Саша, прицениваясь, как покупатель на рынке, пощупал обивку кресла:
– Хорошая кожа. Как в салоне БМВ. Ты на чем, Артур, ездишь?
Тот наклонился вперед к Белову и выдохнул ядовито:
– Саша, а ты выйди, посмотри.
Белов изучающе посмотрел на Артура, а Фил тем временем, как Бельмондо в «Великолепном», занял самую удобную переговорную позицию, развалившись в кресле и чуть ли взгромоздив ноги на стол.
– Договорились, Артурчик, – ласково кивнул Саша. – Только ты сначала посмотри вот сюда.
Артур едва успел откинуться в кресле, инстинктивно прикрыв лицо ладонью от просвистевшего чуть ли не в сантиметре от его носа огромного тесака.
– Что это? – словно удивляясь, спросил Саша.
– Тесак, – спокойно пожав плечами, ответил Фил, и в ту же секунду вновь махнул чудовищным орудием перед лицом оцепеневшего Артура. И еще раз. И еще. Тесак был из тех, с какими ходят на самую серьезную охоту, готовясь завалить если не медведя, то хотя бы средней руки лося. Любую тушу таким освежевать – дело плевое и даже приятное.
Артур уже готов был распрощаться если не с жизнью, то с какой-нибудь выдающейся частью лица.
– Это еще зачем? – спросил Саша, имея в виду этот самый тесак, кромсавший воздух перед глазами Артура.
– Зачем, зачем? Резать, – ответил весьма довольный Фил.
– Знаешь, – задумчиво, с философским выражением лица сообщил Белов Артуру, – отрубленная голова еще сорок секунд думает и понимает, что с ней случилось.
* * * * *
Не, сводя глаз с тесака, побледневший Артур недоверчиво усмехнулся и как к последней надежде обратился к Пчеле:
– Витя, ты где этих психов нашел?
– Дай, карандашик поточу, – примирительно сказал Саша и, взяв чудовищный тесак из рук Фила, аккуратно заточил короткий карандашик.
Придирчиво осмотрев со всех сторон результат своих трудов, он любезно вручил его Артуру. Тот взял его на автомате, но тут же, словно ему всучили некое мерзкое и скользкое насекомое, бросил на стол. Пчела пожал плечами и дружески, самым благожелательным тоном посоветовал:
– Артур, ты слушай Сашу, он плохого не скажет. Точно говорю.
Белов между тем почувствовал, что прелюдия завершена. Клиент готов к следующему этапу. Он потянулся к нардам и раскрыл на столе доску.
– Скажи секретутке – совещание… – Но, видя, что Артур впал в ступор, взглядом переадресовал приказ Филу.
– Как у него отчество-то? – легко соскочив со стола и сделав шаг к двери, поинтересовался Фил.
– Вениаминович… – подсказал Пчела. Высунув голову за дверь, Фил заявил не терпящим возражений тоном:
– У Артура Вениаминовича совещание, – и захлопнул дверь, едва не прищемив нос подскочившей было секретарше. Та в ужасе отпрянула.
Такое в их солидной конторе случалось впервые. Конечно, нельзя было сказать, что Артур Вениаминович отличался ангельским характером и манерами джентльмена, но все же он никогда не нарушал серьезных договоренностей.
Тем более тех, которые были связаны с получением денег.
Сегодня же, когда появилась эта троица, шеф мало того что не поехал в банк за кредитом, но даже не отвечал на телефонные звонки, которые Людочка пыталась перевести на его телефонный аппарат.
И вот уже два часа, как жизнь в их офисе, можно сказать, замерла. Именно сейчас на этом малоприятном примере окончательно стала ясна иерархическая составляющая работы их фирмы – практически ни один даже не слишком значительный вопрос не решался без Артура Вениаминовича.
Людочка осторожно приблизилась к двери и приложила ухо к теплому дереву. Ужасных криков она не услышала, только странный дробный звук, будто кто-то рассыпал по столу деревянные карандаши. Сзади послышались чьи-то шаги.
– Очень, очень важное совещание, – объяснила Людочка трем розовощеким офисным клеркам, похожим на Артура, словно клоны.
Те попереминались с ноги на ногу, а затем, пожав плечами и обреченно вздохнув, понуро побрели к своим рабочим местам.
«Совещание» между тем продолжалось. Пчела с Филом уже откупорили бутылку коньяка, по-хозяйски выуженную Пчелой из стратегических запасов Артура.
– Хороший коньяк! «Мартел»! Помню, Косу отец с конференции привозил, – облизнулся Пчела, как кот на сметану.
– Как же, как же, ты нажрался тогда, потом в туалете Ихтиандра искал, – изящно поставил его на место Фил.
Саша с Артуром доигрывали уже седьмую партию в нарды. Саша бросал кости с видимым азартом, Артур нехотя, словно под дулом пистолета. Хотя почему – словно? В какой-то момент, когда Саша отвернулся, Артур увидел торчавшую у того из-за пояса рукоятку «Макарова».
