— Простите, мадам, — вежливо перебил мистер Сингх, — простите, но птицы — в прошлом. Этот эпизод ушел в историю, так сказать. Я пережил потерю и начал с чистого листа. Кстати, возможно, вы, как истинная англичанка, сможете объяснить мне, почему говорят «с листа»? Может, это связано с тем, как в лесу мы поднимаем листья и открываем, что под ними?
В нормальных обстоятельствах Гвендолин отпустила бы какую-нибудь колкость, но этот мужчина был так красив (и не только по-восточному) и так учтив, что она обмякла. Как царица Савская перед Соломоном.
— «Лист» — это страница, — неуверенно произнесла она. — Страница в книге жизни.
Мистер Сингх улыбнулся. Улыбка, достойная бога солнца — широкая, белозубая, мягкая, осветившая его красивое лицо. Зубы у него были, как у американской молодежи, — ровные, белые и блестящие.
— Спасибо, — сказал он. — Несмотря на то что я прожил в этой стране тридцать лет, мне иногда кажется, что я живу в новой эпохе Просвещения.
Гвендолин беспомощно улыбнулась в ответ. И предложила то, чего никогда не предлагала случайным гостям с тех пор, как Стивен Ривз исчез из ее жизни.
— Не хотите ли чаю?
— О нет, спасибо. Я зашел лишь на минуту. Сейчас объясню. Когда вы плохо себя чувствовали и лежали в больнице, я видел в садике вашего садовника, очень трудолюбивого молодого человека, и сказал миссис Сингх, что этот человек — то, что нам нужно, чтобы привести в порядок наш сад. Поэтому я и пришел к вам. Чтобы узнать его имя и по возможности телефон. Вдруг он возьмется за работу.
Гвендолин переполняли эмоции. Она не понимала, почему упала духом при упоминании миссис Сингх, но вполне понимала, почему удивилась и начала злиться. Выпрямилась, думая о том, даст ли он ей на десять лет меньше, чем на самом деле, и сказала:
— У меня нет садовника.
— Есть, мадам, — возразил мистер Сингх. — Возможно, это просто ускользнуло из вашей памяти. Я понимаю, вы лежали в больнице. Как раз в то время я его видел. Не сомневаюсь, что вы наняли его, а он начал работать в ваше отсутствие.
— Я никого не нанимала и ничего об этом не знаю, — не дала ввести себя в заблуждение Гвендолин.
Он смотрел на нее с жалостью, словно она — выжившая из ума старуха.
— Как он выглядел?
— Дайте вспомнить. Примерно тридцати лет, светлые волосы, британское лицо, голубые глаза, я думаю, и симпатичный. Не такой высокий, как я или — он смерил ее взглядом — вы, мадам.
— Что именно он делал?
— Перекапывал сад, — просто ответил мистер Сингх. — Он копал в двух местах. Земля, вы знаете, очень твердая, как скала… — он слегка приукрасил речь, — как несокрушимый камень.
Он даже разговаривал с нею на ее языке. Познакомься она с ним раньше, смог бы он заменить Стивена Ривза?
— Мужчина, о котором вы говорите, не садовник, а мой квартирант. Он живет на верхнем этаже.
— В таком случае приношу извинения за беспокойство.
Мистер Сингх поднялся, и Гвендолин снова увидела его по-военному подтянутую высокую фигуру и плоский живот. Ей хотелось крикнуть: «Не уходите!», но вместо этого она сказала:
— Его фамилия Селлини, и у него нет разрешения входить в мой сад.
Он снова улыбнулся, на сей раз грустно.
— Должен признаться, я разочарован. Нет, пожалуйста, не вставайте. Вам нужно выздоравливать, тем более что вы — если можно так сказать — не первой молодости. — Он взглянул на свое отражение в одном из облезлых зеркал и тактично добавил: — Впрочем, и я не первой. Желаю вам всего хорошего, благодарю за прием и ухожу.
После его ухода солнце погасло. Злость все нарастала. Она дождется Селлини, выпьет крепкого кофе, сделает все, что угодно, чтобы не уснуть, пока не услышит, как он вернулся. Та вещь, письмо, а теперь еще и это. Гвендолин избавится от него и найдет какую-нибудь симпатичную тихую леди не первой молодости. О, как больно ударила ее эта фраза! Несмотря на то, что он отнес и себя к той же категории. Но Селлини! Она выселит его, как только сможет.
Он отправился домой пешком, но, проходя мимо остановки и заметив приближающийся автобус, сел в него. День выдался слишком тяжелым, чтобы прогулка доставляла удовольствие. Деревья уже начали желтеть, опавшие листья пролетали за окнами автобуса. Спину неприятно покалывало, словно прикасались холодные пальцы, и, когда он выходил на углу улицы Святого Марка, поясницу пронзила боль. Остаток пути пришлось проделать пешком, и боль слегка утихла.
