Никто из участников совещания не знал, о чем идет речь, но коль скоро президент собрал их на чрезвычайное совещание, речь шла не о пустяке. Поэтому последние слова о потере права на собственность были встречены тяжелым вздохом.
– Вопросы есть? – спросил президент.
– На чьей территории находится хранилище? – министр иностранных дел Орлов подал голос первым. – Украина? Грузия?
– В данный момент, Алексей Яковлевич, это не имеет значения. Мы должны рассмотреть ситуацию в безличном варианте. Уверяю вас, что когда те, с кем, возможно, придется вести переговоры, узнают, о чем идет речь, они заставят нас заплатить цену, во много раз превышающую стоимость имущества. Уплатить за право забрать его вопреки местным законам. Но еще хуже, если нам откажут в таком праве… Поэтому мы должны рассмотреть два возможных варианта. Один – чисто военный, силовой. Второй – тоже силовой, но с проведением специальной секретной операции. Есть ли у нас для подобных действий основания с точки зрения международного права? Что скажете, Алексей Яковлевич?
Орлов поудобнее сел, кашлянул, прочищая горло:
– Открытое вторжение вооруженного подразделения и захват территории сопредельного, подчеркиваю, дружеского государства, хотя бы и временный, будет рассматриваться мировой общественностью как военная провокация и повод для начала войны. Никакие доводы нашей стороны в расчет приниматься не будут. В Европе, Америке, в странах Азии поднимется волна стихийных протестов. Все усилия нашей дипломатии по расширению торговых отношений со странами третьего мира сойдут на нет. Руководство Соединенных Штатов получит мощный козырь для укрепления союза НАТО. Наконец, СНГ перестанет быть организацией доверия и взаимопомощи…
Орлов аккуратно подвинул к себе свою красную папку, которую за все время так и не открыл, и положил на нее ладони.
– Во всяком случае, Владимир Васильевич, я не вижу таких ценностей, ради возвращения которых стоило бы рушить здание мирового содружества в двадцать первом веке.
– Спасибо, – президент посмотрел на Орлова и благожелательно кивнул ему. – И все же, Алексей Яковлевич, уверяю вас, такая ценность существует. В данном случае речь идет о мощном ядерном заряде, который остался после срыва испытаний и может попасть в чужие руки. Я бы не стал собирать вас и советоваться с вами, если бы не боялся, что даже без нашего вмешательства в это дело здание мирового сотрудничества может быть разрушено безжалостно и злонамеренно. О существовании и месте нахождения устройства знают исламистские террористы.
– Простите, Владимир Васильевич, но если это произойдет помимо нашей воли, юридическая ответственность ляжет на других, не на нас…
– Алексей Яковлевич, уйдем от юридических оправданий. Скажите, если наше устройство взорвется в каком-либо из городов Европы, а скорее всего где-то в Израиле, вы сможете до конца жизни спокойно спать?
Орлов промолчал.
– Что скажете вы, Евгений Иванович? – президент обратился к начальнику Генштаба.
– Если говорить об открытой военной операции, то прецеденты такого рода известны, – генерал выдержал паузу, чтобы следующие слова прозвучали более весомо. – Много лет назад США провели внезапный рейд своих войск на территорию Ирака для уничтожения химического арсенала в Хамишейхе. Хранилище, в котором находилось большое количество боеприпасов, начиненных нервно-паралитическими газами зарином и циклозарином, было взорвано.
Президент многозначительно посмотрел на Орлова.
– Все так, Владимир Васильевич, – поняв его взгляд, подтвердил Орлов. – Вот только Пентагон до сих пор не может отмыться от содеянного. В ходе операции ее участники подверглись воздействию ядовитых веществ. Число пострадавших свыше ста тысяч человек.
– Есть и другие прецеденты, – вдруг заупрямился Кашлев. – В апреле семьдесят девятого года французы должны были поставить Ираку оборудование ядерного реактора для производства расщепляющихся материалов в военных целях. Для отправки получателю сборку доставили во французский порт Ля Сиен-сюр-Мер. С целью ликвидации реактора «Моссад» направила во Францию спецгруппу из девяти человек. Они взорвали реактор прямо на погрузочной площадке. В июне восемьдесят первого года четырнадцать израильских самолетов F-16, обойдя систему ПВО Иордании, вошли в воздушное пространство Ирака и нанесли удар по ядерному центру под Багдадом. Был полностью уничтожен реактор «Озирак» французского производства, аналогичный тому, что подорвали в Сиен-сюр-Мер. Так что, Алексей Яковлевич, прецеденты существуют.
