На землю опустилась ночь. С кладбища они возвращались в унылом молчании. С могильщиками Боб расплатился, а доктор сказал, что попросит лишь возместить затраты на поездку, но за профессиональные услуги денег брать не станет. Поужинав в придорожном кафе, они вернулись к себе.
– Почему глупый? – обиделся Расс.
– Чему только тебя учили в твоем университете? Мне казалось, ты должен быть умнее.
– А я и не утверждал, что я умный. Я говорил, что хочу быть писателем. Это разные вещи.
– Пожалуй. Бессмысленно задаваться вопросом, кто это сделал, пока не выясним, извлекали ли тело вообще. И если да, то каким образом? Кто не имеет значения, пока ты не выяснил, был ли этот кто. Усек?
– Ну…
– Соображай. Как такое могло случиться?
– Может, земля как-то… сдвинулась?
– Нет. Земля так не сдвигается. Мне казалось, ты вырос в Оклахоме, а не в Нью-Йорке.
– Я вырос в Оклахоме, но не на ферме. Как бы там ни было, тело могли подменить. Под покровом темноты пришли на кладбище, переложили в другую могилу и…
Расс замолчал.
– Ты ведь сам видел, как тяжело раскопать могилу, – сказал Боб. – Трое сильных мужчин работали почти полдня. А для того, чтобы вытащить гроб, потребовались бы веревки, лебедка… Подменить гроб, положить на его место другой – сложная операция. Я уж не говорю о том, что потом надо выровнять грунт, придать потревоженным могилам нетронутый вид, – чтобы никто ничего не заметил. С такой работой за одну ночь не управишься. Пришлось бы возиться и днем. Причем нужно иметь и какой-то законный предлог, что, собственно, весьма и весьма проблематично. Пришлось бы обращаться к юристам, и в результате дело получило бы огласку, которая, естественно, не желательна.
Расс кивнул.
– Так как бы ты поступил? – спросил Боб. – Думай, сынок. Или звони в свой Принстон и требуй, чтобы тебе вернули те полмиллиона долларов, которые твой бедняга отец заплатил за твое образование.
– Он не истратил ни цента, – возразил Расс.
– Ах, да, совсем забыл, что отец у тебя дерьмо. Все равно думай. Думай!
– Не…
И тут его осенило. Ура! Он спасен от унижения!
– Камни! Они поменяли местами могильные камни! Двоим по силам справиться с этим за несколько часов под покровом темноты. И все проблемы решены! Тем более что регистрационные документы давно потеряны, а до самих могил никому нет дела.
– Неплохо, – похвалил Боб. – Но постой. Ведь могло случиться и так: однажды ночью на кладбище забрела группа подвыпивших подростков. Захотелось покуражиться, и они стали выворачивать надгробья. Положим, их застукали, потом судья заставил хулиганов расставить камни по местам. Но детям, как ты понимаешь, нет дела до мертвых. Они взяли и понатыкали камни как придется. И с чем мы в таком случае остаемся?
– С кукишем.
– Вот именно. С другой стороны… Погоди-ка, к нам, кажется, кто-то пожаловал.
По окну скользнул свет автомобильных фар. Послышался звук мотора.
Боб отворил дверь.
– Здравствуйте, полицейский, – окликнул он ночного гостя. – Входите.
Боб отступил в сторону, пропуская в трейлер Дуэйна Пека. Тот был без темных очков, и у Расса появилась возможность рассмотреть его глаза – маленькие, темные.
– Мистер Суэггер, я заехал сообщить вам кое-что. Помните, я обещал порыться в архиве шерифа?
– Конечно, Дуэйн. Хотите кофе? Расс, подсуетись.
– Нет, нет, – отказался Пек, быстрым взглядом окидывая комнату. – Я на работе… Так вот, документы тех лет переместили в подвал здания суда. Там хранился почти весь муниципальный архив. А в 1994 году здание сгорело.
– Черт! – воскликнул Боб. – Я знал, что судебные материалы пропали, но надеялся, что с архивом шерифа все в порядке. Проклятье!
– Я вам искренне сочувствую.
– Ладно, Дуэйн, не берите в голову. Пока все наши результаты сводятся к нулю. Тело исчезло, кладбищенские документы тоже. Все летит к чертям собачьим. Чувствую, придется ни с чем убираться восвояси.
– Сочувствую. Просто хотел, чтобы вы знали…
Пек одарил обоих сердечной улыбкой и вышел. Дождавшись, когда его машина отъехала, Боб произнес:
– Так на чем мы остановились?
– Ты говорил, что, если могильные камни перетасовали подростки, нам здесь ловить нечего. Но с другой стороны…
– С другой стороны, если предположить, что это было сделано преднамеренно, значит, передвинуты всего два камня, так?
– Так.
– А нам известно, что один смещенный камень стоял на могиле двадцатипятилетнего парня, погибшего в Гражданскую войну, так?
