– Ради всего святого… А у той бабы девочка родилась.
– Девочка? – выкатил глаза Безмен. – Не мальчик?
– Точно, девочка, – шмыгнул носом таксист.
– Значит, девочка? Младенец женского пола? Не ошибаешься?
– Не ошибаюсь. Так молодой отец сказал.
– Молодой отец сказал? – Глаза Безмена налились кровью.
Шагнув вперед, он съездил таксиста кулаком по морде, слева добавил по шее. И провел прямой правый, срубив мужика с ног. Парни поставили таксера на колени, и Безмен отвесил ему еще несколько зуботычин и разорвал мочку уха. Тогда память к дядьке вернулась, и он подробно, в живописных деталях, обрисовал мента и мотоцикл «Иж», без номера, синий, с хромированными крыльями.
От милицейской формы, что пассажир оставил в машине, таксист благоразумно избавился, бросив мундир и фуражку в мусорный бак.
Безмен лично обыскал машину, под пассажирским сиденьем обнаружил компьютерный диск в пластиковом футляре. Разочарованный результатами поисков, он еще пару раз двинул в рыло таксиста, на том и расстались. Уже в доме после обеда Безмен вставил диск в ноутбук и стал читать копии отчетов Радченко, но долго не мог понять, что это за тексты. Под записками не было подписи, только две буковки Д. Р., кому предназначались послания тоже неизвестно. Оказалось, что Д. Р. вплотную занимался поисками какой-то тетради или дневника, который вел Олег Петрушин. За последнюю неделю Д. Р. встретился с тремя десятками граждан, которые были знакомы с художником, собрал кипу его рисунков, но ни фига не нашел.
Труды пропали попусту, но одна зацепка все же имелась: истопник из санатория, некто Николай Гречко. И надо так понимать, что истопник и Д. Р. на мотоцикле отправились за десятки верст от города, на лиманы, искать то ли хижину, то ли дом художника, который он себе построил. Последняя запись сделана два дня назад, к ней прилагалась карта лиманов. На ней нарисованная от руки неровная линия, надо так понимать – путь следования этих искателей приключений. И крестик – на этом месте должна находиться та самая хибара. Д. Р. писал: «Я сканировал карту, нарисовал маршрут следования к месту, где, по словам Гречко, находится домик художника. Отправляю вам эту карту на всякий случай. Если я не вернусь, будете знать, где искать мои останки. Места там безлюдные. Кругом болота, непроходимые топи и прочая экзотика. Гречко не самый надежный проводник, но другого нет. Ноутбук, рисунки Петрушина спрятаны на бабкином подворье. Там же кое-какие личные вещи».
– На бабкином подворье? – Безмен трижды перечитал фразу и решил, что искать бабкино подворье и ноутбук нет смысла, если посчастливилось добраться до этого диска и текстов, записанных на нем. – Подворье… В нужнике небось утопил свой ноутбук, скотина.
Безмен снова уткнулся в монитор, продолжив чтение: «На лиманы мобильная связь не добивает, поэтому свяжусь с вами сам, когда все закруглю. Ориентировочно дня через два-три, хотя смутно представляю, сколько времени придется угробить на поиски. И напоследок одна просьба. Позвоните моей жене. Придумайте что-нибудь складное и убедительное, чтобы она не волновалась».
Перечитав тексты с первого до последнего, Безмен повеселел сердцем. История занятная: этот мотоциклист ищет Петрушина, человека, который нужен Безмену. Удачное совпадение. Можно прихлопнуть двух мух одним ударом.
* * *
Не откладывая дела в долгий ящик, Безмен с парнями наведались по адресу, где прописан Гречко, но дом оказался на замке. От соседей узнали, что истопник женат, но два месяца назад Нина Ивановна после ссоры с мужем ушла к своим родителям. Бабу разыскали под вечер, но она, кажется, до сих пор не остыла после того скандала. Женщина была представительная, шестьдесят четвертого размера. И Безмен поймал себя на мысли, что робеет перед этой здоровой бабой, которая к месту и не к месту вставляла в разговор слова «надо думать».
– Я вернусь к нему, надо думать, когда он уволится из своей кочегарки, – сказала Нина Ивановна. – Найдет другую работу, где, надо думать, платят деньги, а не пособие по бедности. И, надо думать, научится доносить получку до дому, а не оставлять ее в привокзальной пивной. Или в шашлычной «Парус».
– Работу я ему найду, – бездумно пообещал Безмен. – Хорошую работу. Будет деньги лопатой загребать и в потолок поплевывать, надо думать. Я, собственно, по этому поводу его и разыскиваю. Хорошая работа подвернулась. Но сначала надо бы увидеться с человеком. Поговорить. Он собирался куда? Может, уехать хотел?
