выбросить на свалку всю нашу совместную жизнь?»
Чувство покинутости было столь сильным, что она в глубине души сознавала: было бы легче, если бы Чарли-Чарльз умер, вместо того чтобы бросить ее. Но, как ни трудно было признаться, это было правдой, и она знала, что Сьюзен обо всем догадывается и, возможно, даже не осуждает ее.
Эмили просто не представляла, что бы она делала без Сьюзен. Младшая дочь поддерживала ее с самого первого дня, когда сама Эмили всерьез сомневалась, сумеет ли она все это выдержать. Процесс оказался долгим, но теперь она была почти уверена, что сможет справиться самостоятельно.
По совету Сьюзен она составила список занятий, которые могли бы ее отвлечь и заполнить время, а затем принялась последовательно выполнять намеченное. В результате она стала активной участницей программы помощи местной больнице, а в этом году ее избрали председательницей комитета по сбору пожертвований, а в прошлом году она была активной участницей кампании по переизбранию губернатора штата.
Было еще одно дело, которым Эмили занималась втайне, не сказав даже Сьюзен, возможно, потому, что оно оказалось самым важным из всех остальных дел. Она начала работать на общественных началах в больнице для хронически больных детей.
Этот опыт стал для нее бесценным — он помог увидеть свои личные невзгоды в истинном свете. Она вспомнила старую поговорку, казавшуюся ей удивительно мудрой: «Босоногого жалеешь, пока не встретишь безногого». Возвращаясь домой после часов, проведенных в больнице, она всякий раз напоминала себе, что надо благодарить бога за то, что он ей дал, и не роптать. И это повторялось каждый день.
В клуб она приехала раньше Нэн и прошла прямо к заказанному столику. С прошлых выходных — в воскресенье они с Чарли могли бы отметить сороковую годовщину свадьбы — Эмили не покидало чувство вины. Она чувствовала себя такой подавленной, такой несчастной! Ей хотелось себя жалеть. Она понимала, что расстроила Сьюзен, не сдержавшись и ударившись в слезы в субботу вечером. А тут еще Ди встряла и окончательно все испортила, когда набросилась на Сьюзен и заявила, что она не понимает, что значит потерять близкого человека.
«Сьюзен понимает гораздо больше, чем Ди думает, — сказала себе Эмили. — Когда мы с Чарли расставались, Ди была с Джеком в Калифорнии, вся погруженная в свои дела и довольная своим замужеством. Бедной Сьюзен пришлось пережить предательство Джека, а потом она была со мной, помогала мне справиться и не развалиться на части. К тому же у Чарли совсем не осталось для нее времени, как только на сцене появилась Бинки, и ей, наверное, было очень больно, потому что она всегда была папиной дочкой».
— Мы погружены в мир мечтаний? — раздался насмешливый голос над ухом.
— Нэн! — Эмили вскочила и обняла подругу. Они обменялись воздушными поцелуями. — Да, похоже, я грезила наяву. — Она окинула подругу полным любви взглядом. — Отлично выглядишь.
Это было правдой. В шестьдесят лет Нэн, стройная брюнетка с породистым лицом и подтянутым телом, все еще была очень красивой женщиной.
— Ты тоже, — решительно заявила Нэн. — Давай признаем правду, Эм. Мы все еще держимся.
— Мы все еще в бою, — согласилась Эмили, — и сдаваться не собираемся. Подправим здесь, подтянем там. Старимся красиво, а главное, не слишком быстро.
— Скучала без меня? — спросила Нэн.
Она больше месяца провела во Флориде со своей больной матерью и вернулась в Нью-Йорк только неделю назад.
— Можешь не сомневаться. Было несколько трудных дней, — призналась Эмили.
Они решили побаловать себя и, позабыв о подсчете калорий, позволить себе бокал шардонне и многоэтажный «клубный бутерброд».
Им подали вино, и начался серьезный обмен новостями.
Эмили рассказала подруге, как тяжело и грустно ей было в прошлое воскресенье.
— Меня просто убило, что Людоедка устроила вечеринку в нашу сороковую годовщину… и Чарли ей это позволил.
— Ты же понимаешь, она сделала это нарочно, — вздохнула Нэн. — Это так похоже на Бинки. Должна тебе признаться, мне тоже пришлось заглянуть на этот коктейль. Жаль, что я не застала Сьюзен. Мы с ней разминулись. Очевидно, она, как и я, показалась там только на минутку — из вежливости.
Какая-то неуловимая интонация в голосе Нэн подсказала Эмили, что ее подруга чем-то встревожена. Ей не пришлось долго ждать объяснения.
— Эм, это, конечно, ерунда, но Бинки терпеть не может Сьюзен. Она знает, что Сьюзен уговорила Чарльза взять отпуск и провести его в одиночестве, чтобы все окончательно взвесить наедине с собой, когда он объявил тебе о разрыве. В конце концов, Бинки получила свой трофей, но все равно никогда не простит Сьюзен.
Эмили кивнула.
— Зато она вроде бы неплохо относится к Ди. Так вот, Бинки пригласила на вечеринку Алекса Райта, чтобы их познакомить, но Ди опоздала, и у него состоялся долгий разговор со Сьюзен. Насколько я понимаю, он увлекся ею всерьез. Только это совершенно не входило в планы Бинки.
— Что ты имеешь в виду?
— А вот что: если Алекс позвонит Сьюзен, если между ними завяжутся отношения, она должна знать, что Бинки из кожи вылезет, лишь бы эти отношения разрушить. Она обожает манипулировать людьми, натравливать их друг на друга. Первостатейная интриганка.
— Ты хочешь сказать, что она может стравить Сьюзен и Ди?
— Вот именно. Должно быть, Алекс Райт весьма откровенно выразил свое восхищение твоей младшей дочерью: я никогда не видела Бинки в такой ярости. Она просто тряслась от злости, поверь мне. Я, конечно, мало знаю Алекса Райта. Насколько мне известно, он избегает светских удовольствий, но я точно знаю, что Семейный фонд Райтов, которым он управляет, принес бесконечно много добра людям. Некоторые, унаследовав семейное состояние, превращаются в никчемных плейбоев, но Алекс — человек серьезный, он понимает, что важно по-настоящему. По правде говоря, он именно такой человек, которого я была бы рада видеть рядом со Сьюзен… раз уж не удалось выдать ее замуж за Бобби.
Бобби был старшим сыном Нэн. Со Сьюзен он дружил с детства, но между ними так и не возникло
