Нелл проснулась на рассвете. Бриз уже утих, оставив в спальне свежесть, даже прохладу, но Нелл страдала от жары, лицо было влажным, а по ложбинке на шее стекала капля пота. Она взглянула на Клэя — он лежал на боку, спиной к ней, и не шевелился. Слабый, молочного оттенка свет практически не проникал в сумрак комнаты, но его хватило, чтобы озарить медленно пульсирующую венку на шее Клэя.
Нелл встала и посмотрела на себя в зеркало. Глаза ее потемнели от пережитого волнения. Она пошла в кухню и, немного порывшись в сумочке, извлекла оттуда мобильный. Ни одного пропущенного вызова, а главное, ни одного звонка с кодом 615. Это на некоторое время ее успокоило. Она представила себе Нору, безмятежно спящую в общежитии, но тут же принялась воображать, что отсутствие новостей — это дурная весть. На часах было 6:35. Еще слишком рано, чтобы звонок не вызвал подозрений, будто она проверяет дочь. Нора таких проверок не любила. Указательный палец Нелл дрожал у кнопок телефона, но она все же заставила себя отложить трубку.
В пышной кроне дерева, что росло у задней двери, чирикала птичка. Нелл прогулялась к пляжу по усыпанной битыми ракушками тропе. Море, как это часто бывает на рассвете, лежало неподвижно, напоминая скорее желе, чем жидкость. Выскользнув из ночной сорочки, Нелл нырнула, хотя ей казалось, что упругая, загустевшая вода не примет ее целиком. Разумеется, ее опасения не подтвердились, и Нелл сразу же нашла верный ритм: тело ровно скользило вперед, все маневры подчинялись бедрам, плечи были расслаблены, мягкие гребки в начале и ускорение в конце, самое же важное — ощущение воды, как гласила мантра ее тренера из колледжа. Это «ощущение воды» было у Нелл врожденным; оно-то и привело ее на уроки плавания. А ощущать здешнюю воду было приятнее всего. Нелл проплыла вокруг Отмели Попугайчиков.
К тому времени как она выбралась обратно на берег, поднялся легкий ветерок, словно ее движения потревожили спящий воздух. Солнце, взошедшее не более десяти дюймов над горизонтом, уже пригревало. Нелл прошлась к пирсу на южной оконечности пляжа, включила шланг и, подняв его над головой, смыла в себя соль, освежилась перед встречей прекрасного утра. Дело в том, что раньше, когда она еще участвовала в соревнованиях, Нелл, несмотря на любовь к воде и похвалы тренеров, никогда не умела развивать нужную скорость. Да, порой она приходила первой, но чемпионкой так и не стала. А вот Джонни… Нелл вспомнила, как барахталась на плаву, пока он мчал мимо по соседней дорожке. Он качал ее на воде. В голове всплыли крупицы ночного кошмара; волнение, уже якобы смытое прочь, вернулось. Выключив шланг, Нелл побрела к тому месту, где бросила ночную сорочку, и тут вдруг услышала в небе отдаленный гул.
С запада летел самолет — точнее, гидроплан, поплавок которого ярко сиял на солнце. Крылья качнулись, и гидроплан начал опускаться по длинной кривой дуге. Нелл поспешила одеться. Крылатая машина с громким всплеском плюхнула о воду и причалила к пирсу, выпуская серебристую волну. На хвосте красовалась надпись: «ДК Индастриз». Когда Нелл приблизилась к пирсу, дверь кабины распахнулась.
— Здравствуй, дорогуша, — поприветствовал ее Дюк Бастин. Он бросил ей веревку. Нелл поймала и завязала узел на крепительной планке. — Извини, что пришлось вот так нагрянуть.
— Дюк, это место принадлежит тебе, — напомнила она.
— Не важно: дурные манеры есть дурные манеры, — сказал Дюк, спускаясь на пирс. Хлипкое сооружение задрожало под массой его громадного тела. — Клэй уже проснулся?
— Кажется, еще спит.
— А ты, значит, решила немного поплавать?
Нелл кивнула и в тот же миг поправила лямку своей сорочки, соскользнувшую с плеча: ткань была непрозрачная, но уж очень тонкая. Дюк же смотрел на ее лицо, а не на тело. Манеры у него вообще-то были отменные.
— Вы с ним собрались на рыбалку, да? — спросила Нелл. С другой стороны пирса стояло, пришвартованное, буксирное судно Дюка. — Клэй ничего мне не говорил.
— Тебе нечего бояться, — заверил ее Дюк. — Ты не могла бы его позвать?
Нелл вернулась в дом. Обратный путь ее был усеян темно-красными цветами, сорванными с пышной кроны делоникса теплым бризом.
Едва войдя внутрь, Нелл услышала телефонный звонок. На кухонном столе лежали два мобильных — ее и Клэя. Звонили Клэю. Она взяла трубку.
— Здравствуйте, мэм. Вас беспокоит сержант Бауман. Пригласите, пожалуйста, шефа.
— Одну минутку, — ответила Нелл.
