— Хорошо.
Вэлтри провел их к станку в самом дальнем углу лаборатории. Здесь стояли также две небольшие печи с закрытыми дверцами и еще какой-то аппарат, в который Вэлтри засунул руку и что-то там крутанул.
— Что это? — поинтересовался Джо.
— Плавильная печь. Через минуту сами увидите, как она работает. Я сейчас провернул центрифугу и закрепил ее на месте.
Вэлтри надел перчатки и взял большие щипцы, потом открыл печь, достал оттуда маленький пластиковый цилиндр с полостью в виде зуба в центре и поставил его на станок.
Тут подошел Келвин и заглянул в плавильную печь.
— Я уже все сделал, — сказал Вэлтри.
Кевин нахмурился:
— Понимаете, тут болт один валялся, вывернулся и выпал, поэтому… Вы в курсе, мистер Вэлтри? Надеюсь, что в курсе. — Он явно бросал вызов собственному боссу в присутствии посторонних людей.
Вэлтри покраснел.
— Да, я был в курсе. Я просто проверял вас. — Он деланно засмеялся. — Может, вы поставите его на место? И снова провернете центрифугу?
Келвин улыбнулся и проделал все, что нужно.
Вэлтри зажег в печи огонь от тлеющей внутри оранжевым цветом спирали.
— Температура внутри недостаточная, чтобы плавить золото, но если добавить кислород… — Он отвернул кран на высоком зеленом баллоне, стоявшем рядом с печью, и из горелки узким языком вырвалось голубое пламя. — Теперь температура пламени чрезвычайно высокая — три тысячи градусов. А сейчас все, что нам нужно сделать, так это вдуть расплавленный металл в полость, и, когда он там застынет, мы получим готовую металлическую коронку вместо восковой формы.
— Детективам могут понадобиться очки, — заметил Келвин.
— Действительно. Можете принести?
Келвин принес очки для защиты глаз.
— Быстренько поглядите и сразу отводите взгляд. Не смотрите на это слишком долго.
— Сегодня Келвин работает с золотом, — пояснил Вэлтри. — Вот мы помещаем золотые слиточки в этот вот тигель. Я беру эту форму…
Тут Келвин ткнул пальцем в тигель:
— Не забудьте про предварительный нагрев…
— Еще раз спасибо, Келвин, — сказал Вэлтри недовольно. — Теперь я беру паяльную лампу и начинаю предварительный нагрев тигля, пока он не станет хорошего вишневого цвета. Потом я кладу в него слиточки золота. Паяльной лампой плавлю золото, пока оно не станет жидким, на что требуется около шестидесяти секунд. Я беру форму и устанавливаю ее рядом с тиглем. Когда я закрою крышку, тигель начнет вращаться на центрифуге, и центробежная сила отбросит расплавленное золото на стенки полости в форме. Раз, два, три…
Он закрыл стеклянную крышку, и тут же закрутившаяся центрифуга образовала слепящий круг яркого белого света.
— Может, пора уже перекрыть газ? — спросил Келвин через какое-то время.
— Давай, — кивнул Вэлтри.
Келвин отключил кислород.
— Вот все и готово, — объявил Вэлтри. Он повернул ручку в центре аппарата, нажал на кнопку, открыл дверцу и с помощью щипцов достал из печи гипсовую форму. — Теперь я оставлю это на час, чтобы форма остыла до комнатной температуры. Когда я ее потом разобью, внутри окажется золотой зуб. После чего дело за подгонкой и полировкой. А когда это будет проделано, мы начинаем косметические операции — ставим керамические или фарфоровые фасетки. Но для прочности основа должна быть металлической.
— Стало быть, эти отходы от подгонки и полировки вы потом отсылаете для восстановления? — спросил Джо.
— Да.
— О'кей. Ну, спасибо за то, что показали, как вы тут работаете.
Уши Гар улыбнулась детективам, когда они уходили.
Выйдя в коридор, Джо повернулся к Дэнни:
— Газ, паяльные лампы, пламя, расплавленный металл… Хорошенькие игрушки для какого-нибудь психа.
Шон Лаккези сидел перед телевизором с бутылкой пива в руке и пакетом чипсов на коленях, когда в его комнату вошел Джо.
— Черт побери, однако! Семь часов вечера, понедельник. Тебе не кажется, что это не самое лучшее время, чтобы пить пиво?
— Ага, — не оборачиваясь, буркнул Шон и поднес бутылку ко рту.
Джо вырвал ее у сына:
— С меня хватит! Осточертели мне твои штучки!
Шон молча вылупил глаза на отца.
Джо сел, потирая лоб.
— Извини, — тихо сказал он. — Я просто здорово о тебе беспокоюсь. И мама тоже.
