Ты ничего не знаешь и не понимаешь!
Молчит.
– Она добрая! Помогла Августу, приютила нас с тобой. Заботливая, любящая… За что ты с ней так?
– Она погубит тебя, – повторяет он. – А я люблю тебя.
Я щёлкаю его по носу, заставляя замолчать и он повинуется. Смотрит с тоской вперед, свесив голову. У него уже нет сил даже на то, чтобы держать её прямо.
Добираемся, наконец, до обрыва.
Опустившись на землю, я прижимаю Абура к груди и говорю:
– Я тоже люблю тебя, мой мальчик. Хоть ты и подвел меня, я все равно тебя люблю. Но по-другому никак нельзя. Ты сам сделал свой выбор.
Вдыхаю полную грудь, глядя на горизонт вдалеке, очерченный широкой ярко-оранжевой полоской.
Он чуть не убил бабу Валю.
Сделай это для неё.
Сейчас же!
С сожалением вздохнув, провожу ладонью по его голове. Теплая, дрожащая словно от холода.
Снова прижимаю его к себе и чмокаю во влажный и холодный нос.
Поднявшись, заношу руки над обрывом и отпускаю его.
Не смотрю ему вслед, но слышу, как он падает на землю. Ни звука не издал – просто шлепнулся и всё.
Посмотрев вниз, обнаруживаю его распластанным на твердой, поросшей редкой травой земле в луже крови.
Задняя лапа дергается.
Он не умер?
Хлопаю себя по лбу. Собиралась избавить любимца от боли, а в результате заставила еще больше страдать.
Спускаюсь вниз, спешу к нему, но когда нахожу его, убеждаюсь в том, что паника была напрасна.
Помер мой Абур.
Высота тут приличная – не выжить никому от падения с такого обрыва. Даже человеку.
С облегчением выдыхаю, расслабленно опуская руки.
Нужно найти яму и бросить в неё тело, завалив камнями. Не оставлять же моего Абура на съедение птицам?
* * *
Не спалось ночью.
Лежала в своей комнате и всё прокручивала перед глазами недавнее происшествие.
Не могла забыть искривленное от боли лицо бабы Вали, кровь, стекающую по её руке, этот надрывный и злобный голос…
Я глупая девчонка и за мою оплошность пришлось заплатить другому ни в чем не повинному человеку. Я подвела бабу Валю. Пообещала ей, что всё будет хорошо, а в итоге случилось то, чего я и представить не могла. Баба Валя не простит мне этого. А если и простит, то её любовь ко мне не будет прежней. Я всё безнадежно испортила и теперь мне придется уйти.
Сидел бы на цепи и всё… Миллионы собак так живут и ничего.
В залитую холодным лунным светом комнату через открытое окно вдруг врывается ночной ветер. Тюль взлетает вверх и я вдруг слышу, как скрипит пол за порогом.
Приподнимаю слегка голову и прислушиваюсь.
Тишина.
Откидываюсь на подушку с мыслью о том, что я сегодня сильно перенервничала и мне нужно, просто жизненно необходимо поспать хоть немного.
Закрыв глаза, слышу, как открывается дверь. Медленно и с протяжным скрипом.
Снова вскидываю голову.
Это баба Валя.
– Спишь? – спрашивает она, осторожно переступая порог.
Я вся горю от стыда. Накрывает так неожиданно, что я не знаю, куда деть руки.
– Нет, баба Валя, не сплю.
Мне становится и хорошо, и тревожно.
Хорошо от того, что она сама пришла ко мне и в голосе её не слышно злости или обиды. Тревожно, потому что не могу понять, что привело её ко мне в столь поздний час?
Надеюсь, баба Валя пришла, чтобы сказать что-то хорошее.
Она решила прогнать тебя.
– Никак не усну после сегодняшнего, – отвечаю я виновато.
Отбрасываю одеяло и встаю, замерев у кровати.
Баба Валя закрывает дверь, неспешно ковыляет навстречу, выбираясь из темноты поближе к лунному свету.
Ступает так мягко, что и шагов не слышно.
Израненная рука перевязана от самого запястья до локтя. Лицо уставшее, но умиротворенное.
– Ты присядь, детка, – просит она. – Потолковать нам нужно.
Садимся обе на кровать. Я невольно обнимаю её перевязанную руку.
Свет луны так падает или мне от нервов мерещится, но кажется, лицо у бабы Вали постарело, осунулось. Морщины углубились, глаза впали и уже не блестят как раньше.
Это я только сейчас заметила или баба Валя умудрилась так быстро постареть?
Всё на нервной почве. Из-за тебя.
– Как твоя рука, баба Валя? Мне так жаль… Абур повел себя крайне ужасно. Даже не знаю, как объяснить это.
Перед глазами возникает тело Абура, лежащего в луже собственной крови и эта жижа светло-розового цвета, брызнувшая из его ушей.
Это были его мозги?
– Не кори себя, детка, – благодушно произносит баба Валя, поправляя косынку над ушами. – Ты ни в чем не виновата. С чего тебе было знать, что этот дурной пёс решит напасть на меня?
– Да, баба Валя, – отвечаю я, опустив глаза. – Но я всё равно хочу попросить прощения. Я обещала следить за ним и не допускать ничего плохого, но не сдержала слова.
Луна – огромная, живая, нависает над домом, внимательно наблюдая за нами, слушая каждое наше слово. По земле гуляет ночной ветер, волнуя траву в поле. На небе почему-то не видно ни одной звезды.
Становится жарко. Или только меня накрывает потом?
Баба Валя кладет руку мне на колено, пронзительно глядя уставшими, но все такими же необыкновенно красивыми глазами.
Кажется, у меня еще есть шанс сохранить перед ней лицо.
– Прости, что не выполнила обещание, баба Валя, – ставлю подбородок на её плечо. – Сильно он тебя? Больно, должно быть…
– Ерунда. До свадьбы заживёт, – отмахивается она. – Сама виновата – какого черта привезла его сюда? Нужно было его там же и оставить.
– Он бы все равно пришел, баба Валя. Нашел бы меня по запаху.
– Тогда нужно было его сразу… – она поднимает бровь и задумывается. – Ай, ладно, давай просто забудем об этом. Что было, то прошло.
Касается ладонью моих волос, согревает их и начинает нежно поглаживать.
– Заплести тебе косу, детка?
– Да! – с радостью соглашаюсь я, мигом забыв об Абуре, и лечу ветром к трюмо, чтобы взять расческу, резинку и невидимки.
Вернувшись и устроившись поудобнее на полу перед кроватью, сажусь к ней спиной и закрываю глаза.
Баба Валя приступает.
– Сегодня особенная ночь, – говорит она загадочно. – Поэтому я и пришла.
Растягивает по длине мои волосы, приглаживает их бережно, отделяет пряди.
По спине у меня пробегает приятная дрожь. Люблю, когда возятся с моими волосами. Если еще и нежно, с любовью, так совсем сказка.
Баба Валя молчит, будто усиленно думает о чем-то.
Я уже хотела сказать что-нибудь, нарушив неловкую тишину, но она меня опередила:
– Все, что случилось в твоей жизни, детка, произошло
