Он стоял на берегу, глядя на дом, видел на крыльце бабушку, видел бабушку и деда на похоронах мамы, слышал, как говорит дед: «Лучше бы не уезжала от нас». А бабушка прошептала: «Она не стала разводиться – ведь это означало бы бросить Теда».
Вся вина на нем? Он с детства задавал себе этот вопрос. И до сих пор не нашел ответа.
Кто-то смотрел на него из окна. Быстро Тед побежал дальше.
В бунгало его ждали Крейг с Бартлеттом. Они уже позавтракали. Тед заказал завтрак по телефону: сок, кофе, тосты.
– Я сейчас. – Приняв душ, он переоделся в шорты и футболку. Когда он вышел, поднос уже ждал его.
– Быстро тут обслуживают, правда? Умеет Мин управлять Спа! Прекрасная была идея оборудовать такие же курорты при новых отелях.
Не отозвался ни один. Сидя за письменным столом, они наблюдали, понимая, что он не ждет и не хочет ответа. Тед залпом выпил апельсиновый сок и потянулся за кофе.
– Собираюсь в спортзал, – сообщил он. – Не мешает как следует размяться, завтра мы уезжаем в Нью-Йорк. Крейг, собери в субботу утром служащих. Я ухожу с поста президента и председателя компании.
Выражение на лице Теда предупредило Крейга – спорить бесполезно. Тед повернулся к Бартлетту: глаза ледяные.
– Генри, я решил признать вину. Изложи мне лучшие и худшие варианты приговора, какой мне грозит.
Элизабет еще лежала в постели, когда Вики внесла завтрак. Поставив поднос рядом с кроватью, она внимательно взглянула на девушку: – Неважно себя чувствуешь?
– Ничего, выживу, – криво улыбнулась Элизабет. – Так или иначе, выживать приходится всем, верно? – Потянувшись, она взяла с подноса вазу с единственным цветком. – Как ты там говоришь насчет роз по утрам для «увядающих цветов»?
– Да это не про тебя, конечно. – Резкое лицо Вики смягчилось. – Я была выходная, только что услышала про мисс Сэмюэлс. Такая милая леди. Но скажи, что ей понадобилась в бане? Она мне сама как-то говорила – от одного взгляда на этот мавзолей у нее мурашки бегут. Еще сказала – баня напоминает ей могилу. Даже почувствовав себя плохо, все равно ни за что не зашла бы туда…
После ухода Вики Элизабет взяла расписание, лежавшее на подносе. Она не собиралась больше принимать процедур или заниматься спортом, но сейчас решила иначе. На десять у нее назначен массаж у Джины. Служащие обожают посплетничать. Только что Вики подтвердила ее собственную убежденность – Сэмми ни за что бы не вошла в римскую баню по своей воле. В тот раз Джина выложила ей о финансовых проблемах на Спа. Может, и сегодня что-то от нее узнает.
А раз она все равно собралась в зал, Элизабет решила прокрутить всю программу. После первого занятия она взбодрилась, но тяжело было смотреть на место в первом ряду, где вчера стояла Эльвира, усердно наклоняясь и прогибаясь; к концу занятия она пыхтела как паровоз, лицо у нее стало ярко-красным.
«Но я все-таки не отстала!» – гордо похвастала она Элизабет….
В коридоре Элизабет наткнулась на Черил. Та куталась в махровый халат. Ногти на ногах и руках ярко-сиреневые. Элизабет прошла бы мимо, но Черил схватила ее за руку:
– Элизабет, мне надо поговорить с тобой!
– О чем?
– Об анонимках. Больше не отыскалось? – Не ожидая ответа, она заторопилась. – Слушай! Если найдутся еще или если уже есть, пусть их проанализируют. Проверят на отпечатки пальцев, или что там еще можно. Пусть разыщут отправителя! Я их не посыпала! Ты поняла? Не писала и не посылала!
Элизабет смотрела ей вслед – та убегала по коридору. Как правильно сказал Скотт, голос у нее искренний. С другой стороны, если она уверена, что те две – единственные и больше в сумке не найдут, лучшей позиции не придумать. Талантливая ли актриса Черил?
В десять часов Элизабет лежала на массажном столе. В комнату вошла Джина:
– У нас такой переполох!
– Еще бы!
Джина прикрыла волосы Элизабет пластиковой шапочкой.
– А как же! Сначала мисс Сэмюэлс, теперь миссис Михан. Безумие какое-то! – И принялась с кремом массировать шею Элизабет.
– Опять ты вся напряженная. Испереживалась, конечно. Я знаю, ты была близкой приятельницей мисс Сэмми.
Лучше бы не говорить про Сэмми.
– Да, – кое-как промямлила Элизабет. – Джина, а миссис Михан ты делала массаж?
– Конечно. По понедельникам и вторникам. Такая чудачка. Что с ней стряслось, выяснилось?
– Пока нет. Проверяют ее медицинскую карту.
