• Убийство Калверта напоминает трюк Селбита «Распиливание женщины пополам».
• Искусен в открывании замков (возможно, владеет приемом «очистки»).
• Владеет техникой эскапизма.
• Имеет опыт обращения с животными.
• Для получения информации от жертвы использует приемы ментализма.
• Чтобы опоить жертву, использовал приемы манипулирования.
• Пытался убить третью жертву, имитируя эскапистский фокус Гудини «Водяная камера пыток».
• Чревовещание.
Именно Гарри Гудини получил всемирную известность как эскапист, хотя в этом жанре выступали многие другие выдающиеся исполнители — и до него, и одновременно с ним.
От всех прочих Гудини отличало одно — вызов. Самым главным в его представлении было то, что он предлагал всем жителям того города, где собирался выступать, показать ему приспособление или помещение, не позволяющее освободиться или убежать — будь то наручники полицейского или же камера в городской тюрьме.
Этот состязательный элемент и прославил Гудини, обеспечил ему известность и процветание.
«И мне тоже», — думал Мальэрик, направляясь в свое жилище после того, как выбрался из реки Гарлем и произвел рекогносцировку. События сегодняшнего вечера все же потрясли его. До пожара, когда Мальэрик выступал регулярно, в его номера часто входил элемент риска. Настоящего риска. В свое время наставник убедил Мальэрика в том, что без риска нельзя удержать внимание публики. А для Мальэрика не было более тяжкого греха, чем наскучить тем, кто пришел к тебе, желая развлечься. Однако нынешнее представление оказалось более опасным, чем он предполагал; полиция действовала весьма эффективно. Каким образом они узнали, что Мальэрик выбрал своей жертвой женщину из школы верховой езды? И как выяснили, где именно он собирается ее утопить? На ярмарке ремесел его обложили со всех сторон. Потом, разыскав его «мазду», полицейские вновь стали преследовать его — причем подобрались так близко, что ему пришлось столкнуть машину в воду. Чтобы выбраться, Мальэрик совершил очень сложный трюк. Вызов вызовом, но сейчас его одолевала мания преследования. Кое-какие приготовления к следующему номеру он уже сделал, но вообще-то стоило бы подготовиться к нему более тщательно. Тем не менее Мальэрик решил до последней минуты оставаться у себя на квартире.
Кроме того, ему нужно было сделать кое-что еще. Не для почтеннейшей публики, а для себя. Задернув шторы, он поставил свечу на каминную полку рядом с небольшой инкрустированной деревянной коробкой. После этого Мальэрик зажег свечу и присел на дешевую софу, обитую грубой тканью. Медленно сделал вдох, затем выдох. Вдох, выдох.
Медленно-медленно…
Сосредоточив внимание на пламени свечи, он начал погружаться в медитацию.
Искусство магии всегда разделялось на две школы. К первой принадлежали престидижитаторы, жонглеры, иллюзионисты — люди, которые развлекали аудиторию, демонстрируя физическую сноровку.
Второе направление магии более неоднозначно — его можно назвать оккультным. Даже в нынешнюю эпоху торжества науки некоторые исполнители утверждали, что они действительно обладают сверхъестественными способностями — умеют читать мысли, усилием воли передвигать предметы, предсказывать будущее и общаться с духами.
Тысячи лет шарлатаны, называвшие себя колдунами и медиумами, заявляли о том, что способны вызывать дух умерших к их обезумевшим от горя родственникам. Еще до того как правительство начало бороться с подобного рода жульничеством, сами фокусники защищали легковерных, публично демонстрируя методы, с помощью которых достигаются «оккультные эффекты». Гарри Гудини потратил значительную часть жизни и состояния, сражаясь с теми, кто называл себя медиумами. По иронии судьбы одной из причин, побудившей его к этому, были безуспешные поиски настоящего медиума, способного установить контакт с духом его матери, с чьей смертью он так до конца и не смирился.
Сейчас Мальэрик смотрел на пламя свечи. Смотрел и молился о том, чтобы родственная душа явилась ему и подала соответствующий знак. Свечу как средство общения он использовал потому, что именно огонь когда-то отнял у него любовь.
Погоди-ка, кажется, пламя дрогнуло! Впрочем, может быть, и нет — точно этого сказать нельзя.
