В голосе Воорта спокойствие, которого он не чувствует.
— Пожалуйста, скажи мне номер твоего рейса.
Молчание. Он представляет, как ее самолет касается земли. Видит Леона Бока в аэропорту. Вспоминает слова Антонии Нидаль: «Там, где появляется Бок, кто-нибудь обязательно умирает». Дорога до аэропорта Кеннеди с Манхэттена занимает тридцать минут… или Камилла прибывает в другой аэропорт?
Она еще на линии?
— Во сколько у тебя посадка, Камилла?
Воорт слышит ее дыхание. Она еще здесь. Благодарение Богу.
— В девять тридцать, — огрызается она. Еще три с половиной часа.
— Какой аэропорт?
— Кеннеди.
— По-прежнему «Америкэн эрлайнз»?
Она отключает телефон. Это ее способ сказать «Пошел ты. Сам узнавай, скотина».
Впереди табличка с надписью «ИСТ-САЙДСКИЙ ПРИЧАЛ».
«У меня еще есть время обыскать яхту Стоуна».
«Сосредоточься», — приказывает себе Воорт. В тумане «вольво» вплывает на стоянку. У него ощущение, что запущен обратный отсчет. Время дробится на задержки и вопросы. Оно и ускоряется, и замедляется одновременно.
Да будет ли вообще на яхте что-нибудь предосудительное?
На часах 6.00 утра. Золотой берег Манхэттена, где, если верить местным жителям, за деньги можно купить все. Охранница у ворот начинает нервничать при виде ордера, предъявленного Фрэнком Хеффнером, но полиции она боится меньше, чем гнева нанимателя и проблем с муниципалитетом. Это миниатюрная блондинка лет двадцати. Форма ей велика. Воорт замечает зажатый в руке учебник по статистике. Видимо, ночная работа — подспорье при учебе в колледже.
— Хозяева всех плавсредств обязаны оставлять ключи в конторе, но я не знаю, что делать, — говорит она. — Если возникает проблема, я должна звонить в полицию, но вы и есть полицейский!
— Впустите меня, — приказывает Воорт, игнорируя вопрос. Если она решит сначала позвонить Стоуну, Воорту, наверное, придется ждать.
В гавани пахнет дизельным топливом и солью, а еще со старого Фултонского рынка доносится запах рыбы. Где-то в тумане слышны звон и гудки, словно какие-то механические животные перекликаются на незнакомом языке.
Воорт идет за охранницей по плавучему доку.
— Мистер Стоун уволит меня, — говорит она через плечо.
— Я скажу, что вы пытались остановить меня. Устроили драку. Пожалуюсь на вас. А сейчас пустите меня на яхту.
Скрипит резина. Амортизаторы трутся о причал. Воорт слышит тихую, приглушенную музыку: Коулман Хокинс играет на саксофоне «Санктисити». Где-то на причале ждет рассвета любитель джаза.
«Кандейс» стоит в конце причала, ослепительно белый фибергласовый корпус словно покрыт испариной, название блестит золотом. Воорт узнает стремительные линии с кассеты Куинонса и фотографии в кабинете Стоуна.
«Хоть бы нашлись повреждения», — надеется он, пока охранница поднимается на корму со связкой ключей. Первый не подходит. Яхта модели «Орсон-57» с вытянутым открытым мостиком. Раздвижная стеклянная дверь салона запотела. Оттуда, где стоит Воорт, незаметно, чтобы яхта пострадала от столкновения, так что, возможно, ремонтные работы, упомянутые в бумагах Макгриви, были ложной уликой. Но Воорт еще не ви-
*** пропуск текста в бумажном варианте
— Давно вы работаете здесь? — спрашивает он.
— Шесть месяцев. Я попробую другой ключ.
— Яхта все время стояла здесь по ночам?
— Кроме того раза, когда ее чинили.
Воорт скрывает возбуждение.
— Когда это было?
Девушка открывает задний салон и отступает в сторону.
— Дайте подумать. Босс сказал, что пару недель посетители смогут пользоваться местом мистера Стоуна у причала, потому что «Кандейс» здесь не будет, а он сам на следующий день собирался в отпуск. Значит, была середина августа, девятнадцатое или двадцатое.
На следующий день после того, как Макгриви начали тратить деньги.
— А что там было? Авария? — небрежно спрашивает Воорт.
— Суда все время чинят, — отвечает она. Воорт идет мимо нее по палубе. Осматривает борта. Никаких повреждений не видно, но все могли давно отремонтировать.
— Вы знаете, где яхту чинили?
— Нет.
— На пристани ведется учет, когда яхты приходят и уходят?
— Нет.