– Я-то считала, что она крепкая, как доллар. Толстоватая, но хороший цвет лица, здоровое сердце, нормальное дыхание. Уколов она, конечно, боялась, но от этого же не случается сердечных приступов!
Плечам стало больно, когда пальцы Джины добрались до напряженных мышц. Джина грустно усмехнулась.
– В Спа всем до единого было известно о коллагеновых инъекциях в кабинете «С». Одна из наших девушек подслушала, как миссис Михан интересовалась у Черил Мэннинг, колола ли та коллаген. Представляешь?
– Да уж… Джина, ты как-то говорила, что Спа совсем не тот с тех пор, как умерла Лейла. Я знаю, она приманивала любителей знаменитостей, но барон все-таки и сам каждый год привлекал новых гостей.
– Забавно, – Джина добавила крема на руки, – но пару лет назад все затормозилось. Никто ничего не понимает. Разъезжает барон по-прежнему часто. Правда, катается в основном в Нью-Йорк. Помнишь, он организовал благотворительные балы в десятках крупных городов, лично выписывал недельное приглашение на Сайприс Спа выигравшему, и после его хвалебной речи о достоинствах Спа к счастливчику победителю присоединялись трое-четверо его друзей, тоже жаждавших вкусить удовольствия – в качестве платных гостей, разумеется.
– И почему так случилось?
– У барона что-то на уме, – понизила голос Джина. – А что – никто раскусить не может, по-моему, даже Мин. Решила ездить с ним вместе. Очень тревожится, что его Королевское Высочество, или как там он себя величает, завел в Нью-Йорке интрижку…
Интрижку? Элизабет задумалась, пока Джина разминала ей мышцы. Может, не интрижку, а пьесу под названием «Карусель»? А если так, может, Мин разгадала правду давным-давно?
Из зала Тед ушел в одиннадцать. После двух часов на тренажерах и в бассейне у него был массаж, а потом он понежился в джакузи на открытом воздухе. Припекало солнце, ветра не было, черным облачком прошелестела над головой стайка бакланов. Официанты накрывали столы в патио, бледно-зеленые с желтым зонты отбрасывали цветные тени на пол.
Тед снова отметил, как четко поставлено на курорте дело. Будь ситуация иной, он поручил бы Мин и барону организовать десятки таких Спа по всему миру. Он чуть улыбнулся: но не управлять безраздельно! За предполагаемыми расходами барона следили бы ястребиные очи бухгалтера.
Возможно, Бартлетт уже переговорил по телефону с окружным прокурором и у него есть представление, на какой приговор можно рассчитывать. И все-таки Теду не верилось. Поступок, напрочь улетучившийся из памяти, ломает всю его жизнь, делает другим человеком.
Медленно Тед направился к бунгало, отстранение кивая знакомым, которые, пропуская спортивные занятия, блаженствовали у «Олимпийского». В разговоры вступать не тянуло. Не хотелось думать о спорах, предстоявших с Бартлеттом.
Память. Слово преследовало его. Обрывки и клочки воспоминаний. Наверх в лифте. Холл. Покачивание. Он был вдребезги пьян. А что потом? Почему в памяти черный провал? Потому что ему не хочется вспоминать?
Тюремное заключение. Камера…
В бунгало никого не оказалось. Маленькое везенье. Думал, они снова поджигают его у круглого стола. Надо бы отдать этот коттедж Бартлетту, а себе взять поменьше. Спокойнее было бы. Наверняка к обеду эти двое объявятся снова.
Крейг. Обстоятельный парень. Сияющих высот компания с ним не достигнет, но удерживать ее на плаву сумеет. Следует быть благодарным судьбе за Крейга. Крейг возник, когда самолет с восемью исполнительными директорами компании разбился в Париже. Стал незаменимым, когда погибли Кэти и Тедди. Незаменим и сейчас. И подумать только…
Сколько лет ему придется отсидеть? Семь? Десять? Пятнадцать?
Есть еще одно дело. Достав из папки свою именную бумагу, Тед сел за письмо. Закончив, запечатал конверт, позвонил горничной и попросил отнести Элизабет.
Он предпочел бы подождать до завтрашнего отъезда, но, может, узнав, что суда не будет, она задержится тут подольше.
В полдень, вернувшись к себе, Элизабет увидела конверт. Такой знакомый – белый с вишневым обрезом, цвета эмблемы «Винтерс Энтерпрайз»; твердый четкий почерк, тоже знакомый; у нее пересохло во рту. Как часто к ней в гримерку приносили записки на такой бумаге, написанные этим почерком. «Привет, Элизабет! Только что приехал. Как насчет ужина? Еще никто не пригласил? Первое действие прошло потрясающе. С приветом, Тед». Они ужинали, звонили из ресторана Лейле. «Охраняй моего парня, Ласточка. Не позволяй, чтобы какая-нибудь размалеванная шлюха увела его».
