Это будет совсем не просто и скорее всего наступит не скоро. Я знал, что мне придется, возможно, ждать несколько лет, а тем временем кто-то другой может прикончить Долана. Он был плохим человеком, а такие люди ведут опасную жизнь. Для того, чтобы все произошло именно так, как мне хотелось, требовалось совпадение четырех факторов, похожих на редкое сближение планет: Долан должен отправиться в поездку, а у меня должны быть каникулы, национальный праздник или уик-энд, длящийся три дня.
По всей видимости, такого редкого совпадения придется ждать годы. Но я сохранял спокойствие, не сомневался, что рано или поздно нечто подобное случится, и тогда я буду готов вступить в игру. И действительно, такой момент настал. Это произошло не тем, первым летом и не той осенью, и не следующей весной. Но вот в июне прошлого года я открыл бюллетень «Дорожные знаки Невады» и увидел следующее объявление в графике предстоящих ремонтных работ: С 1 по 22 июля (предварительно) на шоссе 71 между отметками 440 и 472 мили (западное направление) работы по «Перполу». Дрожащими руками я перелистал свой настольный календарь и увидел, что национальный праздник — День независимости — выпадает на 4 июля, понедельник!
Итак, совпали три фактора из четырех, потому что при ремонте полотна такой длины обязательно будет организован объезд.
Но… как поступит Долан? Совпадет ли четвертый фактор? В прошлом я видел, как он трижды ездил в Лос-Анджелес на День независимости 4 июля, — все равно эта неделя не такая уж оживленная в Лас-Вегасе. Я вспомнил еще три, когда он куда-то уезжал — один раз в Нью-Йорк, другой — в Майами, а однажды даже в Лондон. Наконец, еще один раз во время празднования Дня независимости он просто оставался в Лас-Вегасе. Если он решит уехать на этот раз…
Как бы мне узнать заранее? Я думал об этом долго и напряженно, но две картины постоянно вторгались в мои мысли. В первой я видел «кадиллак» Долана, мчащийся на запад, к Лос-Анджелесу, по шоссе 71, разрывая вечерние сумерки и оставляя за собой длинную тень. Я видел, как он проносился мимо дорожных знаков, гласящих: «Впереди объезд», причем последний предупреждал о необходимости выключить автомобильную рацию. Я видел «кадиллак», проносящийся мимо оставленного на обочине дорожного оборудования — бульдозеров, грейдеров, экскаваторов, — машин, брошенных на обочине не потому, что кончилось рабочее время, а из-за наступающего уик-энда, продолжительного трехдневного уик-энда.
Во второй картине все выглядело таким же, только щиты с предупреждением об объезде отсутствовали. Их не было, потому что я убрал их.
В последний день занятий в школе, перед началом каникул, я внезапно понял, как узнать, собирается ли Долан уезжать из Лас-Вегаса. Я сидел за своим столом и дремал. Мои мысли были за миллион миль и от школы, и от Долана. Вдруг я внезапно выпрямился, опрокинув вазу на столе (в ней стояли прелестные полевые цветы, которые преподнесли мне мои ученики в ознаменование окончания школьных занятий), она упала на пол и разбилась. Несколько учеников, тоже дремавших перед концом урока, вскочили. Выражение моего лица, по-видимому, напугало некоторых из них, а маленький Тимоти Урих расплакался и мне пришлось успокаивать его.
Простыни, думал я, утешая Тимми. Простыни, наволочки, столовое белье, столовое серебро. Ковры и занавески. Навести порядок на вилле. Все должно выглядеть соответствующим образом. Он обязательно потребует этого.
Разумеется, он захочет, чтобы все было в порядке. Это было такой же неотъемлемой частью Долана, как и его «кадиллак».
На моем лице появилась улыбка, и Тимми Урих улыбнулся мне в ответ, но я улыбался не Тимми. Я улыбался Элизабет.
* * *
Занятия в школе закончились 10 июня. Через двенадцать дней я вылетел в Лос-Анджелес. Там я арендовал машину и поселился в том же дешевом отеле, где проживал в прошлый раз. Три дня подряд я ездил в Голливуд-Хиллз и следил за виллой Долана. Наблюдать подолгу было опасно — меня могли заметить. Богатые люди нанимают охранников, следящих за любопытными — те слишком часто оказываются опасными. Вроде меня.
Сначала я не заметил на вилле никаких признаков жизни. Окна не закрыты ставнями, лужайка перед домом аккуратно подстрижена, вода в бассейне чистая и прозрачная. И все-таки там царила атмосфера пустоты и чувствовалось отсутствие жизни — задернутые шторы, у подъезда нет автомобилей, никто не пользуется бассейном, за которым каждое утро ухаживает юноша с пучком волос, закрепленных резинкой на затылке.
