Он не был в нее влюблен – они с ней были такими разными, какими только могут быть два человека, – но относился к ней с искренней симпатией и очень скучал по этой чертовски непростой девушке. Он-то думал, что их дружеские чувства обоюдны. Одним словом, он оказался в дурацком положении.
Микаэль долго простоял у окна и наконец принял окончательное решение.
Если он стал так неприятен Лисбет, что при случайной встрече в метро она даже не пожелала ему кивнуть, то, по-видимому, их дружбе пришел конец. Здесь уже ничего не поправишь, и в дальнейшем ему не стоит искать с ней свиданий.
***
Лисбет Саландер посмотрела на свои наручные часы и отметила про себя, что, даже сидя в тени, вспотела с ног до головы. Было половина одиннадцатого, время шло к полудню. Она мысленно повторила математическую формулу длиною в три строки и захлопнула книгу «Измерения в математике». Затем она забрала со стола ключ от своего номера и пачку сигарет.
Ее номер находился на втором этаже двухэтажной гостиницы. Вернувшись туда, она разделась и отправилась под душ.
Со стены под самым потолком на нее таращилась двадцатисантиметровая зеленая ящерица. Лисбет Саландер тоже поглядела на нее, но не прогнала. Ящерицы водились по всему острову и проникали в помещения через раскрытые окна, сквозь щели в жалюзи, под дверью или через вентиляцию в ванной. Лисбет хорошо уживалась с этой компанией, которая обыкновенно ничем ей не мешала. Вода была прохладной, но не ледяной, так что она простояла под душем пять минут, отдыхая от жары.
Вернувшись в комнату, она раздетая постояла перед зеркалом, с удивлением разглядывая свое тело. При росте в сто пятьдесят сантиметров она по-прежнему весила около сорока килограммов, и с этим, к сожалению, ничего нельзя было поделать. Так же как с тонкими кукольными конечностями и узкими бедрами, не заслуживающими особого внимания.
Зато теперь у нее появилась грудь!
Всю жизнь она была плоскогрудой, как девочка, не достигшая переходного возраста. Фигура была просто курам на смех, поэтому она всегда стеснялась появляться неодетой.
А тут вдруг, откуда ни возьмись, грудь появилась! Не такая, как у секс-бомбы, – такой она бы и не хотела иметь, потому что при ее тощеньком тельце это было бы просто смешно, – но все-таки это была пара крепких округлых грудей средней величины. Тщательно продуманная операция не нарушила пропорций фигуры, однако произвела разительные перемены как во внешности Лисбет, так и в ее внутреннем самоощущении.
Для того чтобы приобрести новую грудь, она выбрала клинику в окрестностях Генуи, где работали лучшие специалисты Европы, и провела там пять недель. Ее лечащий врач, обаятельная и твердая как сталь женщина по имени Алессандра Перрини, согласилась с тем, что грудь у пациентки недоразвита, так что медицинские показания не препятствовали операции по ее увеличению.
Хирургическое вмешательство оказалось небезболезненным, но новый бюст и по виду, и по ощущению был как настоящий, а шрам теперь уже почти сгладился. Лисбет осталась очень довольна и ни на секунду не пожалела о своем решении. Первые полгода после операции она не могла с оголенной грудью спокойно пройти мимо зеркала, чтобы не посмотреть на себя и не порадоваться тому, насколько лучше стала жизнь.
Находясь в генуэзской клинике, она удалила одну из своих девяти татуировок – двухсантиметровую осу, украшавшую ее шею с правой стороны. Лисбет любила все свои татуировки, в особенности большого дракона, занимавшего пространство от плеча до ягодицы, но от осы решила все-таки избавиться: та находилась на видном месте и могла стать отличной особой приметой. Татуировка была удалена с помощью лазера, и, проводя пальцем по шее, Лисбет ощущала маленький шрамик. Загар на этом месте был чуть светлее, однако если не вглядываться, то и не заметишь. Всего пребывание в генуэзской клинике обошлось ей в сто девяносто тысяч крон.
И она могла позволить себе такую трату.
Помечтав, она оторвалась от зеркала и надела трусики и бюстгальтер. Через три дня после выписки из генуэзской клиники она впервые за свою двадцатипятилетнюю жизнь пошла в магазин дамского белья и накупила себе тех вещей, которыми раньше ей никогда не доводилось пользоваться. Теперь она носила бюстгальтер, испытывая от этого чувство удовлетворения.
Она надела джинсы и черную майку с надписью «Consider this as a fair warnings,9 затем обулась в сандалии, прихватила соломенную шляпку и повесила через плечо черную нейлоновую сумку.