На Сент-Блейз-авеню, как всегда, машины были припаркованы очень плотно, и на этот раз Микс заметил то, чего раньше замечать нужды не было. У одной из них, старой «вольво», за ветровым стеклом объявление: «Продается», а ниже цена: 300 фунтов. «Вольво» — хорошая машина, служит долгие годы, а об этой явно неплохо заботились. Он обошел ее, заглядывая в окна. Из какого-то дома появилась женщина и подошла к нему.
— Интересуетесь?
Микс ответил, что пока не знает. Ему нравились такие женщины, с фигурой как песочные часы. Она была уже не молода, но привлекательна.
— Это машина моего мужа. Наша фамилия Брунсуик — Брайан и Сью Брунсуик. Брайан сейчас в отъезде, но вернется в среду и может устроить вам пробную поездку, если хотите.
— А сами вы не водите?
Он подумал, что не отказался бы от пробной поездки любого сорта с ней.
— Увы, я уже несколько лет не садилась за руль.
— Жаль, — ответил Микс. — Я обдумаю ваше предложение.
В коридоре, держась за поясницу, он заметил, что дверь гостиной распахнута, и заглянул внутрь. Старая Чосер дремала на софе. Он отправился к себе. За последнее время стало прохладнее, небо прояснилось и выглянуло солнце. Прямые лучи освещали стены лестничного пролета, немилосердно являя глазу каждую трещину, следы от мух на криво висящих картинах, самих мух, забравшихся под стекло и там умерших, паутину по всем углам. Интересно, куда днем девается призрак Реджи? Но Микс приказал себе не думать об этом без особой надобности. Боль в пояснице стала резче. Если не станет лучше, придется идти к врачу.
Первое, о чем Гвендолин вспомнила, проснувшись, было откровение мистера Сингха. Сам мистер Сингх не для нее, а вот Стивен Ривз — да. Внешность и обаяние индуса моментально вскружили ей голову, но она не одобряла межнациональные, смешанные, как говорили во времена ее юности, браки, да и наличие жены было для нее камнем преткновения. Неизвестная и невидимая миссис Сингх, которую Гвендолин небрежно назвала «дикой женщиной в чадре». Однако то, что поведал мистер Сингх, вытеснило все эти мысли из ее головы.
Пока она отсутствовала, и не просто отсутствовала, а лежала в больнице, этот мужчина, жилец, побывал в саду дважды и вырыл ямы в ее клумбах. Когда Чосеры жили в достатке, за садом ухаживал настоящий садовник, клумбы пестрели нарциссами и дельфиниумом, цинниями и георгинами, кусты были подрезаны, а лужайка напоминала бархатный ковер. В каком-то смысле Гвендолин до сих пор видела его таким — конечно, он немного зарос, но умелые руки могли бы запросто привести все в порядок за какой-нибудь час. И вот в этот маленький рай вторгся захватчик с лопатой — что наиболее вероятно, с ее лопатой — и копал ямы. Без ее разрешения. Ходил на ее кухню, в ее прачечную, скорее всего, оставил там те стринги. И зачем он это делал? Конечно, хотел что-то закопать. Или украл что-то из ее вещей, что-то ценное, и закопал в саду, пока не найдет скупщика краденого. Гвендолин твердо решила обойти весь дом и найти то, что пропало. От ярости кровь в ней закипела с новой силой. Сон слетел с нее окончательно, но чувствовала она себя странно — голова кружилась, а в теле ощущалась неприятная слабость.
Несмотря на это, она все равно пошла бы наверх, потихоньку, отдыхая на каждой площадке, но тут появилась Куини Уинтроп. Услышав звук открывающейся двери, Гвендолин понадеялась, что явился жилец и можно будет не преодолевать пятьдесят две ступеньки, но ее надежды рухнули, когда раздался голос Куини:
— Ку-ку, это я.
Долго ли они с Олив собираются приносить ей подарки? Неделю? Месяц? До скончания века? Ей успели надоесть шоколад, батончики мюсли, груши и виноград. Но Куини выудила из сумки бутылку портвейна, что было значительно приятнее, и, повеселев, Гвендолин искренне поблагодарила подругу.
— Надеюсь, я не стану алкоголичкой. Но если вы с Олив продолжите в том же духе, то наверняка сопьюсь. Конечно, это жилец довел меня до такого. Раньше я ничего крепче апельсинового сока в рот не брала.
Поначалу она собиралась рассказать Куини о разговоре с мистером Сингхом, но отчего-то расхотелось обсуждать соседа с Куини или с кем бы то ни было. Но поведать о преступлениях захватчика, не впутав мистера Сингха, не представлялось возможным. Вместо этого она сказала:
— Мне очень неловко просить об одолжении, но не могла бы ты подняться наверх, постучать в его дверь и передать, что я хочу повидаться с ним в шесть часов?
