— Думаю, это был прекрасный жест, сэр. У меня никогда не было детей, но можно представить, что чувствуют сейчас несчастные родители.
«Надеюсь, им настолько паршиво, что они смогут достать восемь миллионов долларов», — улыбаясь про себя, подумал он.
После выпитого вечером «Чивас Ригал» Клинт с трудом очнулся от тяжелого сна, услышав настойчивые голоса детей. Они звали маму. Когда ответа не последовало, дети попытались перелезть через высокий борт кровати, в которой спали.
Рядом с ним лежала Энджи. Она похрапывала, не слыша ни детских голосов, ни поскрипывания кровати. Интересно, сколько она выпила после того, как он лег спать? Энджи любила засиживаться за полночь и смотреть старые фильмы, поставив рядом бутылку вина. Чарли Чаплин, Грир Гарсон, Мэрилин Монро, Кларк Гейбл — она любила их всех. «Вот это действительно были актеры, — говорила она ему. — Нынешние все на одно лицо. Блондинистые. Эффектные. Накачанные ботоксом. С подтяжками и липосакцией. Но умеют ли они играть? Нет».
Только совсем недавно, после всех этих лет вместе, Клинт понял, что Энджи завистлива. Ей хотелось быть красивой. Он воспользовался этим как еще одним способом заставить ее присмотреть за детьми: «У нас будет столько денег, что, если ты захочешь посещать салон красоты, перекрасить волосы или сделать пластическую операцию, чтобы шикарно выглядеть, ты сможешь себе это позволить. Все, что тебе придется делать, это хорошенько присматривать за детьми, может, несколько дней или неделю».
— Вставай. — Он пихнул ее локтем в бок.
Энджи поглубже зарылась в подушку. Он потряс ее за плечо и рявкнул:
— Вставай, я сказал.
Она нехотя подняла голову и посмотрела в сторону кроватки.
— Ложитесь! Поспите еще немного, вы обе! — выпалила она.
Увидев сердитое лицо няни, Кэти и Келли заплакали:
— Мамочка!.. Папочка!..
— Заткнитесь, говорю! Замолчите!
Захныкав, близняшки снова улеглись и прижались друг к другу. Из кроватки доносились звуки приглушенных рыданий.
— Я сказала, заткнитесь!
Всхлипывания сменились икотой. Энджи пихнула Клинта кулаком.
— В девять часов Мона начнет их любить. Ни минутой раньше.
Маргарет и Стив всю ночь просидели с Марти Мартинсоном и агентом Карлсоном. После обморока Маргарет решительно отказалась ехать в больницу.
— Вы сами говорили, что нуждаетесь в моей помощи, — настаивала она.
Они вместе со Стивом отвечали на вопросы Карлсона и опять категорически отрицали, что у них могут быть большие деньги, тем более миллионы долларов.
— Мой отец умер, когда мне было пятнадцать, — сказала Маргарет Карлсону. — Мать живет во Флориде с сестрой. Она работает секретарем во врачебном кабинете. У меня взяты ссуды на колледж и юридическую школу, которые придется погашать еще лет десять.
— Мой отец — отставной начальник пожарной команды в Нью-Йорке, — сообщил Стив. — Они с матерью живут в кооперативной квартире в Северной Каролине. Купили ее до того, как жутко подскочили цены.
Когда их спрашивали о прочих родственниках, Стив признался, что плохо ладит со своим единокровным братом Ричи.
— Ему тридцать шесть, он на пять лет старше меня. Моя мать встретилась с отцом, будучи молодой вдовой. Ричи всегда был немного сумасшедшим. Мы никогда не были близки. И хуже того, он познакомился с Маргарет раньше меня.
— Мы не встречались, — поспешно уточнила Маргарет. — Случайно познакомились на чьей-то свадьбе и протанцевали несколько танцев. Он оставил-таки мне сообщение, но я не ответила. Так получилось, что месяц спустя я познакомилась со Стивом в юридической школе.
— Где сейчас Ричи? — спросил Карлсон у Стива.
— Заведует камерой хранения в аэропорту Нью-арка. Дважды разведен. Он бросил школу и злится, что я окончил колледж и получил диплом юриста, — замялся Стив. — Об этом тоже следует сказать. У него в юности была судимость, и он пять лет отсидел в тюрьме за участие в афере по отмыванию денег. Но ничего подобного Ричи не сделал бы.
— Может, и нет, но мы все же его проверим, — сказал Карлсон. — А теперь давайте вспомним тех, кто мог иметь на вас зуб или мог общаться с близнецами и похитить их. У вас в доме были работники с тех пор, как вы переехали?
