заговорила:
— Первого декабря 1991 года Украина была признана независимым государством. Через четыре месяца туда отправились пациенты интерната «Винтербу» в сопровождении персонала — выдающееся путешествие для муниципального учреждения, где содержатся умственно отсталые. Как минимум двое из пациентов вернулись из Украины с юными украинскими женами. Вскоре после этого у вас уже был капитал, достаточный, чтобы открыть частное лечебное заведение, на самой заре приватизации медицинской сферы.
Эдборг продолжал молча пялиться на нее.
— Все-таки интересно, что это совпало с падением железного занавеса, появлением олигархов и интернационализацией русской мафии — с полным набором из эгоизма, власти, денег и насилия, присущих русской «демократии». Мне действительно очень интересно, с исторической точки зрения, как все было, когда первая волна похищенных женщин хлынула в Швецию с востока. Кому пришла в голову идея, что можно одновременно отмывать деньги и экспортировать рабынь в виде проституток.
Теперь Эдборг сидел прямо, но по-прежнему молчал.
Блум продолжила:
— Когда и как с вами связались, Юханнес?
Блум видела, как судорожно двигаются глазные яблоки за опущенными веками Эдборга. Она ждала результата.
— Думаю, вы понимаете, что я не могу об этом говорить, — произнес наконец Эдборг.
— Прошла уже четверть века, — заметила Блум.
— Это пожизненный приговор, — пожал плечами Эдборг. — Если они в кого-то вцепились, то уже никогда не отпустят. Давление будет только нарастать.
— Вы должны рассказать еще что-нибудь, Юханнес. Похищена женщина.
— Неужели, — хмыкнул Эдборг.
— Если пропить мозг, становишься равнодушным и вялым, а никак не циничным.
— Я продал предприятие этой чертовой русской мафии. А теперь они вдруг стали белыми и пушистыми, все в рамках закона. Чертов Ньорд. Так скажите мне: разве я не был циником с самого начала.
— Ньорд?
— Я больше ни слова не скажу. Просто вырвалось.
— Самое странное, я вовсе не думаю, что вы были циником изначально. Но вас погубило то, что всегда ломает человека. Вас одолела алчность, Юханнес. Greed does NOT work [10].
— Whatever [11], — сказал Эдборг. — Значит, кого-то похитили?
— Ну, обстоятельства таковы…
— Я понимаю, почему вы колеблетесь, — перебил ее Эдборг. — Если бы они появились и спросили меня, я бы тут же рассказал о вас и обо всем, что вы мне поведали. Выбора-то нет.
— А что, они время от времени появляются? — спросила Блум.
— За последние двадцать пять лет такого не случалось.
— Но при этом круглосуточный страх?
— Да, — согласился Эдборг. — Мне надо выпить.
Блум взглянула на свою дрожащую руку. Сжала кулак.
— Вы должны дать мне хоть что-нибудь, Юханнес, — сказала она.
Эдборг поднял на нее красные воспаленные глаза и произнес:
— Степанка.
— Что это? — спросила Блум.
— Так его звали, — ответил Эдборг. — Мое контактное лицо. В последствии он стал большим человеком.
— Большим?
Взгляд Эдборга устремился к мойке на грязной открытой кухне. Там стояла старая пожелтевшая канистра.
— Он стал боссом. А теперь дай мне выпить.
Сутки и 2 часа назад
Не было никаких сомнений в том, что АО «Домашний помощник МИА» на самом деле закрыто. Бледная витрина скрывалась за прочной решеткой на одной из задних улочек недалеко от центра Юлста. Молли Блум постучала, сначала по решетке, потом в окно. Она уже достала мобильник, чтобы звонить, как вдруг решетка дернулась и медленно поползла вверх. Когда решетка отодвинулась на полтора метра от земли, из здания, пригнувшись, вышел рослый мужчина и начал по ней колотить.
— Вот дерьмо, вечно застревает, — сказал он с легким акцентом.
— Вы Марат Алибаев? — спросила Блум.
Он кивнул и жестом пригласил ее войти. Блум нагнулась и шагнула в полутемное помещение, где возвышался заваленный всякой всячиной стол. Марат Алибаев не сводил с нее цепкого взгляда черных глаз. Он был похож на выходца откуда-нибудь с черноморского побережья, вдоль правой щеки тянулся толстый шрам.
— А Мии нет? — спросила Блум.
— Почему же, здесь, — спокойно ответил Марат.
Они долго смотрели друг другу в глаза. Наконец, Блум слегка покачала головой. Тогда мужчина за письменным столом произнес:
— Марат Ислом Алибаев. МИА. Это я.
Блум рассмеялась. Теперь Алибаев выглядел менее напряженным.
— Клиенты больше доверяют женщинам, — пояснил он. — В первую очередь, шведкам. Что вы хотите?
— Поговорить об одной из ваших сотрудниц. О Наде Карлссон.
— О Наде? Да, она время от времени работает на меня. Прекрасно справляется с генеральной уборкой.
— С генеральной уборкой?
— Работает скрупулезно. Берется за то, что никто другой делать не хочет.
— Когда вы видели ее в последний раз?
Марат Алибаев нажал какие-то кнопки на старом компьютере.
— У меня тут график работы. Но сам я ее давно не видел. Тут все по-другому устроено. Вы только взгляните на этот офис.
Блум огляделась. Действительно, на офис не очень похоже. А главное — никакого инвентаря для уборки.
— Значит, у вас одни фрилансеры?
— Да, все на фрилансе. У каждой свой инвентарь. Своя машина. Надя бывала здесь пару раз вначале, несколько лет назад, и после этого не появлялась.
— Когда она в последний раз брала у вас работу?
— В понедельник, — посмотрев на монитор, ответил Алибаев.
Блум насторожилась, заглянула в мобильник.
— Где и во сколько? — спросила она.
— Во второй половине дня, — уткнувшись в компьютер, ответил Алибаев. — В районе Тэбю. Отчиталась о четырех часах работы. Я мог бы распечатать вам адрес, если бы понимал, зачем вам это.
Они с Блум встретились взглядами. Бергеру, конечно, следовало бы раздобыть фальшивые удостоверения полицейских. Это бы сильно упростило дело.
— Речь идет о случае страхового мошенничества в Тэбю, — соврала она. — «АО Эллинг Секьюрити» работает на одну крупную страховую компанию. Как у вашей конторы дела с обязательным страхованием работников?
Марат Алибаев тяжело вздохнул и включил принтер.
— Надя закончила только в семь вечера, — сказал он.
* * *
На рецепции стояла рыжеволосая женщина лет сорока. Она скептически посмотрела на Бергера. Потом снова взглянула на его удостоверение и сказала:
— Что это вообще такое — консультант по безопасности?
— Мы расследуем преступления по заданию клиентов, — улыбнулся Бергер.
— Значит, эта Нуми Карлссон совершила преступление?
— Надя, — поправил Бергер. — Нет, она возможный свидетель. Она есть в ваших списках?
— У нас более шестидесяти фрилансеров, — ответила женщина, нажимая какие-то кнопки на компьютере. — Я не знакома со всеми лично.
Бергер поднял глаза и оглядел светлое просторное помещение в центре Лидингё. Каких только не бывает клининговых компаний в наше время. В холле, уткнувшись в мобильники, сидели несколько человек. Бергер попытался понять, что они делают. За парой закрытых дверей