Он пытался примирить оба направления магии. Талантливый иллюзионист, Мальэрик, разумеется, знал, что его фокусы — всего лишь искусное использование законов физики, химии и психологии. Тем не менее в глубине его сознания постоянно гнездилась мысль о том, что, возможно, магия все же таит в себе ключ к сверхъестественному: Бог словно иллюзионист заставляет исчезнуть наши слабеющие тела, а затем прячет души тех, кого мы любим, трансформирует их и возвращает нам, его печальной и все же на что-то надеющейся публике.
Это не столь уж невероятно, сказал себе Мальэрик. Он…
И тут пламя свечи затрепетало! Да, он видел это.
Пламя на миллиметр сдвинулось к инкрустированной шкатулке. Вполне возможно, это знак того, что душа любимого человека витает сейчас где-то неподалеку, вызванная не механическими ухищрениями, а благодаря той связи, которую помогает установить магия, если не закрывать свою душу.
— Ты здесь? — прошептал он. — Это ты?
Он сдерживал дыхание, боясь, как бы оно не достигло пламени свечи и заставило его трепетать. Мальэрик желал точно знать, что он здесь не один.
В конце концов свеча догорела, и Мальэрик долго сидел, задумчиво глядя, как серый дымок поднимается к потолку и там исчезает.
Он взглянул на часы.
Пора готовиться к следующему номеру. Мальэрик отобрал костюмы и приспособления, упаковал их и тщательно оделся. Нанес грим.
Зеркало сообщило ему, что он «в роли».
Выйдя в подъезд, Мальэрик выглянул в окно. Улица была пуста. И он по вечерним улицам отправился исполнять очередной номер, который будет еще более захватывающим, нежели предыдущий.
* * *
Огонь и иллюзия — вещи родственные.
Вспышки осветительной смеси, блеск свечей, газовые огни, над которыми раскачиваются эскаписты…
Огонь, почтеннейшая публика, — это забава дьявола, а дьявол был всегда связан с магией. Огонь освещает, и огонь затеняет, он разрушает и создает.
Огонь трансформирует.
Именно это и лежит в основе нашего следующего номера, который я называю «Обугленный человек».
* * *
Школа в Гринвич-Виллидже, возле Пятой авеню, расположена в старомодном, сложенном из известняка здании и внешне выглядит так же скромно, как и называется. Трудно даже представить, что именно здесь учатся читать, писать и считать дети богатейших семей Нью-Йорка, связанных с большой политикой.
Однако эта школа не только первоклассное образовательное учреждение (если так можно называть начальную школу), но и важный культурный центр района — например, она славится своими музыкальными концертами, проходящими по субботам в восемь вечера.
Именно на этот концерт и направлялся сейчас преподобный Ральф Свенсен.
Свой долгий путь через китайский квартал и «маленькую Италию» он проделал без всяких приключений — если не считать периодических приставаний уличных попрошаек, на которые преподобный почти не обращал внимания. По дороге он зашел поужинать в маленький итальянский ресторан, где съел тарелку спагетти (кроме них и равиоли, Ральф Свенсен не нашел в меню знакомых названий). А так как сейчас рядом с ним не было жены, преподобный заказал еще и бокал красного вина. Пища оказалась чудесной, поэтому он просидел в ресторане еще некоторое время, отхлебывая запретный напиток и наблюдая за беспечно играющими детьми.
Испытывая чувство вины за то, что тратит на спиртное церковные средства, преподобный оплатил счет и продолжил свой путь. Через некоторое время он достиг места, называвшегося Вашингтон-сквер. Сначала оно показалось ему еще одной разновидностью Содома, однако, углубившись в этот хаотично расположенный парк, преподобный обнаружил, что грешниками здесь были только юнцы, запускающие чересчур громкую музыку, да взрослые, пьющие вино и пиво из бумажных пакетов. Хотя он считал, что нарушители моральных запретов должны отправляться прямиком в ад (например, шумные проститутки-гомосексуалисты, мешавшие спать), здешние грешники были явно не из тех, кому гарантирован бесплатный проезд в большую печь.
Однако, пройдя по парку еще немного, Свенсен вдруг начал нервничать. Он снова вспомнил встреченного им у гостиницы мужчину в комбинезоне и с инструментами. Преподобному показалось, что он видел мужчину еще раз, вернее, его отражение в витрине магазина неподалеку от отеля. Чувство, что за ним кто-то следит, снова охватило Свенсена. Он быстро обернулся. Людей в спецовке преподобный не обнаружил, но заметил элегантного мужчину в серой спортивной куртке, явно наблюдавшего за ним. Небрежно отвернувшись, мужчина направился к общественному туалету.