– Надо думать, собирался, если его дома нет. – Нина Ивановна уперла руки в бока. – Походи по городу. Загляни во все канавы. Надо думать, там Кольку и найдешь. И поговори с ним, если этот хмырь языком пошевелить сможет.
– Поищу, – пообещал Безмен и добавил: – Надо думать, поищу.
Нина Ивановна захлопнула калитку и пошла кормить гусей. Безмен плюнул ей вслед:
– Вот же зараза.
* * *
Ближе к ночи местные парни привели в хозяйский дом человека, опытного охотника и рыболова, который взялся за приличествующее вознаграждение отыскать на лиманах хоть черта, хоть его мать. Звали мужика Владимиром Фомичом Купцовым, но откликался он и на дядю Вову.
– На тех лиманах я прятал икорку и осетрину от рыбнадзора. – Дядя Вова влил в бездонную глотку третий стопарь водки и занюхал выпивку рукавом куцего пиджачка. – Да, жил я тогда как бог. Свой домина, коптильня, гараж на две машины. И спал на матрасе с деньгами. Толстый такой матрас. Приятно прилечь. Дрыхнешь на нем, а сны только хорошие. И мысли в голове ясные, светлые. Какую девку в постель затащить? Или в какой кабак забуриться?
– И где он сейчас? – заинтересовался Безмен. – Ну, твой матрас?
– Менты распатронили при обыске, – вздохнул дядя Вова. – И товар, и деньги – все, суки, прибрали. Тринадцать лет назад эта история случилась. Свои же дружки сдали за тридцать серебреников. Убирали конкурента. По первости получил условно. А на следующий год огреб уже реальный срок. Потому что в жизни никому доверять нельзя, особенно друзьям. И денег, чтобы откупиться от легавых, уже не осталось. Суд был показательным. Тогда в краевой газете на первой полосе пропечатали. Пойман самый злостный браконьер. Я, дескать, отправлял в Москву осетровую икру чуть ли не бочками, использовал рабский труд. И лично расправлялся с ленивыми рабами, бил до полусмерти, истязал. И всякая такая муйня.
Купцов засиделся дотемна, рассказывая грустную историю своей жизни. Теперь у него уже три срока, лучшие годы остались за забором колонии. Рыбным бизнесом давно заправляют другие люди, молодые, денег у них как грязи, дяде Вове с ними не тягаться. А осетров в море почти не осталось – извели. На лиманах по-прежнему хранят рыбу, а менты в округе и местное начальство крышует браконьеров. Короче, дядя Вова хоть завтра готов двинуть в дорогу и вывести парней к тому месту, что обозначено на карте. Он рад любой работе и любым деньгам. Купцов выпил на посошок и обещал разбудить Безмена и его людей еще до первой зорьки, потому что дорога неблизкая, а переходы по болотам длинные.
Безмен с сомнением глянул на щуплого дядю Вову:
– Со здоровьем у тебя как?
– До сих пор не жаловался.
– А годков тебе сколько?
– Полста и еще трешник.
– А ты сам-то выдержишь длинный переход? – Безмен поскреб ногтями макушку. Он все еще сомневался в этом хлипком мужичке. Но выбора не было.
– Когда охота на двуногих зверей, я всегда в форме, – подмигнул Купцов. – Людская кровь… Она меня как-то бодрит, заводит. Будто прожитые годы сбрасываю. Моложе делаюсь. И премия, которую вы обещали, будет нелишней. Найдем этих бакланов, без проблем. И того…
Дядя Вова плотоядно облизнулся и ушел.
* * *
Около полудня Ольга Петровна появилась в помещении киностудии «Оникс». Она оставила машину на заднем дворе, поднялась на третий этаж и по длинному темному коридору дошагала до большой комнаты, где в два ряда стояли пустые стулья, а в углу за конторским столом скучала молодая женщина в очках с толстыми стеклами.
Узнав Дунаеву, секретарь усадила ее в единственное мягкое кресло, сказала, что режиссер Олег Сергеевич Мутовкин только что звонил, велел, чтобы до его появления Дунаева просмотрела сценарий с пятидесятой по шестидесятую страницу. Секретарь передала Ольге Петровне сброшюрованные листки. Подумав минуту, предложила чая, спросила, когда выйдет новый диск Дунаевой и состоится ли осенью ее сольный концерт в Кремлевском дворце. Подумала еще минуту и попросила автограф для себя и еще один, для близкой подруги.
Ольга Петровна, отвечая на бесконечные вопросы секретаря, успела по диагонали пробежать страниц пять-шесть, быстро сообразив, о чем будет новый фильм и какая роль ей выпала. Мутовкин замахнулся на костюмированную мелодраму с роскошными декорациями и обилием музыки. Ольге Петровне досталась роль породистой дамочки, которая гуляет в саду с молодым поклонником, а потом танцует на званом балу то ли во дворце, то ли в замке.
