Час спустя машина повернула на проселочную дорогу. Далеко за деревьями парка, между вязами, мелькнул большой особняк из серого камня. Рейкс заметил, что Белла посмотрела на часы. Видимо, ей поручили привезти его к условленному времени. Они объехали возникшее впереди озерко. Поверхность его пестрела желтеющими листьями кувшинок. Между ними в десяти ярдах от берега пробиралась дикая утка.
— В конце озера — водопад, — объяснила Белла. — Сбоку от него — ступени. Вы подниметесь по ним. На вершине холма стоит летний домик. Он ждет вас там.
— А вы?
— Когда вы вернетесь, я буду здесь.
Рейкс вышел из машины и двинулся вперед, засунув руки в карманы твидовой куртки. Проходя мимо водопада, он в тумане брызг увидел маленькую радугу и почувствовал на лице влагу, которую пригнал гулявший по ступеням ветер. Летний домик напоминал пагоду. По фасаду шла тиковая веранда. Эндрю миновал ее и, открыв дверь, остановился. Весь этаж занимала одна огромная комната. Окна выходили на четыре стороны, простенки покрывали фрески, вернее, одно длинное панно: тропический пейзаж — джунгли, все в цвету, синие, желтые, красные павлины и попугаи, шоколадные обезьяны, желтоватые пятна и черно-белые шкуры других животных. Почти всю середину комнаты занимал стол со стеклянной столешницей на стальных ножках, выкрашенных в белый цвет. У стены, уставленный бутылками, рюмками, заваленный журналами, стоял точно такой же стол, но поменьше. Кроме всего прочего на нем были ящики с сигарами и сигаретами и завернутый в бумагу пакет. Большие электрические часы с бронзовыми стрелками и звездами вместо цифр глядели на Эндрю с противоположной стены. Рейкс обвел глазами комнату, все запоминая, фиксируя, расставляя в памяти так, чтобы ничего уже не забыть.
Стоя у бокового окна, на него смотрел человек ростом не выше пяти футов, в белой шелковой рубашке, широких парусиновых брюках синего цвета и в белых ботинках. Лицо его было безобразно: красное, со сплющенными чертами, словно когда-то огромная рука придавила его, сморщила и изуродовала; кожа местами блестела, словно вощеная, уши топорщились. На голове у него рос серо-белый пух. Коротко остриженный и прилизанный к большому лбу, он смахивал на ворс дешевого грязного ковра, местами, вытертого до дыр. Густые неухоженные рыжие усы казались смешными и неуместными. Под мышкой человек держал тоненький портфель из желтой кожи.
— Садитесь, мистер Рейкс, — сказал он, не двинувшись с места.
Рейкс сел в кресло у окна. Человек открыл портфель, и к Рейксу через стол скользнула папка.
— Можете посмотреть ее, пока я налью бренди.
— Кто вы такой? — спросил Рейкс.
— Мое имя Сарлинг. Джон Юстас Сарлинг. Вы слыхали обо мне?
— Да.
— Тогда не стоит продолжать. Имя как имя, хорошее имя. Жаль только, что принадлежит оно такой мерзкой физиономии. А досье полистайте. В такой час вы обычно пьете бренди с имбирным элем, верно?
— Да.
Сарлинг говорил спокойно, не торопясь. Он напоминал доктора, искусно и тактично старающегося развеять тревогу пациента.
Рейкс открыл досье. Внутри лежало несколько скрепленных листков форматной бумаги в линейку. Первая страница была исписана красными чернилами, мелким почерком.
«Эндрю Фергюсон Рейкс,
— прочитал он. —
Третий и единственный оставшийся в живых сын Энтони Бенкса Рейкса и Маргарет Рейкс (в девичестве Фергюсон). Родился в поместье Альвертон, в Эгсфорде, графство Девон. Закончил подготовительную школу в Дрегоне, графство Оксфорд. Среднюю школу — в Бланделле, графство Тивертон…»
Все было изложено сухо и кратко. Два старших брата погибли во Второй мировой войне. Они служили на подводных лодках в Королевском ВМФ. Смерть матери — 1945 год. Продажа поместья Альвертон — 1947 год. Смерть отца — 1948 год. Он читал механически, не давая волю ни памяти, ни чувствам.
На столе появились эль и бренди, но Рейкс не отрывался от чтения, только раз взглянул на Сарлинга, сидевшего напротив со стаканом молока в руке.
Последний абзац страницы гласил:
«Два года работал в фирме „Старкс и Пеннел“ в Мургейте в отделении анализа капиталовложений. Уволился добровольно в январе 1950 года. С тех пор не имел официального занятия и не пользовался в деловых операциях подлинным именем».
