каждым разом всё более и более тихие. Где-то среди электроники сработала сигнализация, загорелись красные индикаторы. Кровь из трубки со стороны машины резко закончилась, но та, что шла от тела, продолжала течь, хотя и куда слабее. Ещё несколько раз попытавшись что-то сказать, но, не добившись успеха, она с трудом подняла руку и успела набрать несколько слов, прежде упасть, потеряв сознание, так и не нажав на кнопку отправки.
Подёргивание скулы на лице Миллера, разом переросло в полноценный тик, почти половиной мимических мышц. Веки, губы, нос и даже уголок уха, часто подёргивались, словно кто-то ползал под кожей. Взглянув на собственную руку с до сих пор зажатым в ней пистолетом, и другую, лишённую кисти, он внезапно ухмыльнулся. Мышцы на лице замерли, улыбка стала вдвое, втрое шире, а затем резко исчезла. С тяжёлым грохотом, пистолет упал на пол, будто бы включив весь остальной звук. Грохот ссыпаемого груза, капель и журчание жидкости, множество тревожных сигналов от оборудования, стоны раненых. Развернувшись, убийца переступил через подстреленных, и неверным шагом пройдя в коридор, скрылся за поворотом, оставив их разбираться с содеянным.
***
Облокотивший спиной об одну стену и уперев ноги в другую, все троя сидели посреди коридора, не желая возвращаться в комнаты. Сидели и слушали мерный перестук набирающих ход колёс.
– Они погибли, из-за вашего бездействия. – без злобы но с эмоциями. – Не только наши, но и другие. Те, что были до нас.
– Ты не знаешь, о чём говоришь. – Орта, недовольным тоном. – Он контролировал каждый наш шаг. Отчёт после каждого действия, отчёт в свободное время, даже среди ночи. Не позволял приближаться. Забирал кровь, чтобы ослабить.
– Он говорил, что привязался к вам.
– Большая часть того что он говорил, была ложью. – Матин. – Чтобы держать под контролем.
– Нам… Им, удалось сбежать, имея лишь гвоздь.
– Сбежать не проблема. Проблема не вернутся. – с издёвкой взглянув из подлобья. – В дремучие леса, или в топи? Может сойти в одном из городов, заражённых бактериологическим оружием? Или выпрыгнуть в снег? А до этого отрубить себе обе ноги, чтобы избавиться от маячков.
– Убить его. – сквозь зубы.
– Вы овцы… – осёкшись. – Были ими. А мы били лишь псами пастуха. У нас не было права на ошибку.
– В тот раз… – двумя пальцами прикоснувшись к шее, а затем к боку. – Если бы вы помогли…
– Он знал что делает. Те, кто были до вас, уже пытались подловить. Напрыгнули втроём и он раскидал их всех. Раскидал бы и нас. Будь уверен.
Не став спорить, понимая, что не согласится не с одним из их, пропитанных страхом доводов, Ван отвернулся.
– Ты действительно позвонил домой? – Орта. – Но когда? Я сразу выволокла тебя из комнаты.
– До этого. – улыбнувшись. – В туалете. Отправил письмо. – улыбка померкла. – Только не пойму, как он узнал?
– Скорее всего, от того, кто продал тебя. – не вполне уверенно. – Он говорил нам. Твой случай, отличается от других. Что у тебя осталась семья и дом.
– Я не был там… Дома, уже много лет. И не планирую возвращаться. Пусть думают, что я мёртв. А сообщение, лишь утка мошенников, желающих нажиться на чужом горе.
– Будь у меня семья, я бы точно попытался вернуться к ним! – Орта.
– И принести с собой проблемы? Сюда, просто так не попадают. – затем ухмыльнувшись. – К тому же, ты уже здесь. – кивнув на Матина.
– Тогда. – встав, она посмотрела на него сверху в низ. – Ты пойдёшь с нами? – протянув здоровую руку.
Эпилог
Не было ни скрипа тормозов, ни какого-то звука, но спустя много дней движения, малейшее изменение почувствовали все. Тысячи тон железа и руды начали долгий тормозной путь.
Спустившись с кровати, потупив взгляд, Ван ненадолго замер, собираясь с мыслями. От того, что намеревался сделать бывший сокамерник, его коробило. Но его можно было понять.
– Моя семья была на той лодке. – говорил он бесцветно и сухо. – Среди записей могло что-то остаться.
Миллер оттягивал этот момент, раз за разом перенося на следующий день, и всем уже начало казаться, что он не осмелится. Но, вот, дни закончились и, взяв фонарик, калека безропотно поднялся и медленным шагом направился к месту преступления.
Её могилой, как и могилами многих погибших ради неё, стал снег. Дочь и отца разделяла добрая сотня метров, но все надеялись, что для воссоединения на том свете, это не станет помехой. Лишь часть похищенного удалось вернуть их владельцам, остальное было употреблено в дело. Сразу после переливание, самочувствие улучалось до приемлемого, но к норме не вернулось и спустя многие дни. Читая незнакомые имена на пакетах, последние узники оборачивались к тем, кто был до них, но даже они не знали большую часть из имён.
Все знали, что в его комнате, могло быть что-то полезное, но никто не нуждался в этом настолько, чтобы перебороть дискомфорт от её посещения. Погасший монитор, шкуры с искусственным мехом, кровь Дины. Дверь, тёмный коридор и снова дверь, запертая не замком, но мыслью, слишком тяжёлая чтобы распахнуть её настежь. Протиснувшись в приоткрытую щель, будто боясь побеспокоить чей-то покой, Миллер сжал зубы, заставляя себя наступить на пятно, оставшееся после высыхания жидкости. Жёлто-зелёная, с мутными наплывами бурого, слабо пахнущая выделениями поселившихся в ней бактерий.
Треск ссохшейся обложки, первые, дёрганные строки, описание событий, короткий список ближайших целей и одно имя. (Линдан) А ниже. (Кровь родственника не должна вызвать отторжений.) Несколько точек и прочерков, как если бы писавший, несколько раз пытался начать предложение. (Для получения большого дара, жертва богам должна соответствовать.)
Быстро пробегая глазами по первым строкам, он откладывал каждую из взятых тетрадей. Когда руки перестали вмещать, принялся сбрасывать их на топчан, чтобы после, завязав края пледа, вынести за один заход. В последний момент, вспышкой пронеслась мысль. – Компьютер. – Вернулся к столу, сняв незакреплённую крышку, блондин взялся за накопитель, готовясь отсоединить провода. Тогда-то, взгляд и встретился с упавшим рисунком. Серые и чёрные мазки труб, белые кружки манометров, разноцветные огоньки, а на центральном плане улыбающееся лицо, обнимавшее прозрачные стенки цистерны. Лицо любящего отца. Пальцы разжались, выпустим ношу. Ноги подкосились, вынуждая опереться на стол. Слёзы потекли из полузакрытых глаз. До того скованный страхом, сейчас взгляд легко обратился к тёмному чреву, на дне которого мёртвыми змеями, лежали шланги и кабели.
Не помня себя, Миллер взялся за острый край единственной здоровой рукой и, контролируя верхний край другой, забрался внутрь аквариума. Тесный, не выпрямится в полный рост, давящий и удушающий… Твёрдо, с хрустом ступая по шершавому слою сухого
