— Я подходил к сарайчику после завтрака. Адольф прогнал меня.
— Мальчик говорил мне, что услышал чьи-то шаги, поскорее прикрыл немца брезентом и выскочил из домика навстречу.
— Адольф обругал меня, я ушёл из сада, но через полчаса вернулся. В сарайчике уже никого не было.
— Адольф побежал к Луизе сообщить о вашей встрече.
— Что было потом?
— Луиза пошла с Адольфом в сад, они всё-таки дотащили тело до реки и сбросили с помоста в воду. Думали, что течение унесёт немца далеко от наших мест, но он застрял в камышах. Вы знаете, мсье, немцы всегда были зловредными подонками.
— А как зонт Гутентага оказался в вашем гараже?
— Зонт понравился Адольфу, и он оставил его себе. У мальчика не было зонта, а это хороший зонт, почти новый.
— Почему же Луиза убила Гутентага?
— Она просто защищала Адольфа.
— От кого защищала? От Гутентага?
Франсуа показывает пальцем на Изабель:
— Вот от неё!
— От Кассандры? — удивляюсь я.
— Это вовсе не наша маленькая Кассандра, мсье!
— Это фантом, правда ведь, папа’? — вставляет заплаканный Анибаль.
— Между прочим, она — моя падчерица Изабель, — сообщает Маркус, внимательно слушающий мой диалог со сбрендившим хозяином отеля.
— Но вы же признали эту девушку своей пропавшей дочерью, — настаиваю я.
— Мы не могли поступить иначе.
— Почему?
Опять «почему»! Сколько раз за последнюю четверть часа прозвучало это слово?
— Полиция так и не поверила, что Кассандра сбежала из дома. Они уже пять лет всё ходят вокруг и вынюхивают. Из-за этого нам даже пришлось покинуть Сет.
— И что?
— Поэтому, когда поп из детского приюта сообщил, что Кассандра нашлась, мы с Луизой решили признать самозванку. Чтобы полиция от нас отстала. Понимаете, мсье?
— Почему же мадам Луиза боялась Кассандры, то есть Изабель?
— Луиза считала, что немец и эта особа заодно, что они хотят узнать правду про нашу маленькую Кассандру.
— А чем это грозило Адольфу?
Франсуа замолкает. Потом говорит, понизив голос почти до шёпота:
— Луиза подумала, что эта парочка ищет улики против Адольфа.
— Почему против Адольфа?
— Потому что Адольф убил Кассандру.
— Как же это произошло?
— Бедный мальчик принял наркотик, у него начались галлюцинации, и в припадке безумия он задушил подушкой свою сестру. Представляете, мсье?
— Сколько лет им тогда было?
— Кассандре тринадцать, Адольфу девятнадцать, а дурой Луиза была всегда!
Франсуа начинает хохотать, как душевнобольной. Впрочем, он такой и есть. Но это моё субъективное мнение.
— Почему мадам Луиза была дурой?
— Она до самого конца думала, что это Адольф убил Кассандру. Чтобы спасти нашего мальчика, Луиза расправилась с немцем, нашла у него фотографию вашей падчерицы, мсье Тотлебен, и поняла, что ошиблась. Немец искал не нашу Кассандру, а самозванку. Потом старая калоша решила, что это вы, мсье, ищете вместе с этой особой нашу маленькую Кассандру. Пользуясь старым школьным словарём Адольфа, Луиза напечатала записку на немецком языке и подложила её в ваш номер, чтобы выманить на берег. Там она столкнула вас в реку, а Адольф в это время забрал записку и на всякий случай удалил все фото в вашем фотоаппарате.
Франсуа мерзко кривит рот, прячущийся в густой бороде:
— Забавно! Сначала сюда приехал мсье Гутентаг, потом вы, мсье Росс, и, наконец, вы, мсье Тотлебен. Только представьте себе: Луиза яростно уничтожает немцев, а их в «Галльском петухе» становится всё больше. Настоящее германское нашествие. Забавно!
— Значит, это Луиза закрыла меня в сауне? — спрашивает Изабель.
— Кто же ещё? Луиза подпёрла дверь сауны стулом, а Адольф, отправив Анибаля на рыбалку, залез на крышу и заткнул подушкой дымоход. По приказу Луизы Адольф следил за вами, мадемуазель, и за вами, мсье Росс. Постоянно ездил следом на пикапе, благо что вы везде ходили вместе.
— Ловушку на лестнице тоже мадам Луиза подстроила? — задаю я новый вопрос.
Франсуа отвратительно хихикает:
— Она, старая калоша! Натянула проволоку поперёк ступеней, а когда вместо вас брякнулась эта жирная корова Шарлотта, Адольф проволоку убрал. Отправить в больницу собственную тётку! Грех, конечно. Ну, действительно, не дура ли ты, Луиза?
Франсуа шутливо грозит пальцем тому ужасу, что лежит в стиральной машине.
