Леони узнала, что Кризи встретил Надю, когда приехал на Гоцо залечивать раны. В то время он был в Италии телохранителем одной девочки, которую похитили бандиты. В стычке с ними его дважды ранили из пистолета.
Девочку бандиты через некоторое время убили. После выздоровления Кризи вернулся в Италию и расправился там с целым мафиозным кланом, ответственным за гибель ребенка. Уничтожал он этих людей по всей стране – от Милана, расположенного на севере Италии, до Калабрии на юге и Палермо на Сицилии.
Когда жестокая и кровавая война с мафией закончилась, Кризи снова вернулся на Гоцо, но на этот раз тайно. Он снова был тяжело ранен. Лаура с Надей выходили его, а Надя к тому времени уже забеременела от Кризи.
– Должно быть, он очень сильно ее любил, – задумчиво проговорила Леони.
– Это уж точно, – ответила Лаура. – Но он никогда ничего особенно не показывал, да и на разговоры был совсем скуп.
– Но Надя-то знала, что он ее любит?
Лаура кивнула.
– О да. Он готов был за нее жизнь отдать. – Она пристально взглянула в глаза Леони и очень тихо произнесла: – Может быть, так ему и придется сделать.
* * *
Кризи стоял рядом с Джорджем Заммитом на платформе, с противоположной стороны от движущихся целей подземного тира в крепости Святого Эльма. Их окружали бойцы отряда по борьбе с терроризмом. Все следили за Майклом, стоявшим внизу с автоматом “узи” в правой руке. Он поднял левую руку. Джордж обернулся и нажал вмонтированную в стену кнопку. Тут же в конце длинного и узкого подвала стали появляться цели, в виде мужчин в камуфляжной форме. Они возникали по краям и в центре стены. Изредка между ними попадались фигуры женщин или детей. Кризи на цели не смотрел, его взгляд был прикован к Майклу, который опустился на одно колено и бил короткими очередями по мишеням. Он видел, как Майкл быстро вынул разряженную обойму и сменил ее полной. Когда и второй магазин был опустошен, Майкл снял его, проверил, не осталось ли пули в стволе, потом обернулся и взглянул на зеленоватый экран, установленный в дальнем правом углу подвала. Кризи, Джордж и все остальные смотрели в том же направлении. Высветившиеся на нем цифры показали шестьдесят пять процентов.
– Неплохо, – заметил Джордж. – Тебе надо будет еще две-три недельки потренироваться, чтобы вернуться к лучшему из прежних результатов. Если не ошибаюсь, у тебя было семьдесят три процента.
Майкл положил автомат и две пустые обоймы на металлический стол, поднялся по ступенькам к остальным и взглянул на Кризи, который сказал:
– Ну что ж, Майкл, совсем неплохо.
Молодой человек печально покачал головой.
– Раньше я стрелял лучше. А сейчас женщину одну сбил, ритм потерял.
– Нет, все нормально, – снова сказал Кризи. – Но тебе надо больше работать, чтобы скорее менять обойму. Ведь именно в этот момент ты больше всего уязвим.
Один из бойцов отряда широко улыбнулся и многозначительно сказал:
– Эти слова я уже как-то слышал.
Кризи улыбнулся ему в ответ.
– Ты бы, Грацио, лучше помолчал. Единственное, что ты быстро научился заменять, так это презервативы.
Раздался громкий взрыв хохота. Когда он стих, Майкл спросил Кризи:
– А ты когда-нибудь стрелял по таким мишеням?
Вместо Кризи ему ответил Джордж.
– Пять лет назад, Майкл, он эту мишень спроектировал и объяснил, как пользоваться ею и многими другими вещами. – Он обернулся к Кризи. – Ну что, не хочешь тряхнуть стариной?
– Я совсем не прочь, – ответил Кризи. – А потом – пострелять в другом подвале из пистолета.
Он спустился по ступеням с платформы. Молодежь придвинулась к перилам, глядя, как он взял “узи”, разобрал автомат и собрал его. Все произошло в считанные секунды. Кризи вставил одну обойму в автомат, а вторую сунул в левый карман джинсов. Потом встал у нарисованного на полу черного креста и поднял левую руку. Джордж нажал на кнопку.
Позже Майкл вспоминал, что сразу же за этим последовало нечто, похожее на бальный танец. Цели появлялись не больше чем на две секунды. Кризи присел на корточки. Как он сменил обойму, Майкл даже не заметил. Он видел, что пустой магазин упал на пол, но звуки выстрелов практически не прерывались. Закончив стрельбу по мишеням, Кризи подошел к металлическому столу и вынул из автомата вторую пустую обойму. Положив ее на стол, он проверил автомат, после чего повернулся к зеленоватому экрану. Цифры, высветившиеся на нем, показали девяносто шесть процентов. Стоявшие на платформе застыли в молчании. В дальнем конце подвала мишени все еще появлялись и исчезали. Потом один из новобранцев вздохнул и ошеломленно пробормотал:
– Глазам своим не верю.