Рейкс пролистал оставшиеся страницы, отпечатанные на машинке. Они начинались или очередным его псевдонимом, или названием компании, проекта, операции, которые он проводил. Мартин Грэм, ПП-торговая компания (афера с пересылкой товаров по почте); «Джон Хэдам Пропертиз» (это было как раз тогда, когда он начал работать с Бернерсом); Феликс С. Сноу, «Бьюти Рэк ЛТД», Джон Э. Фрэмптон, «Биллингз, Хёрст энд Браун», «Силвертон Сэпплайерз» (их первое вторжение в винный бизнес); Энгус Хомстедз… одно за другим, все прошло перед глазами Рейкса, в памяти возникали конторы с одним-единственным служащим, снятые внаем заброшенные пустые склады. Первое, что Бернерс делал тогда по утрам, — это прибивал фальшивую вывеску, а к вечеру привозил клиента, с которым уже пообедал и которого уже изрядно подпоил, а потом окручивал его, предлагая купить все оптом, по дешевке. Иногда они даже пользовались товарами, на которые не имели ни малейших прав.
Не взглянув на Сарлинга, Рейкс перевернул несколько страниц и остановился на паре отчетов. Кто-то покопался в его прошлом основательно. Рейкс прочитал подробности операции «Джон Хэдам Пропертиз». Имя Бернерса упоминалось, хотя никаких сведений о нем самом не было. Рейкс пошел дальше, просматривая дела одно за другим. Снова и снова Бернерс, но ни комментариев, ни биографических данных. До Рейкса с другого конца стола донесся голос Сарлинга. Старик, казалось, прочел его мысли:
— У меня на Бернерса отдельное досье. — Он положил портфель на стол. — Не торопитесь, прочтите все.
Рейкс закрыл папку.
— Нет смысла. Вы своего добились. Итак?
— Итак, мы поняли друг друга. Позвольте лишь кое-что пояснить. Во-первых, я от всего сердца уважаю и ценю ваши способности, энергию и ум, но более всего — умение организовать, причем не только людей, но и дела тоже. — Он кивнул на досье. — Ваши достижения уникальны. Любой другой, будь он хоть гением, не сделал бы я половины. Вот поэтому-то вы мне и нужны. И, во-вторых, я не хочу вам зла. Но вы, наверно, и сами поняли это, ведь к вам пришла мисс Виккерс, а не полиция.
Старик улыбнулся. Его лицо было отталкивающим, но в карих глазах светилось тепло, почти доброта:
— Позвольте полюбопытствовать, сколько вы заработали за последние пятнадцать лет? Сам я, конечно, не мог этого узнать — тайна вкладов…
Рейкс тоже улыбнулся профессиональной улыбкой и сделал первый шаг навстречу некоему родству, сулившему Эндрю больше, чем Сарлингу. Рейкс не чувствовал ни тревоги, ни беспокойства. У него было одно желание — повернуть разговор в свою пользу, стать хозяином положения. Но прежде чем предпринимать что-нибудь определенное, надо было очень многое узнать.
— Около трехсот тысяч фунтов, — ответил он.
— А сколько выложили за Альвертон?
— Тридцать пять тысяч.
— Ради него, в общем, все и делалось, не так ли? — Сарлинг кивнул на досье.
— В общем, да. Мой отец доверял друзьям, особенно из Сити. Он полагался на их слова, потому что верил в дружбу, принимал их объяснения и советы, как поправить дела. И в конце концов потерял все, даже дом, где наш род жил более четырехсот лет. Это не сантименты, это факты. Он лишился всего, а потом умер. Зачем ему было жить? И я сказал себе, что верну все, вырву из рук тех, кто отнял.
— Для чего же?
— Чтобы стать богатым, снова жить в нашем доме, наслаждаться простотой, зная, что можешь позволить себе роскошь.
— Неужели вам не приходило в голову, что вы сделали все это по иным причинам? Просто вы человек, который получает от жизни удовольствие, пока в ней есть риск. Вы когда-нибудь над этим задумывались?
— Да, размышлял.
— Ну и…
— Мне хочется именно того, о чем я сейчас говорил. Возвратиться в Альвертон и жить как пожелаю. Что еще могло заставить меня так рисковать? — Он постучал по папке. — Если ко мне придет полиция, я покончу с собой. А теперь, быть может, на несколько моих вопросов ответите вы?
— Если смогу.
— Как вы узнали обо мне? Где мы ошиблись?
— В общем, ошибки не было. Досье появилось как результат двух маний — вашей и еще одного человека. Он умер полгода назад, но успел составить досье на вас, Бернерса и кое-кого еще. На тех, у кого есть что скрывать, но которых никогда не тронет полиция, ибо не станет даже подозревать их… Кое-кого из них я уже использовал, некоторых использую в будущем, а нескольких человек, возможно, оставлю в покое навсегда. Они и не заподозрят, что кому-то известна вся их подноготная. Видите ли, мистер Рейкс, я собираю людей определенного типа, как богачи собирают скульптуры, редкие книги… да что угодно. Я нахожу это очень выгодным… Человек, разыскавший вас, — его звали Вюртер — работал у меня с той поры, когда приехал после войны в Англию. А до этого он служил в гестапо. Его непреодолимо влекло к подробностям о людях. Стоило поставить перед ним такую задачу, и он не успокаивался, пока не решал ее, а потом не мог усидеть без новой. Он умер в пятьдесят четыре, сгорел на работе. Вы, конечно, помните вашу компанию «Силвертон Сэпплайерс»?