– Хорошо, на этом закончим, – сказал президент. – Я услышал ваше мнение – это главное. Сегодня мы вряд ли сможем что-то решить. Поэтому я даю вам сутки на размышление. Генеральный штаб на всякий случай проработает план мобильной и скрытой операции. Инделовцы пусть подумают над тем, как обосновать международными нормами наши действия.
К восьми вечера следующего дня Кашлев привез в Кремль разработанный в Главном оперативном управлении план военной операции с десантированием и захватом участка местности в глубине территории иностранного государства.
Опытный политик, Кашлев, чтобы не брать на себя всю ответственность за явную авантюру, поручил доложить разработку Генштаба одному из своих заместителей – генерал-полковнику Валерию Мандилову.
Под наблюдением Краснова в кабинет президента внесли и повесили на штативе отлично вычерченный план возможных действий войск с красными стрелами возможных ударов и красными овалами, обозначавшими места высадки десанта.
Послушать доклад пришли президент и секретарь Совета безопасности Петров.
Генерал Мандилов, держа в руке указку, подошел к плану. Он явно испытывал приступ полководческого вдохновения. Генерал думал, это его звездный час. Люди, которым он докладывает, не экзаменационная комиссия. Это руководители государства, принимающие решения, определяющие судьбы войны и мира, а главное, выдвигающие отличившихся на более высокие должности.
Точно так же, как он сейчас, всего несколько лет назад начальник Генерального штаба доложил президенту в этом же кабинете замысел марш-броска российских военных из Боснии в Косово. Все штабы НАТО вздрогнули, а политики встали тогда на уши. Мир ахнул от дерзости русских: одни от восторга, другие от возмущения.
Еще работая с группой своих сотрудников над картой, генерал Мандилов пытался построить схему действий так, чтобы она своей простотой и мощью произвела впечатление на руководство государством. Крутость замысла подчеркивали красные стрелы, сжимавшие узкий пятачок горно-пустынной местности.
Указка скользила по листу, очерчивая перспективы победы.
Докладывая наметки Генштаба президенту, Мандилов чуть не захлебывался от счастья. Он был уверен, что стоит у истоков какого-то серьезного дела, и надеялся войти в историю. Он сыпал звучными армейскими понятиями.
– Предполагаемый расчет сил… Два парашютно-десантных полка полного штата… Средства усиления… Тыловое обеспечение операции… Горюче-смазочные материалы… Организация питания войск, подвоз продуктов… Планируемый уровень потерь… убитых, раненых… Потребность в развертывании полевого госпиталя…
Мандилов изложил замысел захвата местности, прочертил указкой на карте красивую концентрическую фигуру, сомкнул пятки, лихо бросил указку к ноге, как солдат карабин.
– Доклад окончил.
Президент поначалу записывал цифры, которыми жонглировал генерал, потом оставил это занятие и стал рисовать на бумаге какие-то зигзаги и окружности. В уме крутился вопрос, но его мысль предугадал Петров.
– Евгений Иванович, – голос секретаря Совета безопасности прозвучал с вежливой отчужденностью, – во сколько может нам обойтись такая операция?
Кашлев, прогремев отодвигаемым креслом, встал:
– Такого рода расчет, Сергей Ильич, будет сделан сразу, едва мы получим реальную привязку к месту проведения операции.
– И все же, Евгений Иванович, каким может хотя бы приблизительный порядок цифр?
Теперь уже вопрос задал президент.
– Расходы будут складываться из многих статей. Это стоимость переброски войск в район сосредоточения по железной дороге или автотранспортом, – в зависимости от удаленности гарнизонов. Далее, переброска десанта из района сосредоточения в зону боевой операции. В общую сумму войдет стоимость горюче-смазочных материалов, цена подвоза их в район действий для замещения израсходованных запасов. Расход боеприпасов. Амортизационные расходы, связанные с эксплуатацией техники, ремонт поврежденной и списание возможных безвозвратных потерь…
Президент сидел, плотно сжав губы, и крутые желваки вздули тонкую кожу на бледных щеках.
Начальник Генштаба раскрывал ту невидимую часть военной жизни, которую почти никогда не затрагивает пресса, не вспоминают генералы в своих мемуарах.
