– Ты же не поехал бы с ним в эту его командировку, – робко возразил Тимур.
Я не ответил. Встал и пошел на кухню. У нашего доморощенного хакера курить можно было только там. Тимур приплелся следом и положил на столе передо мной пачку денег, скрученных в трубочку и зафиксированных тонкой резинкой.
– Пока ты в СИЗО загорал, я продал всю технику, которая у нас была, – вздохнул Тимур. Все это явно навевало на него тоску. – Это твоя половина.
– Решил завязать?
– А ты?
– Это типа проверка?
– С чего ты взял?
– Ты так долго можешь вопросом на вопрос отвечать, да?
Тимур моргнул.
– Чего?
– Спасибо, говорю, за бабки, – прекратил я соревнование с вопросами. – Черт… Я хотел сегодня отмокнуть, помыться, забуриться в какой-нибудь кабак, отметить…
Тимур невольно принюхался.
– Ну, помыться тебе не помешает, ага.
– Тим, можно у тебя пожить?
– Ванная помнишь где?
– Мне больше, походу, некуда идти.
– Чистое полотенце в шкафу.
– Родители без восторга.
– Напор воды хороший, горячая есть, – продолжал Тимур.
– Так что скажешь?
Мой приятель не выдержал:
– Смой с себя эту вонь, Явара!
Я принял ванную. Вы даже не можете себе представить, какое это наслаждение – просто помыться, стоя на чистой металлической поверхности и зная, что ты один в этом крохотном помещении. Это как со зрением. Или наличием рук. Ты относишься к чему-то, как к само собой разумеющемуся, не ценя и даже не задумываясь о наличии явления и о его достоинствах. А потом оно исчезает, и ты понимаешь, какая это суровая и жестокая штука – жизнь.
С братом было то же самое.
Тимур постарался меня отвлечь. Постарался, как следует. Потому что, когда через полчаса я выбрался из ванной и выключил воду, за дверью были слышны голоса. Тимур умудрился оперативно собрать всех, кто был под боком, чтобы отметить мое возвращение.
Мы выпили. Потом выпили еще. Потом я, захмелев и уже мало что соображая, потянул всех в бар.
Позже мне рассказывали, что я повеселился на славу. Домогался официантку, подрался с каким-то уркаганом с золотым зубом и напоследок даже украл из бара пивную кружку в качестве трофея.
Назавтра я проснулся на матраце, постеленном на полу. Часы с немым укором указывали стрелками на 12 – был полдень. Голова гудела. Тимура дома не было. Я выпил кружку воды и снова плюхнулся на матрац.
Когда мы виделись с Сергеем в последний раз? Он приходил нечасто – у него ведь были дела. Личная жизнь, новая работа. Но он приходил. В отличие от многих других.
Помещение для кратковременных свиданий в СИЗО было новеньким. Соседи по камере рассказывали, что мне повезло – «свиданку» открыли за месяц до моего появления в изоляторе. Старая не годилась никуда: это были кирпичные клетки, а с посетителями нужно было общаться через узкое окошко, в которое могла пролезть разве что голова. Сейчас в СИЗО было около 20 кабинок из прозрачного пластика. С посетителями можно было общаться лишь по телефону – трубки висели по обе стороны пластиковой перегородки. Личный физический контакт с посетителями исключался, и поэтому за спинами не ощущалась поступь конвоиров в форме. За помещением для свиданий с помощью видеокамер, которые выводили картинки в комнату с мониторами, наблюдал лишь один человек.
Пару месяцев назад Сергей приходил радостный. Я давно не видел его таким.
– Мы с Женей квартиру присмотрели, – радостно поведал он. – В новом доме. Однокомнатная, но широкая, большая, хоть в футбол играй. Тебе понравится. Выйдешь отсюда – приходи в гости.
– Это вряд ли, брат. Твоя Женя меня терпеть не может.
– Это правда, – согласился Сергей. – А я терпеть не могу ее сестру. Тупая стерва. Что с того? Каждый чем-то жертвует.
Я засмеялся. А Сергей внезапно стал серьезным.
– Только это. Сразу хочу предупредить. Ни корешей, ни бухла, понял? У нас с Женей все серьезно.
Через полчаса мне надоело валяться на матраце, и я решил вставать. На кухне отрыл то, что вызвало в теле тихий восторг. Кофе. Я включил чайник, сделал себе крепкий и сладкий напиток. Закурил у окна.
После того визита Сергея не было пару недель. Затем он появился лишь минут на пять. Показал, прижав к пластиковой поверхности текстом от себя, записку от Тимура. Сказал, что отец приболел с сердцем и собирается ложиться кардиологию на обследование. Сергей спросил, нужно ли мне что-нибудь принести. И все на этом. Потом я вспоминал, что брат выглядел бледным и почему-то старался не смотреть мне в глаза. Я списал это на неприятности у родителей. Сергей всегда принимал их близко к сердцу.