Возле стойки администратора собралась кучка постояльцев, занятых разговором. Приближаясь к выходу из отеля, Лисбет прислушалась, потом замедлила шаг и навострила уши.
– Just how dangerous is she?10 – спрашивала чернокожая женщина с громким голосом и европейским акцентом.
Лисбет узнала в ней пассажирку из группы, прилетевшей чартерным рейсом из Лондона десять дней назад.
Администратор с седыми висками по имени Фредди Мак-Бейн, всегда встречавший Лисбет приветливой улыбкой, сейчас выглядел озабоченным. Он объяснил, что всех постояльцев проинструктируют и им не о чем беспокоиться, главное – точно следовать полученным инструкциям. В ответ на него обрушился целый поток восклицаний.
Лисбет Саландер нахмурилась и направилась к стойке бара, за которой находилась Элла Кармайкл.
– О чем это они? – спросила Лисбет, показывая большим пальцем через плечо на сгрудившихся перед администратором постояльцев.
– Есть угроза, что нас навестит «Матильда».
– Кто такая Матильда?
– Это ураган, образовавшийся недели две назад у берегов Бразилии. Вчера утром он налетел на Парамарибо – столицу Суринама. Пока еще не ясно, в каком направлении он двинется дальше. Предположительно он пойдет на север в сторону США, но если он не сменит направление и продолжит свой путь на запад, то Тринидад и Гренада окажутся как раз на его пути. Так что будет, пожалуй, ветрено.
– Я думала, что сезон ураганов уже прошел.
– Сезон-то прошел. Обычно штормовые предупреждения у нас бывают в сентябре и октябре. Но теперь пошла такая путаница из-за изменения климата и парникового эффекта, что никогда не знаешь, что может случиться.
– О'кей. И когда же ожидается прибытие «Матильды»?
– Скоро.
– Я должна что-нибудь предпринять?
– С ураганом шутки плохи, Лисбет. В семидесятые годы у нас тут прошел ураган, который вызвал в Гренаде большие разрушения. Мне было тогда одиннадцать лет, и я жила в деревне в горах Гранд-Этана неподалеку от Гренвилла. Я никогда не забуду эту ночь.
– Вот как.
– Но ты можешь не волноваться. Просто в субботу не отходи далеко от гостиницы. Сложи в сумку ценные вещи, например этот компьютер, с которым ты все время возишься, и будь готова спрятаться в убежище в подвале, когда придет распоряжение. Вот и все.
– Хорошо.
– Налить тебе чего-нибудь?
– Нет, не надо.
Лисбет Саландер повернулась и ушла не прощаясь. Элла Кармайкл проводила ее усталой улыбкой. Ей потребовалось несколько недель, чтобы привыкнуть к странному поведению приезжей чудачки и понять, что Лисбет Саландер ведет себя так не от зазнайства, а просто потому, что она не такая, как все. Впрочем, она без пререканий платила за выпивку, сильно не напивалась, никогда не устраивала скандалов и лишь держалась особняком.
***
Транспортные средства на дорогах Гренады были в основном представлены изобретательно украшенными мини-автобусами, которые курсировали по своим маршрутам, не слишком стремясь соблюдать такие формальности, как, например, указанное на табличке расписание. Они сновали туда-сюда на протяжении всего светлого времени суток, а после наступления темноты те, у кого не было собственного автомобиля, оставались без каких-либо средств передвижения.
Лисбет остановилась у дороги, ведущей к центру Сент-Джорджеса, и уже через несколько минут перед ней затормозил один из автобусов. Шофер относился к растаманам, и из кабины гремели звуки включенного на всю мощь магнитофона, исполнявшего «No Woman No Сrу». Постаравшись отключиться и этого не слышать, Лисбет заплатила положенный доллар и втиснулась между мощной седовласой женщиной и двумя мальчиками в школьной форме.
Сент-Джорджес располагался по берегам U-образной бухты, где находилась внутренняя гавань под названием Каренаж. Вокруг гавани по уступам крутых склонов были разбросаны жилые дома, старинные колониальные здания, и на самом краю обрывистого утеса высилась крепость.
Городок отличался очень плотной застройкой, дома жались друг к другу, между ними протянулись узкие улочки с множеством тесных переулков. Здания словно карабкались в гору, и во всем городе, пожалуй, нигде нельзя было найти участка с горизонтальной поверхностью. Единственное исключение составляла находившаяся на северной окраине площадка для крикета, совмещенная с беговыми дорожками.