— Со мной все в порядке, — пожал плечами Шон и посмотрел на отца с тем же самым выражением скуки и безразличия, с каким Джо в свои восемнадцать смотрел на собственного отца.
— Теперь пьют совсем по-другому, чем пили мы, когда нам было столько, сколько тебе, — заметил Джо со вздохом.
— Ага, вы, кажется, когда пили, надевали расклешенные штаны.
— Может быть, но дело в том, что столько мы в таком юном возрасте не пили.
— Это вовсе не значит, что у меня крупные проблемы.
— Послушай, Шон. Ты много пьешь, ты пьешь уже четвертый вечер подряд, и такое с тобой не в первый раз. Зачем тебе столько пить?
— Да вовсе не так уж я и пью! И никто из моих приятелей не выслушивает от своих предков столько фигни!
— Может, никто из этих предков не волнуется за своих отпрысков.
Шон поднял глаза.
— Сынок, я пока тихо и спокойно с тобой разговариваю. Мы не кричим и не ссоримся. Но боюсь, что скоро у нас начнутся и крики, и ссоры.
Шон молча уставился в пол.
— Если ты пьешь, чтобы забыть прошлое, то именно это нас с мамой и беспокоит. Мы помним, что тебе пришлось пережить, помним лучше, чем кто-либо еще. А твои друзья не помнят. Ты для них — всего лишь часть компании. И никто из них не думает о каждом отдельном человеке и о том, хорошо это или плохо — нажираться каждый вечер. Им на это наплевать.
— Это не их дело. Я сам по себе. Я сам принимаю решения, что делать.
— Ну, некоторые из твоих решений явно никуда не годятся. И мы с мамой вовсе не собираемся оставаться в стороне и просто наблюдать, как ты губишь свою жизнь. Так вот, тебе предлагается такой вариант: пятничные и субботние вечера в твоем полном распоряжении, но никакой выпивки. Во все остальные дни ты возвращаешься домой не позже половины одиннадцатого.
— Не пойдет! — твердо заявил Шон. — Не пойдет, папа. Ни за что.
— Еще как пойдет. Я специально решил поговорить с тобой до того, как это сделает мама. Ведь она тоже собиралась наставить тебя на путь истинный. Но я не желаю, чтобы она о чем-то волновалась, поэтому и беседую сейчас с тобой. Ты сам скоро поймешь, почему ее не следует волновать.
Тут в комнату вошла Анна.
— Привет! — Она уселась рядом с Шоном.
Тот нахмурился:
— Что-то не так?
— Все нормально. Просто мы с отцом хотели сообщить тебе кое-что.
Шон молча ждал продолжения.
— У нас будет ребенок, — сказала она, глядя в глаза сына.
— У кого? — Шон переводил взгляд с матери на отца и обратно. — У вас? Как это? О Господи! И вы ведь, кажется, не шутите… Поздравляю! — Он приобнял мать и слабо улыбнулся Джо.
— И вот твой отец подумал, что, понимаешь… ну, мне не следует сильно волноваться. И я надеюсь, что ты мне в этом поможешь.
— Конечно, мам. Я очень рад за вас, ребята. Я что хочу сказать… Это довольно странно, но…
Джо бросил на него строгий взгляд.
— Правда-правда, это странно, — продолжал Шон. — Но наверное, это будет просто здорово — стать для кого-то большим братом.
Зазвонил мобильник Джо.
— Это Том Блазков. Две новости: пришли результаты из лаборатории по поводу второго халата из фирмы «Трахорн» — совпадение с кровью Итана Лоури. И еще… у нас появился очередной труп.
Дин Вэлтри жил и умер в перестроенном под жилье офисе на Дуэйн-стрит. В арктически-белом пространстве его жилища были размещены разнообразные произведения искусства. Сейчас, когда он лежал на длинном диване с низкой спинкой, полностью одетый в темно-синий в полоску костюм, голубую рубашку с белыми воротничком и манжетами, с золотистым галстуком и золотыми запонками, Вэлтри и сам напоминал одну из инсталляций своей коллекции.
— Застрелен в голову, когда сидел на диване, — заключил Джо.
Доктор Хайленд поднял на него взгляд и кивнул.
— Видимо, слишком погрузился в любование самим собой на экране телевизора, чтобы заметить, как вошел убийца, — усмехнулся Дэнни.
— Привет! — К ним присоединился Бобби.
— Теперь первый участок совсем не такое безопасное место, как раньше, — как бы между прочим заметил Джо.
— Кончай дурака валять! — вскинулся Бобби.
— Ну, и что тут случилось? — спросил его Джо.
— Похоже, опять двадцать второй калибр, но лицо этого парня не успели превратить в кровавое месиво.
— С соседями кто-нибудь беседовал?
— Здесь много квартир пустует. Двое, которые были дома, ничего не слышали. К тому же квартиры тут с хорошей звукоизоляцией.