— В общем, теперь эта мрачная история ясна, — говорит Маркус. — Ваша покойная супруга строила козни, а помогал ей в этом Адольф. Вы следите за моей мыслью?
— Верно, мсье Тотлебен. Мальчик до смерти боится тюрьмы, но он слабак. Луиза так и не заставила его задавить пикапом эту парочку в тихом месте. А может, в его добродушии рыбалка виновата? Её ему врачи рекомендовали. Сказали, что рыбная ловля успокаивает нервы и восстанавливает душевное равновесие. А по-моему, лучше бы Адольф вместо своей глупой рыбалки и бесполезных лекарств читал Библию.
Франсуа заходится лающим смехом, от которого у меня по спине бегут мурашки величиной со снежок.
— А вот мне эта история ясна ещё не полностью, — перебиваю я не к добру развеселившегося безумца. — Так кто же на самом деле пять лет назад умертвил вашу маленькую Кассандру, мсье Камбрэ?
— Это секрет, мсье, — испуганно произносит Анибаль.
— Молчи, болван! — замахивается Библией Франсуа на сына. — Ты мне обещал всё забыть!
Анибаль отшатывается от разгневанного бородача.
— Какой секрет, Анибаль? Что ты обещал забыть? — нервно спрашивает Изабель, но бедолага, не отвечая, пятится к двери под грозным взглядом отца.
— Я теперь знаю этот секрет, — злобно ворчит обезжиренный Адольф, внезапно входя в прачечную. Его бледная костлявая физиономия перекошена от ярости. В руке долговязый держит здоровенный топор для колки дров. Лезвие этой опасной штуки покрыто кровью. Я надеюсь, что Адольф не забыл принять таблетку от агрессии, но скорее всего напрасно надеюсь.
Адольф с ходу набрасывается на Анибаля:
— Скажи-ка, Анибаль, зачем во вторник ты отправился на рыбалку без меня?
— Тебя не было дома, — всхлипывает Анибаль.
— Я поехал в авторемонт, потому что проклятый дрозд разбил фару моего «Форда»! В мастерской такой фары не нашли, и мне пришлось ждать, когда её привезут из Тарба. А в это время ты, с упорством кретина, выуживал из реки покойника!
— Не сердись. Я хотел поймать Очень Большую Рыбу и подарить тебе.
— Почему мне?! — рявкает Адольф.
— Потому, что ты мой брат, и я тебя люблю.
— А для чего мне твоя дурацкая рыба?
— Не знаю. Я же глупый.
Анибаль показывает язык.
— Этот юноша, конечно, среди нас не самый умный, но с памятью у него должно быть всё в порядке, — косясь на топор Адольфа, замечает Маркус и обращается к Анибалю: — Раскройте секрет, юноша: так куда же всё-таки делась настоящая Кассандра Камбрэ?
— Ну, говори, Анибаль! Твоя мама’ уже не будет ругаться, — присоединяется к отчиму Изабель. Зря она упомянула про Луизу. Анибаль машинально бросает взгляд на стиральную машину и снова заливается слезами.
— А ты что притих? — поворачивается Адольф к Франсуа. — Это ведь ты задушил Кассандру подушкой! Ты, а не я!
— А вот и неправда! — возмущается старикан. — Кто тебе такое сказал, мой мальчик? Я плюну этому лжецу в глаза!
— Это я узнал от матери!
— От Луизы? Когда?
— Вчера вечером! Я не спал всю ночь, а утром решил, что должен замкнуть этот ужасный круг. Взял топор, отрубил матери голову и бросил в стиральную машину, чтобы очистить. А что? Не надо было?
— Значит, это старая дура сказала тебе? — недобро усмехается Франсуа. Его багровое заросшее лицо становится страшным. Теперь перед нами настоящий дьявол в шкуре богобоязненного старого психа.
— Я и сам всё время подозревал, что ты лжёшь, — тяжело роняет слова Адольф, — а вчера мать мне всё рассказала. Ты следующий, отец. Твою голову тоже нужно очистить!
Адольф крепче сжимает топор, но Франсуа лишь опять отвратительно хихикает:
— Откуда Луиза-то может знать правду? Она прибежала, когда Кассандра уже была мертва!
— Зато Анибаль видел, как ты накрыл подушкой лицо Кассандры, навалился и держал, пока сестрёнка не перестала шевелиться!
— Что?! Анибаль видел? — пронзительно вопит Франсуа. — И вы поверили этому болвану?!
Анибаль закрывает лицо руками и садится на корточки. Стремится стать как можно меньше или вообще исчезнуть. Он больше не в силах смотреть на разгневанное лицо отца. Размахивая топором, Адольф горланит громче папаши:
— Я помню, как ты приставал к Кассандре! Постоянно норовил потрогать её. Подглядывал, когда она купалась. Думаешь, никто ничего не замечал?!
— И что с того? Это был совершенно невинный интерес папочки к единственной дочери!
