким-то ужасным ухабам.
... Пересадив Викторию и сопровождавших ее латышей в другую машину и проводив взглядом удаляющиеся габаритные огни, Илларион некоторое время сидел, отдыхая и неторопливо покуривая.
Докурив сигарету до фильтра, он со вздохом вынул из бардачка сотовый телефон и набрал знакомый номер. Трубку долго не поднимали – Мещеряков, конечно же, спал как убитый, несмотря на нервную работу и бессонницу, на которую непрерывно жаловался. Илларион терпеливо ждал, считая гудки и с интересом прислушиваясь к собственным ощущениям. Было что-то не вполне реальное в этом звонке из погруженной во мрак ночной чащи. В кабине было темно, светилась лишь приборная панель да мягко мерцал дисплей телефона. Тихо урчал на холостых оборотах двигатель, и в свете подфарников бестолково толклась ночная мошкара.
На двенадцатом гудке трубку, наконец, сняли, и заспанный голос Мещерякова невнятно бормотнул:
– Слушшш-щеряков.
– Доброе утро, полковник, – сказал Илларион.
– Ну конечно, – от злости полковник, похоже, моментально проснулся, – ну естественно! Кто же это еще может быть? У тебя часы есть, или вы с Борисычем их на самогонку обменяли? Я, к твоему сведению, пятнадцать минут назад заснул...
– Не шуми, Андрей, – сказал Илларион, – время поджимает.
– Так, – сказал Мещеряков нормальным голосом. – Во что ты там влип?
– Это долго объяснять. Запомни: завтра.., точнее, сегодня рано утром из Москвы в наши края выедет мебельный фургон. Запиши номер.., так... есть? Отлично. Среди мебели будет предпринята попытка провезти крупный груз редкоземельных элементов. С этой машиной надо поступить так...
Некоторое время он объяснял, как надо поступить с машиной. Мещеряков, вопреки обыкновению, слушал не перебивая, а когда Илларион закончил, сказал только:
– Да, большая была корова.
– Какая еще корова? – спросил Илларион, глядя на часы.
– Та, которая наложила кучу, в которую ты вляпался, – пояснил полковник.
– После коров, чтоб ты знал, остаются не кучи, а блины, – отпарировал Илларион. – Эх ты, зоолог.
Ты все сделаешь?
– А еще позже ты позвонить не мог? – недовольным тоном спросил Мещеряков. – Где я теперь кого найду?
– Не стреляйте в пианиста, – сказал Илларион, – он играет, как умеет.
– Ладно, пианист, – вздохнул полковник. – Смотри там, под пулю не подвернись.
– Как это? – спросил Забродов. – Это, что же, на землю надо лечь? Вы что, она же грязная!
– Освободи провод, шут. Мне звонить надо... Ох, и наслушаюсь я сейчас!
– Сочувствую. Боюсь, что я тоже.
Не дожидаясь ответной реплики, Илларион отключился, справедливо полагая, что долгие проводы – лишние слезы. После разговора на душе стало легче – теперь он был не один.
– Вот теперь, отцы, – вслух сказал Илларион ночному лесу, – мы с вами поиграем в кошки-мышки.
Он включил зажигание и, ломая кусты, без дороги повел 'лендровер' в сторону Выселок. Теперь оставалось только принять необходимые меры предосторожности и ждать вечера, когда в условленном месте они с Ирмой должны будут принять груз.
Ирма ждала его на поляне в километре от поселка, зябко кутаясь в коротенькую кожаную куртку.
Когда 'лендровер', тускло поблескивая фарами, с приглушенным треском выкатился из леса, она пошла ему навстречу. Илларион заглушил двигатель и открыл дверцу.
– Что это значит? – спросила она, забираясь в кабину. – Какие-то идиотские записки... Что я тебе, девочка – по свиданкам бегать?
– Тише, тише, не шуми, – сказал Илларион. – Принесла?
Ирма молча вынула из-за пазухи и сунула ему в руки бутылку водки. Илларион зубами сорвал с бутылки колпачок и протянул ее обратно.
– Отхлебни.
– Совсем ошалел? Доярку себе найди, придурок.
– Да нужна ты мне... Отхлебни, прошу как человека. Мне алиби нужно.
– Ты, вообще-то, соображаешь, что несешь? Тебе алиби, а мне что?
– Денег могу дать.
– Я же говорю, найди доярку.
– Уф-ф-ф... Ну, давай начнем сначала. Давай так: я не собираюсь тебя спаивать и пользоваться твоим беспомощным пьяным состоянием, мне просто нужно, чтобы.., ну, чтобы все думали, что так оно и было.
– А ты что, импотент?
– А ты тяжелый человек.
– На том стоим. Ладно, давай сюда.
Она отняла у него бутылку и одним махом отпила примерно четверть. Пока она кашляла и отплевывалась, Илларион заботливо колотил ее по спине, на всякий случай держа бутылку на отлете.
