просто появится ещё одна адовская история для рассказов у кулера с водой. Ты слышал, как голова Фила взорвалась в библиотеке?
Я открываю фальшивые книжные полки, запираю их изнутри и спускаюсь по лестнице.
Гараж пуст. Звук моих ботинок эхом отдаётся в глубоких-преглубоких подуровнях. Фильм-страшилка про Хэллоуин категории «Б». Я мог бы сколотить состояние, продавая деятелям кинобизнеса весёлые адские уикенды. Не смертным, конечно. Вампирам-звукооператорам. Нагуалям-монтажёрам. Нефритам-кинооператорам. Проводя для них полную экскурсию. Где я впервые приземлился здесь внизу. Арена. Дворец, где я убил своего первого адовца. Поле, где красноногий отрезал мне руку. Интересно, где она сейчас? Нужно проверить eBay.
Я иду к мотоциклу, закрепляю сумку сзади и делаю беглый круговой осмотр, проверяя на утечки масла, спущенной шины или порванной цепи. Кажется, всё в порядке. Я перекидываю ногу через байк и с пинка завожу его. Звук хороший. Словно способен разрушить фундамент дворца. Достаю перчатку из кармана пальто и надеваю на руку Кисси. Лучше привыкать к этому. Скоро я буду прятать её гораздо чаще. Надеюсь.
Пора отпустить многое из того, что случилось за последние сто дней. Я был безжалостным и везучим. С одной стороны, я всё это время оставался в живых. Я нашёл Шар Номер 8. Даже разгадал игру Мархосиас. С другой стороны, Самаэль обманом заставил меня снова подчищать за собой. Создать Совет, чтобы я мог поставить правильных людей на нужные места и принять на себя удар за всё, что пошло не так. Надрать задницу Буеру, чтобы Городская Ратуша не выглядела как скинхедское порно. Привлечь Семиазу к сохранению Люцифера, любого Люцифера, в живых любой ценой. Выманить Мархосиас и практически принять пулю, которая рано или поздно была бы нацелена в голову Самаэлю. Хотя, Обизут оказалась настоящим шулером. Она привела меня к Деймус и кое-чему, что навсегда изменит Ад. Хорошо это или нет, мы узнаем, когда это место станет чем-то новым или разорвёт себя на части. Самаэль вручил мне воздуходувку и оставил расчищать подъездную дорожку, а ради чего? Чтобы он мог остаться на Небесах? Или он собирается вернуться в город, выглядя как Стив Маккуин [89] за рулём бэтмобиля? Если он так поступит, я пожму ему руку и поблагодарю. Верну обратно это место. Притворись, что ты сам всё исправил и наслаждайся аплодисментами. Просто дай мне вернуться домой и остаться там.
Я поднимаю пяткой подножку и жду, ощущая телом вес адовского супербайка. Давая ему сотрясать мои кости.
Не бойся бога.
Не беспокойся о смерти.
Благо легко достижимо.
Зло легко переносимо.
Единственное, от чего меня тошнит больше, чем от философии, — это от философов. Держу пари, Эпикур свободно и легко живёт в Элефсисе, провинции Ада, зарезервированной для праведных язычников. В следующий раз я поменяюсь с ним местами и буду потягивать вино с девственницами-весталками, пока Эпикур некоторое время поуправляет сортиром Бедлама. А затем расскажешь мне, как легко мириться с ужасным, салатный-из-козьего-сыра мудак ты.
Я включаю передачу и, прежде чем направиться к воротам гаража, проезжаю мимо псарни. На этот раз я выезжаю через главный вход. Не ускользаю через задний. Нет причины быть незаметным. Во дворце слухи подобны летучим обезьянам. Раздражают, как веганские десерты, и их трудно остановить, едва они поднялись в воздух. Кроме Билла и Семиазы никто не должен был бы знать, когда и куда я ухожу. Но, конечно же, они знают. Все в этом грёбаном дворце.
Когда я поднимаюсь и выкатываюсь на уровень улицы, по лужайке рассредоточены солдаты десяти адовских легионов. Они хранят гробовое молчание. Мертвецки неподвижны. Они не преграждают Люциферу путь, но им не нравится видеть, как я самостоятельно выкатываюсь. Кому-то придётся дёрнуться первым. Это вполне могу быть и я.
Я свищу. Раздаётся низкий гул и звук острой как бритва стали по бетону. По стенам подъездной дорожки тяжело карабкаются тени. Когда адские гончие выбираются на поверхность, они рассредоточиваются вокруг меня, в нетерпении роя лапами землю. Они пристально разглядывают солдат, розовые мозги плещутся в колпаках там, где должны быть их головы. Они выстраиваются вокруг меня защитным полукругом.
Зелье, которое сварганили для меня дворцовые ведьмы, мы раньше называли Шеольский [90] Пунш Олуха. Технически, это своего рода яд, но очень избирательного действия.
Когда большинство видят адских гончих, всё, что они видят, — машинную часть. Они забывают о мозге, обычно потому, что, когда они так близко, это означает, что гончая отгрызает им ногу. Я не знаю, откуда берутся серое вещество адских гончих, но я знаю, что мозги есть мозги, и для работы им нужна пища. А любой мозг, нуждающийся в пище, это мозг, который вы можете накачать. Шеольский Пунш Олуха выжигает ту часть органа, что контролирует память, но не влияет на сообразительность и двигательные функции. Главным образом он возвращает эмоциональные часы сознания в то время, когда тот был новорождённым. И как каждый порядочный утёнок, новорождённые просыпаются в поисках чего-нибудь, на чём можно зафиксироваться. Я постарался, чтобы это был я. Теперь я Мамочка, а гончие, с их жужжащими шестерёнками и стучащими поршнями — верная стая.
Легионы пятятся, но держат позицию. Они знают, что бежать нельзя. Бегство делает тебя добычей, а никто не хочет быть добычей для сотни металлических гончих. Некоторым из солдат хочется перерезать мне горло. Другие пялятся на меня, словно раненые дети. Ни то, ни другое не соответствует сумасшедшим убийцам. Наверное, мне следует что-то сказать, но что я могу сказать? «Иногда Дьяволу нужно немного личного времени»? Лучшее, что я могу придумать, это сказать: «Аду нужен Люцифер, и у Ада он всегда будет. Просто не сегодня вечером».
Ветер меняется и приносит с собой новые запахи. На виселице Укобака висит раздутый труп. Вдоль по улице к декоративному забору привязаны скальпы и свежая кожа, хлопая и сушась на ветру. Полагаю, я знаю, что случилось с людьми Ветиса. Интересно, шкура Ветиса среди их?
Когда по лужайке разносится запах гниющего адовского мяса, то небольшое чувство вины, которое я лелеял за то, что сбегаю от этих бедолаг, испаряется. И с чего я взял, что массовое самоубийство для этих кровожадных порождений ада было плохой идеей? Чтоб им всем сгореть. Самое паршивое, что, возможно, я заслуживаю места на сковороде рядом с ними. Я волок Укобака за мотоциклом, когда мог просто свернуть ему шею. Но Люциферу нужно устроить шоу, и я никогда не устану убивать адовцев. Возможно, мне следует отправить гончих обратно на псарню, вернуться в свой номер и умереть здесь внизу