– Можешь поверить, – сказал Грацио. – Я видел, как однажды он выбил девяносто восемь.
Сенатор Грэйнджер и Фрэнк Миллер как раз закончили ужин, когда зазвонил телефон. Мигель разливал кофе. Сенатор попросил его ответить.
– Если это Боб Холден, меня нет дома, – сказал он.
Мигель подошел к буфету и снял с аппарата трубку. Сначала он внимательно слушал, потом быстро что-то затараторил по-испански.
Грэйнджер хорошо знал этот язык. Он прислушался к словам Мигеля. Мигель положил трубку и обернулся. Он был очень взволнован.
– Беда с моей матерью, – сказал он. – У нее случился сердечный приступ. Состояние тяжелое, это мой брат звонил.
Сенатор тут же подошел к телефону, снял трубку и набрал номер. Когда на другом конце провода ответили, он сказал:
– Фрэнсис, это Джим говорит. Мне нужно одно место на ближайший самолет, вылетающий в Мехико. Нет, не мне, а Мигелю. У его матери сердечный приступ. Хорошо, подожду. – Прикрыв рукой микрофон трубки, он сказал Мигелю: – Уже через несколько часов ты будешь у постели своей матери, даже если мне придется зафрахтовать тебе специальный самолет.
– Благодарю вас, сэр. А как же вы?
– Обо мне не беспокойся, – сказал сенатор. – Я попрошу в агентстве, чтобы мне кого-нибудь прислали на время твоего отсутствия. Можешь там оставаться столько, сколько необходимо.
Мигель начал было что-то говорить, но сенатор прервал его. Потом он выслушал, что ему говорили в трубку, взглянул на часы и ответил:
– Он там будет за несколько минут до вылета, но только смотри, чтобы самолет без него не улетел. Позвони Гарри Робсону. Если нужно, сошлись на меня. Возьми из сейфа в моем кабинете пять тысяч долларов. Передашь их Мигелю в аэропорту. – Положив трубку на рычаг, он сказал Мигелю: – Иди собирай вещи. Через сорок пять минут вылетает самолет на Даллас, там сделаешь пересадку на рейс до Мехико. Будешь дома через четыре-пять часов.
Мигель стал бессвязно бормотать слова благодарности. Сенатор махнул рукой.
– Давай собирайся скорее.
Мигель поспешил в свою комнату, а Грэйнджер спросил Миллера:
– Может быть, один из твоих ребят подбросит его в аэропорт?
Миллер покачал головой.
– Это невозможно. Рене спит, ему нужно отдохнуть, а Макси меня страхует.
– А те два парня, которых я так и не видел?
– Они где-то снаружи и должны там оставаться.
Грэйнджер снова снял трубку и набрал номер. Когда ему ответили, он сказал:
– Привет, Глория, это Джим. Мне срочно нужна твоя помощь. Мигелю только что позвонили из Мехико и сказали, что у его матери сердечный приступ. Я заказал ему билет на самолет, который вылетает через сорок минут. Сам я его туда отвезти не могу, а такси ждать долго. Там есть кто-нибудь из твоих ребятишек поблизости? Ладно, спасибо тебе. Через десять минут он будет готов… В аэропорту его будет ждать Фрэнсис. – Сенатор положил трубку и сказал Миллеру: – Иногда очень полезно поддерживать с соседями добрые отношения.
После того как Мигель сел на заднее сиденье “мерседеса” и уехал в аэропорт, сенатор прошел на кухню сварить еще немного кофе. Австралиец, как обычно, неотступно следовал за ним.
– Мне порой кажется, что мы с тобой стали неразлучны, как сиамские близнецы, – заметил сенатор.
– Так оно и есть, – ответил Миллер.
Внезапно сенатора осенило.
– Знаешь, – сказал он, – мы ведь могли бы отвезти Мигеля в аэропорт все втроем – ты, я и Макси.
Миллер покачал головой и прижал палец к губам. Рядом с холодильником на стене висел блокнот. Миллер подошел к нему, снял со стены, взял карандаш и указал Грэйнджеру на стул, стоявший у кухонного стола. Сенатор слегка удивился поведению телохранителя и сел. Миллер устроился напротив. Он быстро написал что-то на листке из блокнота и передал его через стол сенатору. Тот прочел: “Возможно, все было подстроено специально. Нас могли поджидать на дороге отсюда до аэропорта”.
Озадаченный сенатор поднял взгляд и собрался было уже что-то сказать, но Миллер снова приложил палец к губам и указал на блокнот. Сенатор сердито оторвал верхний листок, и написал на следующем: “Мигель служил мне и моей жене восемь лет. Я ему готов доверить свою жизнь”.
Миллер взял карандаш, написал еще строчку: “А я бы не доверил. Давайте выйдем в сад и там поговорим”.