Обладают ли предметы индивидуальностью? Впитывают ли они страсти людей, которым служат? Воорт провел много часов в машинах, домах, самолетах подозреваемых. Он проверял счета и электронную почту, заглядывал в бойлеры, под раковины и в темные, сырые погреба. Еще когда Конраду было пять лет, у них с папой была игра «Найди улику». Они приходили в гости к дяде, и папа говорил: «В этой комнате есть пятно кетчупа. Найди». Или: «На кухне есть кое-что, чему там не место». Или, когда Конрад стал старше: «Все ли тут в порядке? Ответишь правильно — получишь пиццу. Неправильно — покупаешь мне колу».
— Никогда не видела, как полиция проводит обыск. — Девушке по-настоящему любопытно.
— И сейчас не увидите.
Спускаясь в салон, Воорт чувствует, как покачнулась палуба, словно изменилась сила тяжести. Иллюминатор на миг погрузился в воду. Где-то на реке прошло что-то тяжелое и опасное.
Воорт осматривает каюту капитана, шикарный салон, кокпит, заглядывает под штурвал.
На первый взгляд — ничего. А он что ожидал?
Палубы тиковые, мебель из вишневого дерева. На открытом мостике есть небольшой бар, шезлонг и обеденный уголок. По тиковой лестнице он спускается из верхнего салона в каюты. Все сверкает чистотой.
Ничего. Воорту хочется кричать от разочарования.
Камилла уже скоро будет над Восточным побережьем США.
Почему же яхту чинили?
Перед мысленным взором картина: ночь, туман — как сегодня, — и Стоун на яхте занимается чем-то секретным. Смутные очертания буксира. Треск фибергласа. Братья Макгриви в ужасе выскакивают на палубу и видят кого-то или что-то, что видеть не следовало.
Антония Нидаль сказала: «Во время особых вечеринок Стоун распускает команду по домам».
Но если проблема в том, что Макгриви что-то увидели на яхте, зачем Стоуну ныряльщики?
Воорт переходит ко второму этапу обыска — проверке ящиков. На воображаемой картинке ночь. Буксир задевает «Кандейс», и что-то падает за борт. Что-то небольшое, но достаточно крупное, чтобы можно было найти при помощи гидролокатора бокового обзора. При этом настолько маленькое, что профессионалам потребовалось на поиски две недели. Но с какой вообще стати нечто такого размера не было закреплено и свалилось за борт?
Может быть, кто-то держал эту штуку в руках, показывая кому-то другому.
Целился?
«Я устал. Стоун не занимается ракетами. Он, по данным всех источников, занимается деньгами».
В ящиках тоже ничего интересного. Нет ни гарантий на новое оборудование, ни счетов за ремонт, ни даже дневников с признанием в организации шести убийств. Ха-ха!
«А охранница, возможно, как раз звонит Стоуну».
Воорт возвращается на корму и смотрит на реку, словно надеясь разглядеть в тумане что-то, что может подстегнуть воображение. Меняет воображаемый сценарий. Теперь все происходит по-другому.
Туман. Треск корпусов и вполне понятные препирательства. Начинается драка. Мужчины орут друг на друга. Кто-то вытаскивает пистолет. Стоун платит Макгриви за молчание.
«Что же тогда упало в воду? Приятель Грега говорил, что найти при помощи локатора тело практически невозможно.
Попробуй еще раз. Еще раз. Еще раз. Еще раз. Может быть, Макгриви работали со Стоуном. Может быть, что-то упало с буксира, а не с яхты. Может быть, Макгриви тащили „Кандейс“ куда-нибудь на ремонт.
Это уже смешно. Может быть, — мелькает мысль, — и не было никакого столкновения! Может, все совсем просто. Как говорила охранница, яхты надо периодически ремонтировать.
Сегодня же позвонить в мастерские. Узнать, где велись работы».
Воорт выходит из транса. Туман окутывает его. Руки на поручнях мокрые. Лоб блестит, от влажной одежды исходит кисло-сладкий запах шерсти. Семь утра. Он провел здесь почти час.
Охранница все еще мнется на палубе. Довольно милая девушка, но, похоже, в случае опасности толку от нее никакого.
— Я дозвонилась до Стоуна. Он сердится, что я пустила вас, не предупредив его. Хочет уволить меня.
Воорту ее жаль.
— Послушайте, у моих друзей юридическая фирма, где нужны ночные клерки. Если хотите, я могу попробовать помочь вам с работой. Или вам нравится сторожить?
— Шутите? Здесь жутко одиноко и очень страшно. Мне просто нужна ночная работа. Днем я учусь в Нью-Йоркском университете.
«По крайней мере я могу помочь одной из жертв Стоуна».
Они вместе бредут в контору. На паре яхт видны огни. Воорт слышит утреннюю радиопередачу. С реки доносится шум больших двигателей, может, это буксир Воортов тащит баржу. Как Макгриви в ту ночь, когда сделали или увидели нечто, стоившее им жизни.