– Давай, Артурчик, выпей. – Пчела плеснул в фужер коньяка и, как заправский бармен, пустил емкость по зеркальной поверхности стола.
Артур коньяк перехватил, но пить почему-то не стал. Он тупо смотрел на игровую доску.
– Ага… Так, так и так. – Саша поставил последние фишки на свободные места, полностью закрывая «дом». – Семь:ноль. Ты бы хоть для приличия партийку выиграл… Какой из тебя руководитель, если в «кашу» играть не умеешь?
Артур на сей раз не сдержался:
– Ты, блин, псих, что тебе надо? Саша осуждающе покачал головой:
– Глупый ты, Артур. Давай еще партию…
* * * * *
Оля начинала нервничать. Конечно, она пыталась привыкнуть, что Саша всегда все делает по-своему, но надеялась, что ее просьбы будут для него не менее важными, чем все дела на свете. Но пока все оставалось по-прежнему. Вот и сегодня Саша опаздывал. А ведь до свадьбы – всего ничего. Эта примерка последняя, потом уже ничего не изменить.
И перед бабушкой неудобно. Она и так не в восторге от ее новой жизни и тем более планов на будущее. Саша снял эту квартиру на Ленинском, как только они подали в ЗАГС заявление. Для бабушки этот официальный шаг был тем минимальным условием, при котором она готова была отпустить любимую Оленьку из родного дома. Правда, бабушка не скрывала, что сомнительная «профессия», точнее, отсутствие таковой у женишка ей было совсем не по душе. И это даже при том, что бабушка до конца не понимала, чем все-таки пробавляется суженый ее единственной внучки. Оля и сама не отдавала себе отчета в том, чем занимается Саша. Ясно было одно: делами опасными и не вполне законными. Или – совсем незаконными. Но об этом меньше всего хотелось думать.
– Ай, – вскрикнула Оля, когда очередная иголка кольнула ее в предплечье.
– Проштите, рука дрогнула, – сквозь зубы извинилась портниха.
Она кружила вокруг Оли, держа в зубах штук двадцать булавок, ловко закалывая складки белой ткани прямо на многострадальной живой модели.
Через плечо укоризненно посмотрев на насупившуюся портниху, невеста капризно выговорила, пытаясь сдерживаться из последних сил:
– У меня ощущение, будто я – кашалот, а вы – гарпунер. – Оля попыталась сдунуть со лба упрямую прядку волос, которая, в довершение ко всему, постоянно падала ей прямо на глаза.
Портниха без тени иронии и довольно строго отреагировала:
– А вы не вертитешь!
Понимая, что она злится не столько на портниху, сколько на опаздывающего Сашу, Оля улыбнулась и вновь перевела взгляд на зеркало, где встретилась глазами с бабушкой. Та укоризненно покачала головой.
– Вы уж, милая, все-таки поаккуратнее, – поджав губы, посоветовала бабушка и поправила внучке волосы.
– Мадам, крашота требует жертв. Невешта будет… – наконец закончив скалывать ткань, портниха разогнулась и вынула изо рта булавки, которые теперь, к счастью, были для Оли абсолютно безопасны. Пару раз заставив девушку повернуться вокруг своей оси, портниха, похоже, осталась вполне довольна творением своих рук и продолжила прерванную фразу:
– Невеста будет – как березка стройная… Жених-то кто?
Вопрос был не в бровь, а в глаз. Что называется, в тему. Оля, пожав плечами, быстро и чуть лукаво глянула на бабушку и опустила глаза. Бабушка привычно вздохнула:
– Жених не пойми кто…
Оля, еще секунду назад вполне солидарная с бабушкой, резко и уверенно перебила ее:
– Ученый. Вулканолог.
– Вот именно, ученый. Как это… учу-верчу, выиграть хочу, – бабуля даже при посторонних не считала нужным сдерживать свое ехидство.
Ну никак, никак, не могла полюбить она жениха внучки по-настоящему!
А сам жених, как назло, все не ехал и не ехал! Где его носит? Ведь обещал же…
* * * * *
За окном смеркалось. Настенные часы над дверью в переговорную показывали почти восемь. Уже всерьез и окончательно перепуганная и не находившая себе места Людочка тихонечко узкими ноготками поскреблась в дверь. Не услышав никакого ответа, она несколько раз костяшками пальцев постучала в кабинет шефа:
– Артур Вениаминович… Артур Вениаминович… Артур…
И, наконец, дождалась. Из-за двери раздался истерический, сбивающийся на фальцет вопль Артура:
– Заткнись!!! Бестолочь!
Такого Людочка уж точно не ожидала! Это ее-то, ее – и такими словами. Оскорбленная до глубины души, она вернулась на свое место за конторкой и, на всякий случай оглянувшись вокруг, показала дурацкой двери, а вместе с ней и Артуру Вениаминовичу язык. Сам – бестолочь. Сволочь!