Она зашла в спальню. Клэй открыл глаза и, увидев жену, улыбнулся. Она знала, что под одеялом он прячет эрегированный член и в полной боевой готовности ждет, когда она залезет обратно в постель. Было бы славно. Нелл прикрыла мембрану:
— На линии сержант Бауман. И Дюк только что прилетел. Он на пирсе.
— Дюк здесь?
Клэй привстал. Он был из тех темноволосых мужчин с оливковой кожей, которые всегда выглядят лет на десять моложе. Единственным признаком старения, который Нелл смогла заметить, была небольшая вертикальная морщинка на лбу, между глаз. Морщинка эта стала глубже, когда Клэй начал разговаривать по телефону.
— Привет, Уэйн. Что там стряслось?
Клэй несколько секунд слушал ответ.
— Какого черта?… — Он умолк и снова стал слушать собеседника.
— Нора? — спросила Нелл, придвигаясь ближе. — Что-то с Норой?
Клэй помотал головой и жестом велел ей успокоиться. Он встал с кровати и свободной рукой принялся натягивать шорты. Эрекция пошла на убыль. Клэй выскочил из спальни. Нелл последовала за ним.
Клэй набирал скорость. Когда было нужно, он умел ходить очень быстро. Она с трудом поспевала за ним, мечущимся взад-вперед по битым ракушкам тропинки. Мышцы на его плечах, доходившие до основания шеи, натянулись как канаты. Он продолжал разговор. До ее слуха донеслись указания: «Оставайся на месте. Я выезжаю».
— Куда ты выезжаешь? — вдогонку ему крикнула Нелл. — Что-то с Норой?
Он как будто не услышал. Дюк наблюдал за ними с пирса, сложив руки на груди.
Нелл ускорила темп и, настигнув Клэя, коснулась его спины.
— Что случилось? Скажи мне.
Засунув телефон в карман, Клэй резко повернулся к ней.
— Нелл, возвращайся в дом.
— Но…
— Оглохла?! — Он вдруг повысил голос.
Ни разу за восемнадцать лет он не говорил с ней подобным тоном. Она была огорошена. Не могла шелохнуться. Клэй, казалось, тоже окаменел с приоткрытым ртом. Его лицо покраснело. Он попытался было сказать что-то еще, намного тише, но им помешало приближение Дюка.
— Дай нам пару минут, дорогуша, — сказал он. — Все хорошо.
— У Норы все в порядке?
Дюк озадаченно поглядел на Клэя.
— Да, а почему ты спрашиваешь?
Клэй подался вперед и сжал ее ладонь.
— Я же сказал, Нора тут ни при чем.
— Что-то на работе?
— Ага, — ответил Дюк. — Вроде того.
Они оба смотрели на нее — двое крупных мужчин, вселявших спокойствие хотя бы объемом занимаемого пространства. Дюк был преуспевающим бизнесменом и поддерживал любое начинание Клэя; дружили они давно, но общих дел не вели. Клэй работал начальником полиции и к бизнесу никакого отношения не имел. Возвращаясь в дом, Нелл недоумевала, какие деловые вопросы они могут решать сообща.
Зазвонил ее телефон. Она схватила трубку — не Нора, какой-то смутно знакомый бельвильский номер, но чей, она не знала.
— Алло.
— Нелл? Это Ли Энн Боннер.
У Ли Энн Боннер, репортера «Бельвиль гардиан», была дочь — ровесница Норы. В начальной школе девочки дружили и часто ночевали друг у друга, но с Ли Энн Нелл не разговаривала уже несколько лет. Она вышла на веранду. Клэй и Дюк сидели на пирсе плечом к плечу и о чем-то беседовали.
— Нелл?
— Да?
— Я понимаю, что тебе сейчас, наверное… нелегко, — сказала Ли Энн, — но не могла бы ты все же прокомментировать случившееся? А я бы процитировала твои слова в статье.
— Не понимаю, — сказала Нелл. — Что я должна прокомментировать?
Последовала длительная пауза. Из воды у самого пирса пулей вылетела какая-то крупная рыба, но мужчины ничего не заметили.
— Ты что, еще не в курсе? — удивилась Ли Энн. — Элвина Дюпри скоро… выпустят.
Нелл потеряла равновесие и едва успела ухватиться за стул, чтобы не упасть. Элвин Дюпри отбывал пожизненное заключение без права на досрочное освобождение.
— Скоро выпустят?…
Ли Энн пустилась в сбивчивые объяснения, едва доступные пониманию Нелл; она говорила о каком-то проекте «Справедливость», об урагане Бернардин, о ФЕМА и видеокамерах. Из всей этой путаницы Нелл смогла выделить лишь одно предложение — острый, безоговорочный, заточенный, как карандаш, факт:
— Он этого не делал.
Гидроплан взмыл вверх по длинному полукружью. Сначала Отмель Попугайчиков ясно виднелась в окошке со стороны Нелл, но вскоре смешалась с остальными отмелями архипелага; затем они все превратились в точки, а после растаяли без следа.
