Снова отблеск, и на этот раз он увидел серебряного комара на желто-голубом ковре – самолет.
Он стал искать что-нибудь такое, чем можно посигналить – отражатель, зеркало, кусочек полированной стали. Ногой он задел задушенного им человека. Цепь. Он поднял звенья к солнцу, но они были тусклыми и заржавленными, и не блестели. Браслет часов. Он упал на колени и, перевернув тело, стал возиться с запонками. На мужчине часы были, но с пластмассовым ремешком, и в резиновом водонепроницаемом корпусе. Он просмотрел карманы в поисках монеты, перочинного ножа, зажигалки. Он разорвал на мужчине рубашку, надеясь обнаружить медальон или личный знак, и там, болтаясь на тонкой цепочке, оказалось позолоченное бритвенное лезвие – одно из ритуальных орудий братства наркоманов. Он отстегнул лезвие и поднял его к солнцу.
* * *
Девон уже почти пять часов сидела в кресле второго пилота. Ягодицы у нее болели, и при каждом движении самолета она пугалась, что ее мочевой пузырь может разорваться. Они облетели весь Багамский архипелаг, низко пролетая над каждым, хотя бы и мало населенным, островом; над островами группы Терке и Кайкос они пролетали по два-три раза, но не увидели ничего даже отдаленно обнадеживающего. Им оставалось осмотреть только один остров, Грейт-Инагуа, и затем они вернутся в Майами.
Она даже не очень себе представляла, что она ищет, в каком случае можно было бы приземлиться и заняться поисками, – то ли изолированное поселение, то ли отдельное судно, стоящее на якоре в укромной бухте. Она не имела понятия, что собирался делать Блэр, когда выехал с Юстином из Нью-Йорка. Они могли быть сейчас на Таити. Но ей нужно было с чего-то начать, и когда сотрудники “Тудей” предложили ей лететь на заказанном ими самолете, она сразу же согласилась.
Она была уверена, что у репортера “Тудей”, сидевшего за ней, на заднем сиденье, не больше шансов достичь успеха, чем у нее, – ему было поручено найти Траска. Она не очень разбиралась в кораблях, но знала достаточно для того, чтобы сделать вывод: искать Брендана Траска так далеко на юге не имеет смысла – он не мог за несколько дней проплыть под парусом такое большое расстояние. Предположим, они каким-то чудом и смогли бы найти Траска – и что тогда? Он, конечно, считался добродушным человеком и с уважением относился к смелости в предприимчивости журналистов, но большой вопрос, сколь дружелюбным будет его отношение к свалившимся с неба бездельникам из Майами? Эта была афера, недостойная еженедельника, и она не стала бы обвинять Траска, если бы он послал репортера подальше.
Летчик опустил правое крыло, готовясь сделать разворот, когда среди огромного синего пространства Девон заметила какой-то блеск.
– Там, внизу, – сказала она пилоту.
– Что там?
– Не знаю. Похоже, что кто-то подает сигналы. Летчик выровнял самолет, затем наклонился на левое крыло, чтобы иметь возможность видеть с этой стороны.
– Похоже на прогулочную яхту. Какая-нибудь дама проверяет, хорошо ли она накрасилась.
– Давайте опустимся, – сказала Девон. – Я хочу посмотреть поближе.
– Это не Траск, не его корабль, – заметил репортер. – Поехали домой.
– Опуститесь! – потребовала Девон. Пилот пожал плечами.
– Как желаете, мадам.
* * *
Самолет приближался. Он все еще был очень далеко и очень высоко, но он приближался. Его сигналы заметили. Мейнард продолжал водить лезвием под солнечным лучом, пуская зайчиков на приближавшийся самолет.
Внезапно что-то ударило Мейнарда между лопаток, и он рухнул на палубу. Закрыв глаза, он ждал удара, который прервет его жизнь.
– На ноги, писака, – сказал Джек-Летучая Мышь. – Посетители.
Мейнарда сшибла с ног дверь рубки, распахнутая выскочившим снизу Джеком. Вставая, он увидел, как Джек оттащил тело задушенного к планширю, усадил его и водрузил ему на колени винтовку. В качестве окончательного, завершающего штриха, Джек согнул его колено и положил на него коченеющую руку мертвеца.
Он передвинул тело мужчины, лежавшего на крыше рубки. Хотя кровь уже остановилась, и кожа посерела, человек выглядел спящим. Подобрав валявшуюся на палубе шляпу, Джек прикрыл ему лицо.
– Приятных сновидений, – сказал он, кладя безжизненную руку на рану в груди.
– Прикрой его, – Джек указал на рулевого.
К корме был прислонен навес, предназначенный для защиты рулевого от солнца. Мейнард подтащил его и расположил над телом рулевого, постаравшись оставить на виду сжатую в кулак руку.