Я уже решил было, что потерпел неудачу. И тем не менее не уезжал, надеясь на последний, четвертый фактор. 29 июня, когда я решил, что придется потратить на ожидание еще год — еще один год слежки, упражнений, управления экскаватором в летнее время в бригаде Гарви Блокера (если он возьмет меня, разумеется), — к воротам виллы Долана подъехал синий автомобиль с надписью «Служба безопасности Лос-Анджелеса». Из машины вышел мужчина в обмундировании, похожем на полицейское, и открыл ключом ворота. Затем он сел в машину, объехал виллу и оставил машину за углом дома. Через несколько мгновений показался из-за угла, запер ворота и ушел.
Это по крайней мере нарушило томительное однообразие ожидания. У меня появилась крошечная надежда.
Я сел в машину, заставил себя поездить по городу пару часов и снова вернулся, поставив «бьюик» на этот раз не в конце квартала, а в начале. Пятнадцать минут спустя перед виллой Долана остановился голубой фургон. На нем была надпись: «Фирма по уборке домов Большого Джо».
Сердце радостно забилось у меня в груди. Я сидел в машине и следил за происходящим в зеркале заднего обзора, сжимая руками руль.
Из фургона вышли четыре женщины: одна черная, одна китаянка и две белые. Они были одеты в светлые платья, какие носят официантки, но это были, конечно, не официантки, а уборщицы.
Одна из них нажала на кнопку звонка, охранник открыл ворота, пропустил их во двор и снова запер ворота. Все пятеро направились к дому, болтая о чем-то и смеясь. Охранник попытался ущипнуть одну из них, она оттолкнула его руку и засмеялась еще громче.
По лицу моему катился пот, и мне казалось, что он какой-то жирный. Сердце билось подобно отбойному молотку.
Они исчезли из пространства, охватываемого зеркалом. Я рискнул и оглянулся.
Задние двери фургона, стоящего теперь у входа в виллу, открылись. Одна из женщин несла пачку простыней, другая — полотенца, третья держала в обеих руках по пылесосу. Я отъехал от обочины, с трудом управляя машиной. Они приводили в порядок дом. Долан приезжал на праздник в Лос-Анджелес.
* * *
Долан менял свой «кадиллак» не каждый год и даже не каждый второй год — серебристо-серый седан «де вилль», на котором он ездил, когда нынешний июнь подходил к концу, был у него уже почти три года. Размеры машины были мне известны совершенно точно. Я написал письмо в «Дженерал моторс», прикинувшись писателем. Они прислали мне техническое описание автомобиля и спецификации последней модели. И даже вернули пустой конверт с маркой, который я вложил в письмо с запросом. По-видимому, крупные компании соблюдают обходительность, даже когда терпят убытки.
После этого я взял для расчетов три цифры — наибольшая ширина «кадиллака», также наибольшая высота и длина. С этими цифрами я зашел к своему приятелю, преподавателю математики в средней школе Лас-Вегаса. Я уже говорил вам, по-моему, что основательно готовился, и далеко не все мои приготовления касались укрепления физической силы, далеко не все.
Своему приятелю я представил эту проблему как чисто гипотетическую. Я сказал, что пишу научно-фантастический рассказ и мне нужно, чтобы мои расчеты оказались достаточно точными. Я даже набросал несколько возможных вариантов сценария — нужно сказать, что меня удивила собственная изобретательность.
Мой друг спросил меня, с какой скоростью будет передвигаться этот инопланетный разведывательный корабль. Я не ожидал такого вопроса и спросил его, какое это имеет значение.
— Очень большое, — ответил он. — Если ты хочешь, чтобы разведывательный корабль в твоем рассказе упал точно в подготовленную ловушку, та должна обладать соответствующими размерами. Теперь взглянем на те цифры, которые ты мне дал — семнадцать футов на пять.
Я открыл было рот, чтобы сказать ему, что речь шла не об этих цифрах, но он предостерегающе поднял руку.
— Приблизительно, — сказал он. — Так легче рассчитать дугу снижения.
— Что?
— Дугу снижения, — повторил он, и я успокоился.
Человек, намеревающийся отомстить, был очарован этой фразой. В ней было какое-то темное, мрачное звучание. Дуга снижения.
Делая расчеты, я счел само собой разумеющимся, что могила, вырытая для «кадиллака», должна соответствовать его размерам. Потребовались разъяснения моего друга-математика касательно того, что перед тем, как стать могилой, она должна послужить ловушкой.