Недели две назад я видел брата в последний раз. Он выглядел возбужденным.
– Я Женьке кольцо купил.
– А мне наушники обещал.
– Нет, ты не понял. Кольцо. Я ей хочу… ну, ты понимаешь?
Я не верил своим ушам. Мой младший брат.
– Шутишь.
– Неа, – Сергей хотел казаться серьезным, но мальчишеская улыбка делала его глупым и сопливым. – Мы уже живем вместе, почему нет. Она согласится, я знаю.
– Круто.
– Ага.
– И когда собираешься?
По лицу Сергея проползла какая-то пелена, смысл которой я тогда не уловил. А должен был. Я знал этого человека всю свою жизнь. Лучше, чем всех остальных людей на планете, вместе взятых.
– Мне скоро отъехать надо… По делам. Вернусь вот, и тогда, наверное. Надеюсь, ты как раз выйдешь. Я не хочу устраивать свадьбу, на которой не будет моего брата.
– Тогда дождись меня, – сказал я. Записка от Тимура уже делала свое дело, и я знал, что мое обвинение разваливается. – Надолго я тут не задержусь. Вот увидишь.
– Договорились, – серьезно кивнул Сергей. – Обещаю. А ты обещай мне, что больше никогда здесь не окажешься.
– Слышал, что зарекаться нельзя?
– Плевать. Пообещай.
– Что на тебя нашло?
Сергей внезапно разозлился.
– Лех, я не хочу видеть, как мой брат превращается в урку. Помнишь соседа со второго подъезда? С туберкулезом, весь серый, с гнилыми зубами. Без фени двух слов связать не может. А если получается что-то связать, то ты слышишь только о зоне. Мне не нужен брат, который станет таким. Обещай.
Я вздохнул. Резон в его словах был.
– Обещаю.
– Хорошо.
Сергей успокоился так же быстро, как и распылился. И тут я наконец сообразил, что с ним что-то не так.
– Эй, – я с прищуром уставился на Сергея. – Что с тобой?
– Ты о чем?
– Ты знаешь. Что у тебя не так? Какие-то проблемы?
Сергей хотел возразить, но понял, что этот номер не пройдет.
– Есть кое-что. Я бы хотел с тобой… посоветоваться, наверное. Ты в таких делах больше смыслишь.
– В каких?
– Потом. Потом поговорим. Пока это неважно.
Это было две недели назад. Через неделю он сел на поезд. И больше его никто не видел.
Внезапно я все понял. У Сергея были неприятности. Неприятности из тех, в которых я «больше смыслю». Это было самое поганое.
Сергей куда-то влип. Полмесяца назад он куда-то влип. В результате чего он испарился.
Теперь я осознал, что вчера, рассказывая Тимуру о случившемся, попал в точку. Если бы я был рядом, Сергей бы не исчез.
Я стиснул кулаки. Я должен был разобраться во всем. Понять, что случилось. А еще – найти брата. Где-то на задворках всплыла робкая мысль, что искать, может быть, уже некого. Но я загнал ее в самый дальний угол и приказал не показывать носа.
Пока есть маленький шанс, надо верить. Всю жизнь я внушал это Сергею. Теперь пора поверить и самому.
Говорят, между братьями существует незримая связь. Я закрыл глаза и попытался почувствовать ее.
– Серега, что случилось? – пробормотал я.
Виски стучали с похмелья, а горло першило после лавины выкуренных ночью сигарет. Больше не было ничего.
Вечером я пришел в родительский двор. Подниматься наверх не хотелось. Были бы новости – сообщили бы. Вчера я оставил им номер Тимура и взял обещание (отец промолчал, но мать согласилась), что они позвонят, если что-либо станет известно.
Молотов и Фокин пили пиво на лавочке у клумбы в центре двора.
– Леха, е-мое! Отпустили!
– Как видите.
Оба полезли обниматься. От них разило пивом и дешевыми чипсами.
– Мусора клюнули? – довольно подмигнул Фокин.
Они оба должны были мне денег. Немного, но долг висел. Поэтому именно к ним обратился Тимур за помощью, когда нужно было обстряпать последнее дело и вытащить меня из СИЗО.
– Спасибо, что помогли. Серьезно.
– Какой базар! Своим пацанам всегда поможем! – Молотов черканул ногтем по горлу. Более практичный Фокин кашлянул:
– Так это… мы типа в расчете?
– Долга нет, вопрос закрыт.
– Ну, ништяк! Пивасик, может?
– Погоди, – возбудился Молотов. – Леха, ты ж откинулся, можно было бы и проставиться, а?
– Святое дело! – подтвердил Фокин.
– Потом. У меня сейчас денег нет.