– Понял, понял! Мы попробуем отыскать документы в суде – ах, черт, он же сгорел. Тогда в историческом обществе. Там должен быть список погибших в Полк-Каунти во время Гражданской войны. Может, удастся найти фамилии молодых мужчин, подпадающих под данную категорию. Это значительно сузит круг поиска. Но все равно… неужто придется раскапывать десяток, а то и больше могил? Я не…
Боб порылся в знакомой папке с газетными вырезками и извлек из нее первую страницу "Саус-Уэстерн таймс рекорд" за 23 июля 1955 года.
"ПОХОРОНЫ ОТВАЖНОГО ПОЛИЦЕЙСКОГО", – гласил заголовок.
На неровном поле, засаженном деревьями, под раскидистым вязом стояли несколько угрюмых людей, пришедших проводить в последний путь хорошего человека.
– Я не… – повторил Расс. – Деревьев больше нет! На этой фотографии ничего толком не разглядишь. Одно поле.
– Деревьев нет, но земля та же. Посмотри на неровности, на расположение могилы относительно солнца, на виднеющиеся вдали горы. Держу пари, я смогу сориентироваться по фотографии и методом триангуляции привяжусь к определенному участку кладбища. Затем останется установить, чья в этом месте могила.
– Значит, ты не собираешься сдаваться? – спросил Расс.
Суэггер пристально посмотрел ему в глаза.
– Ни в коем случае!
***
Дуэйн Пек отъехал на милю от владений Суэггера, остановил машину, вытащил из бардачка аппарат сотовой связи и нажал кнопку.
– Суэггер с пацаном, похоже, застряли, – начал он свой отчет после сигнала приема. – Тела не нашли. Теперь не знают, куда дальше ткнуться. Я заезжал к ним сегодня вечером. Они совсем расклеились. Думаю, откажутся от поисков… Я заезжал и к Сэму Винсенту. Постучал в дверь, но ответа не было. Тогда я обошел дом и заглянул в окно. Черт побери, он сидел на полу и читал какое-то старое дело. Что это было за дело, не могу сказать, но на полу лежала фотография какой-то негритянки. Я стучал, кричал – старый козел не реагировал. В каких облаках он витал, не знаю. Он даже не слышал меня, хотя я находился совсем рядом, в десяти шагах от него. Может, он совсем оглох.
Пек положил трубку и повернул домой. Через десять минут раздался телефонный звонок.
– Дуэйн?
– Да, сэр!
– Дуэйн, с Сэма Винсента глаз не спускать. Он хоть и старый, но соображает будь здоров.
– Хорошо, сэр.
– Наведайся к нему в дом тайком и узнай, что за дело он читал. Ясно?
– Да, сэр, – ответил Дуэйн.
***
Боб стоял под палящими лучами солнца на поле, где покоились мертвые. Вокруг, словно разложенные ребенком подушечки жевательной резинки, тянулись ровные ряды надгробий. Сколько же здесь мертвых! Сколько раз воевала Америка!
Боб взглянул на фотографию. При ярком свете изображение казалось еще хуже. Утром он заходил в фотоателье, просил увеличить снимок, но ему объяснили, что нужен негатив оригинала, иначе получатся белые пятна. Чем крупнее будет фото, тем более расплывчатыми и объемными станут пятна. Яснее, чем на газетном листе, изображения не получить.
Расс предложил увеличить изображение на компьютере. Это мог бы сделать его друг, работающий в редакции газеты "Оклахомен". Фотографию в Оклахома-Сити они переслали бы почтой "Федерал экспресс". Но Боб отверг предложение юного журналиста. Пересылка заняла бы слишком много времени. К тому же он не желал выпускать газетный листок из своих рук. Решил довольствоваться тем, что имеет.
Расс отправился в историческое общество, куда Боб отослал его искать фамилии погибших, которые, возможно, помогут найти нужную могилу.
Боб поворачивался во все стороны, пытаясь определить, где находится та гора, силуэт которой вырисовывался на заднем плане снимка. Задача непростая: на фото виднелись лишь фрагменты очертаний, так что Боб даже засомневался, гора ли это или просто брак. Чересчур пристально всматриваться в снимок он не хотел: чем внимательнее он вглядывался, тем меньше видел – детали сливались с пятнами. Прямо-таки заколдованная фотография! Понять что-то можно, если бросаешь на нее мимолетный взгляд. А так – замысловатый узор из размытых штрихов и теней.
Боб стал читать фамилии на могильных камнях.
Мартин.
Фимстер.
О’Брайан.
Лотский.
Камлер.
Фамилии юнцов. Неизвестных ребят…
Зачем он здесь? В глазах потемнело. Он не забыл фамилии солдат, воевавших вместе с ним в первом взводе в 1965 году. Во всяком случае, тринадцать из двадцати шести – тех, что не вернулись с войны, – помнил хорошо. Не забыл, как зовут и тех пятерых, которые потеряли руки и ноги. Помнил также парня, угодившего в сумасшедший дом. И того, который выстрелил себе в ногу. Значит, только семеро вернулись домой такими, какими уходили на войну, – по крайней мере, внешне. А вот их-то фамилий он как раз и не помнил.