– Иди сюда. – Джек усадил еще одно тело у планширя левого борта и завалил его швабрами и ведрами. Затем он взгромоздился на рубку и хлопнул ладонью рядом с собой. – Сядь на свою цепь, писака.
Мейнард сложил свободный конец цепи на крыше рубки и сел на него.
Джек положил руку Мейнарду на плечи – приятельский жест, – если не считать того, что он подцепил кольцо вокруг шеи Мейнарда и сказал:
– Дернешь головой хоть на дюйм – тебе конец.
* * *
Альтиметр указывал сто футов, и самолет все снижался. Черный корпус шхуны несся прямо на них.
– Достаточно? – с улыбкой поинтересовался пилот.
– Прекрасно, – ответила Девон. Репортер возопил:
– Вы ударитесь об эту чертовщину!
Пилот рассмеялся.
Девон склонилась вперед и, стараясь не моргать, стала осматривать палубу.
Двое пьяных мужчин обнимались на крыше рубки, другие распределились по палубе шхуны.
– Неплохая работа, – заметил пилот, когда самолет летел над палубой. – Валяйся на своей заднице и жри ром.
– Что они делают? – спросила Девон. – Здесь ведь ничего нет.
– Выменивают омаров у аборигенов. Видите вокруг местные лодки?
Репортер оглянулся.
– Вы видели того спящего парня? У него на коленях винтовка. Это не лишнее здесь. Здесь вас могут ограбить за дырку от бублика.
Летчик потянул штурвал на себя, и самолет, взмыв вверх, полетел к Грейт-Инагуа.
– Удовлетворены? – спросил он Девон.
– Нет, но я не знаю, что еще можно сделать.
Из команды шхуны в живых осталось пять человек – четверо мужчин и одна женщина, все молодые, все одеты в потертые джинсы; помощник Hay, бородатый мужчина по имени Том Баско, повел их на корму. Баско был в ярости. Он прижимал к щеке окровавленную тряпку и злобно поглядывал на женщину.
Оставшиеся в живых пребывали в замешательстве, случившееся напугало их – и только. Они еще не знали, что у них был вполне реальный повод для отчаянья.
Hay стоял на корме, между мальчиками и Хиссонером. Бет, поставив Мейнарда сбоку от них, рассматривала каждый предмет, выносимый из трюма.
Мужчины грузили на пинасы ящики с едой и напитками, инструменты, одежду, кухонную посуду, оружие и фонарики. Если они не знали назначения определенных устройств, механизмов, лекарств, они оставляли их на палубе для Hay, чтобы он решил, выбрасывать их или нет. То, что, как они знали по опыту, было для них бесполезно, – пищевые смеси, для которых требовалось молоко или яйца, краску, очистители и замороженные продукты – они бросали обратно в трюм.
Бет наблюдала за погрузкой как надсмотрщик, требуя, чтобы ее долю грузили в пинас Хиссонера, проверяла, положили ли ей баллончики от насекомых именно “б-12”, а не “Каттер”, щупала дыни, нюхала мясо, размышляла над тем, взять ли ей персики или груши, и окончательно, решила, со свойственным ей расточительством, взять по ящику и того и другого, и даже примерила ювелирные безделушки.
– Ранен, Баско? – спросил Hay.
– Эта мегера укусила. – Баско прижимал тряпку к щеке.
– Ты ее наказал?
Баско улыбнулся и поднял средний палец правой руки.
– Я принял меры, Л’Оллонуа.
– Ты знаешь, как приставание к приличным женщинам расценивается законом.
– Если она праведница, то я – папа Римский. Один из оставшихся в живых спросил:
– Куда вы нас везете?
Взглянув на него. Hay спокойно ответил:
– Ты отправишься домой, приятель. Пятеро уцелевших заметно успокоились. Они переглянулись, скрывая улыбки.
– Вы откуда, ребята? – спросил один из них. Он посмотрел на Hay, на Хиссонера, на Мейнарда. Не получив ответа, он продолжил:
– Ну и перепугали же вы нас. Это точно.
Они не понимают, подумал Мейнард. От этого места разит смертью; вокруг валяются мертвецы, а они все еще не понимают.
Hay обратился к пятерке:
– Кто из вас главный?
– Я, – вышел вперед молодой человек.
– Какой у вас груз?
Молодой человек обвел рукой коробки, сложенные на корме.
– Вы его видите, приятель.
– Это провизия, а не груз.
– Провизия? – Осмелев от уверенности, что в конце концов их отпустят, он позволил себе некоторую развязность. Он улыбнулся своим. – Вы что, перегрелись?
– Ваш груз.
– Вы смотрите на него, шеф.
Hay слегка кивнул Баско, тот схватил молодого человека за руку, хлопнул ею о планширь и, взмахнув тесаком, снес ему мизинец.
