Назавтра Друзин появился только на несколько минут. Привез обещанный самоучитель, свежее бельё и тут же уехал.
Ходунов в его отсутствие не скучал. Расслабленность, безразличие к происходящему и даже некоторая сонливость, которые сопровождали его все время, пока он сидел в подвале у Хозяина, оставили его. Сейчас он чувствовал прилив сил, голова работала четко и ясно. Он добросовестно составил список тех мест, где мог быть тайник Шутикова.
Но, главное, он занимался французским. Это занимало почти все его время. Ходунов исписал уже несколько страниц блокнота фразами из книги, которые он повторял негромко вслух, стараясь заучить их и произносить свободно. Занятия отвлекли Ходунова от тяжелых мыслей о грозящей ему опасности.
А опасность была нисколько не меньше, чем раньше. Несмотря на кажущееся благодушие Друзина, было совершенно очевидно, что Друзин постарается убрать его сразу же, как только нужные ему пакеты будут у него в руках. Уж если Друзин без колебаний убирал сообщников, то было бы нелогичным зачем-то сохранять жизнь какому-то случайному человеку. А уж в логике, в продуманности действий Друзину никак нельзя было отказать. Одно теперь только успокаивало Ходунова. Ни его семья, ни кто-нибудь еще Друзина больше не интересовали. Но самому ему рассчитывать было не на что. Почти не на что.
* * *
В понедельник Друзин приехал уже ближе к вечеру. Он вошел в комнату к Ходунову и поставил на пол небольшую спортивную сумку и пакет.
— Летим завтра утром. Хозяйка вас разбудит в поло вине шестого. А я заеду за вами в шесть с четвертью. Это ваши вещи. Теперь можете принять душ. Пошли, я вас провожу. В ванной я вас закрою. Будете готовы — постучите.
С громадным удовольствием приняв душ впервые с того дня, как он попал в подвал к Хозяину, Ходунов переоделся в легкий спортивный костюм, привезенный Друзиным, и настроение у него улучшилось.
А у Друзина уже не было того легкого настроения, в котором он был в субботу. Выглядел он серьезным и сосредоточенным.
— Теперь я для вас Николаев Анатолий Максимович. Вот ваш паспорт, проверьте на всякий случай, всё ли в порядке.
Это был общегражданский заграничный паспорт, который обычно был у Ходунова дома в шкафу, там же, где лежали и другие его документы. А теперь паспорт был у Друзина. И хотя Ходунов уже должен бы привыкнуть к тому, что с ним в любой момент могут сделать все, что угодно, ему стало так мерзко, что даже слегка закружилась голова. С трудом придя в себя и с отвращением чувствуя, что руки у него подрагивают, он полистал паспорт. Все было в порядке, швейцарская виза была на месте.
— Все нормально, — осевшим голосом сказал он, возвращая паспорт.
— Хорошо. Паспорт, удостоверение и бумажник получите завтра. Часы можете взять сейчас. Ну, список вы составили?
— Да. Одиннадцать пунктов.
— Ладно, это мы обсудим в самолете. Ну, до завтра.
* * *
Ходунов проснулся как от толчка и посмотрел на часы. 5.15. Он встал, не торопясь побрился и умылся. Без четверти шесть он был уже совершенно готов и, ожидая приезда Друзина, листал самоучитель французского. Он чувствовал какое-то неприятное волнение и никак не мог сосредоточиться на том, что читал.
В 6.10 появился Друзин. До этого Ходунов видел его или в деловом костюме, или в видавшей виды потертой куртке. Сегодня он был одет совсем по-другому и, безусловно, со вкусом. Легкая светлая куртка, светлые джинсы и замшевые туфли — все это было хорошо подобрано. Широкоплечий, с тонкой талией, Друзин выглядел, несомненно, элегантным. С некоторым удивлением Ходунов отметил, что в расстегнутом вороте рубашки виднелся православный крестик.
Они тут же спустились к машине.
— Кепку снова наденем, — протянул Грузин все ту же бейсболку.
— Как скажете, — надвигая ее на глаза, сухо отреагировал Ходунов.
Оба они были напряжены и около часа ехали молча.
— Можно снимать, — наконец сказал Друзин. — Почти приехали.
Ходунов снял с лица бейсболку и зажмурился от яркого солнца. Они уже подъезжали к Шереметьево-2. Ходунову тут же вспомнилось, что обычно в это время его охватывало приятное возбуждение перед интересным путешествием. Да, сейчас возбуждение тоже было, его было даже в избытке. Но вот назвать его приятным…
* * *
Машину Друзин оставил на стоянке, и они неторопливо пошли к аэровокзалу.