— Нет. Мой отец мог сделать своими руками что угодно и научил меня многому, — объяснил Стив глухим от усталости голосом. — Все вечера и выходные я занимался ремонтом дома. Наверное, я лучший покупатель магазина «Все для ремонта».
— А как насчет транспортной компании, которой вы пользовались? — спросил Карлсон.
— Это копы, подрабатывающие в свободное время, — ответил Стив, на миг даже улыбнувшись. — У всех есть дети. Они показывали мне их фото. Некоторым столько же лет, сколько нашим близнецам.
— А ваши сослуживцы?
— Я работаю в этой компании всего три месяца. «Си-эф-джи-энд-уай» — инвестиционная фирма, которая специализируется на пенсионных фондах.
Карлсон напирал на тот факт, что до рождения близнецов Маргарет работала в Манхэттене государственным защитником.
— Миссис Фроли, может быть, один из ваших подзащитных имеет на вас зуб?
— Не думаю. — Она на секунду замялась. — Был один парень, которого приговорили к пожизненному заключению. Я умоляла его признать вину, но он отказался. Его вина в конце концов была доказана. А когда парня уводили, его родственники осыпали меня оскорблениями.
«Странно, — думала она, глядя, как Карлсон записывает фамилию осужденного. — Сейчас я испытываю лишь оцепенение. Ничего больше, просто оцепенение».
В семь часов, когда сквозь задвинутые шторы начал пробиваться свет, Карлсон поднялся.
— Настоятельно прошу вас обоих немного поспать. Чем яснее будут ваши головы, тем полезнее вы окажетесь для нас. Я останусь здесь. Обещаю, что сообщим вам сразу, как только похитители свяжутся с нами. Возможно, нам понадобится, чтобы вы чуть позже сделали заявление для прессы. Можете пойти в свою комнату, но не подходите к спальне девочек. Там по-прежнему работают судебные эксперты.
Стив и Маргарет молча кивнули. Испытывая страшную усталость, они прошли через гостиную и направились к лестнице.
— Они неплохо держатся, — без выражения сказал Карлсон Мартинсону. — Бьюсь об заклад, у них нет денег. Это заставляет меня думать, а не является ли требование выкупа мистификацией. Возможно, кто-то просто хотел завладеть детьми и пытается сбить нас с толку.
— Я тоже об этом думал, — согласился Мартинсон. — Разве неизвестно, что большая часть записок с требованием выкупа предупреждает родителей не вызывать полицию?
— Именно. Остается только молить Бога, чтобы этих детей не везли сейчас на самолете в Южную Америку.
В пятницу утром сообщения о похищении близнецов Фроли были на первых полосах газет по всему Восточному побережью, а днем это событие уже освещалось в средствах массовой информации всей страны. По телеканалам и во многих газетах можно было увидеть праздничный снимок красивых трехлетних девочек с ангельскими личиками и белокурыми волосами, одетых в нарядные голубые бархатные платьица.
В столовой дома десять по Олд-Вудс-роуд был организован командный пункт. В пять вечера на экранах телевизоров появились Стив и Маргарет, которые стояли перед своим домом, умоляя похитителей заботиться о девочках и вернуть их целыми и невредимыми.
— У нас нет денег, — с мольбой говорила Маргарет. — Но нам весь день звонят друзья. Они собирают деньги. У них уже около двухсот тысяч. Поймите, вы ошибочно приняли нас за людей, которые могут собрать восемь миллионов. Нам это не под силу. Но пожалуйста, не причиняйте нашим девочкам вреда. Верните их. Обещаю, что у вас будет наличными двести тысяч.
Стив, обняв Маргарет за плечи, сказал:
— Прошу вас, свяжитесь с нами. Нам необходимо знать, что наши дети живы.
Интервью продолжил капитан Мартинсон.
— Сообщаем номер телефона и факса Франклина Бейли, который одно время был мэром этого города. Если вы опасаетесь прямо связаться с Фроли, пожалуйста, свяжитесь с ним.
Однако вечер пятницы, суббота, затем и воскресенье прошли, а от похитителей не было ни слова.
В понедельник утром журналистку Кэти Каури прервали во время программы «Сегодня», когда она брала интервью о похищении людей у агента ФБР в отставке. Кэти вдруг замолчала на полуслове, прижала пальцами наушник, напряженно вслушиваясь, а затем сказала:
— Это, возможно, розыгрыш, но может быть и нечто важное. По телефону говорит некто, называющий себя похитителем близнецов Фроли. По его просьбе наши инженеры сейчас передают его звонок в эфир.
Хриплый, явно измененный голос сердито произнес:
— Скажите Фроли, что время уходит. Мы сказали «восемь миллионов», и это значит «восемь миллионов». Слушайте детей.