Ходунов, много раз уже обдумывавший свою линию поведения с Друзиным, про себя решил, что сейчас было бы совершенно неразумным в чем-то его провоцировать. Бесполезно было бы и пытаться усыплять его бдительность, надеясь на какую-нибудь случайность.
«Нет, случая больше не будет, — сказал про себя Ходунов. — Была одна случайность. Слава богу. И я ее использовал. Другой такой случайности не будет. На это рассчитывать нечего. Случай надо создать».
* * *
Ходунову чаще всего приходилось улетать в командировки в субботу. Сегодня был будний день, и народу в аэропорту было относительно немного. Таможню, регистрацию и пограничников они прошли быстро, без задержек.
— Ещё больше часа нам ждать, — сказал Друзин. — Где будем ждать?
— Мы ждали обычно в буфете. Здесь, наверху. У нас был стандартный набор для этого случая: коньяк, апельсиновый сок и кофе.
— Ничего набор. Особенно для утра. Ну, пошли.
В буфете Друзин заказал по рюмке самого дорогого коньяка, по бокалу сока и по чашке кофе. Ходунов отпил сок и поднял на свет коньяк.
— Цвет — что надо. И запах прекрасный. — Подняв рюмку, он сделал глоток. — Да и вкус вполне соответствует. Высокий класс.
Друзин тоже попробовал коньяк и поставил рюмку.
— Что, не понравилось? — спросил Ходунов.
— Нет, очень неплохо. Но не сейчас.
— А, понимаю.
Друзин отхлебнул кофе и поморщился.
— Растворимый. Уж могли бы здесь и получше предложить.
— Да, кофе — законченная ерунда. Не без недостатков. Тем не менее этот комплект должен быть. Если пить по глоточку в последовательности — сок, коньяк, кофе, создается особое предполетное настроение.
— Ну, создалось у вас?
— Честно говоря, что-то не получается сегодня. Чего-то не хватает. — Ходунов вздохнул. — А может, что-то лишнее.
— А может, кто-то? — усмехнулся Друзин.
— Не знаю, не знаю. Настроение — штука тонкая.
Оба пытались как-то уменьшить напряжение. Ходунов допил рюмку.
— Хотите ещё? — спросил Друзин.
— Хочу, — ответил Ходунов. — Но не буду. По нашему распорядку вторую рюмку — в самолете. У нас обычно всегда с собой было.
— Можно здесь взять. Давайте возьмем бутылку вот такого.
— Зачем? Здесь очень дорого получится. Уж лучше тогда купить внизу, без пошлины. Если хотите, можно спуститься.
— Пошли. Время еще есть, все равно делать нечего.
Уже в магазине, выбирая коньяк, Ходунов спросил:
— А как вы планируете организовать наш быт в Женеве? Вы ведь наверняка это тоже продумали.
— Конечно. Я заказал два номера в той гостинице, где вы жили в последний раз. Нельзя же было брать один номер. Не так поймут. Но не обольщайтесь, жить-то мы будем в одном номере.
— Понял, — кивнул Ходунов. — Ну, в нашей ситуации другого варианта просто нет. А вы иностранный язык знаете какой-нибудь?
— Практически нет. Учил английский, но почти без всякого толку.
* * *
Когда они заняли свои места в самолете, Друзин напомнил Ходунову:
— Мы хотели посмотреть ваш список.
— Да, конечно. — Ходунов достал из сумки блокнот. — Вот, одиннадцать пунктов. Ну, я их просто для себя обозначил. Могу дать пояснения по каждому пункту.
— Давайте, — серьезно сказал Друзин.
— Так, пункт номер один. Это замок в Шильоне. Там, в замке, на уровне второго этажа есть внутренний двор. И со двора есть выход на дорожку, которая уступом идет вдоль стены. Обычно по этой дорожке никто не ходит. Место подходящее.
— Понятно. Дальше.
— В Женеве на набережной в парковой зоне есть такие небольшие каменные павильоны. По виду им не меньше ста лет, и выглядят они довольно неказисто. Три из этих пунктов — это как раз такие павильоны. Ну, и все остальные точки такого же плана — в Женеве во многих местах есть такие хозяйственные сарайчики, где уборщики хранят свой инвентарь. Они, как правило, скрыты кустами. Такой сарайчик есть у фонтана в парке, у летнего дворца на другой стороне озера.
— Понял. А какое место из этих в Женеве вы бы сейчас выбрали?
— Нет особых предпочтений. Надо спокойно, методично осмотреть все. Я не исключаю, что ещё какое-то место всплывет. Походим, посмотрим.
— Ну и на сколько же дней вы планируете наши поиски?
— Три-четыре дня будет достаточно. За это время или уж найдем, или…
— Будем надеяться, что никаких «или» не будет, — усмехнулся Друзин и потянулся в кресле. — Найдём. Обязательно.
