— Паромом? — уточнил Гуннар.
— Ни в коем случае! — возразил Юри. — У них наверняка свои люди на паромных линиях. Если они засекут отгрузку и устроят диверсию на судне с товаром — преступниками перед всем миром будет мы, а не они. К тому же мы не можем прикрываться пассажирами.
— Тем более, что это Лебедева не остановит, — заметил Гуннар.
— Грузовым судном и с охраной, — сказал Юри. — Только так. Трейлеры отпадают, это ещё опасней. Самолётами тоже опасно, да и такую партию мы самолётами не вывезем.
— А сколько там? — уточнил Гуннар.
— На нашем складе — четыреста единиц стрелкового оружия, — ответил Юри. — Пятьдесят противопехотных мин, пять ПЗРК. Патроны, гранаты, боеприпасы для миномётов. Противотанковые ракеты… Да, и ещё восемь единиц с особыми условиями хранения. Экспериментальные разработки из Палдиски. Три торпеды с технической документацией. Остальные пять мест — узлы двигательной установки подводной лодки.
— Богатый улов, — сказал Гуннар. — Недаром русские несколько месяцев собирали данные по этой партии.
— Это ещё не всё, — заметил Юри. — Часть груза осталась у холдинга. Но за нашу часть Лебедев будет землю грызть. Он так просто от нас не отвяжется. И до тех пор, пока мы не отправим оружие по назначению, наши партнёры не смогут убедить своё руководство оказать нам более масштабную помощь и вышвырнуть из Эстонии лебедевых вместе со всей их кровавой командой.
— Надо ли было связываться с этим оружием? — меланхолично произнёс Вальтер. — Впрочем, это вопрос уже философский… Хорошо, будем затягивать переговоры. До отгрузки. Юри, обеспечь, пожалуйста, видеосъёмку погрузки. Для некоторых скептиков.
— Сделаем, — сказал Юри. — Отчёт будет самый полный и подробный. И ещё… Вальтер, попробуй не встречаться с Лебедевым лично. Для начала пусть поработает кто-нибудь из твоих референтов. Конечно, Лебедев прекрасно знает всех нас в лицо. И будет настаивать на встрече с тобой. Но несколько дней, полагаю, нам удастся выиграть. Сейчас это большой выигрыш.
— Хорошо, — сказал Вальтер. — Такого человека я найду. Ну что, господа, попробуем заговорить зубы зверю? Получится?
— Дай-то Бог! — ответил Гуннар.
22 сентября, 1994, четверг, 14.25, Клоогаранна
«Ну вот, хоть кто-то приехал» подумала Зинаида Васильевна, выглянув в окно.
Серый «Фольксваген Гольф» остановился у калитки.
Илья, зять Зинаиды Васильевны, вышел из машины и, увидев отдёрнутую занавеску, помахал рукой.
— Здравствуйте, бабушка с дедушкой! Мы приехали!
«Вижу» прошептала Зинаида Васильевна и отошла от окна.
Катя, обогнав мужа, первая подбежала к дому и, открыв дверь, кинулась к Зинаиде Васильевне:
— Мам, ну так нехорошо поступать! Месяц почти вас не видели, а вы и не встречаете. Заперлись в доме. Прямо крепость тут у вас.
Зинаида Васильевна отвернулась, закрыв ладонью глаза.
— Да кому встречать-то?
Катя встревожено поглядела по сторонам:
— Мам, что тут у вас? На тебе прямо лица нет. С Андрюшей что?
— С Андрюшей?
Зинаида Васильевна покачала головой.
— С ним-то хорошо всё. Пообедал. Спит теперь…
Хлопнула дверь. Илья зашёл в дом и бросил на пол свёрток из туго скрученных полиэтиленовых мешков.
— Здорово всем! И вам, Зинаида Васильевна, в особенности.
— Здравствуйте, Илюша…
Голос у Зинаиды Васильевны неожиданно осип, словно от внезапной простуды.
— Чего это? — удивлённо произнёс Илья. — Что за дела творятся? С пацаном чего?
— В порядке пацан! — накинулась на него Катя (правда,
4. иге отгружены для Джекпот 31.08.-, ревозки.
понизив голос до звенящего и оттого ещё более грозного шёпота). — Чего разорался?! Спит, не буди.
— Я это… Мы пока яблоки пособираем? — спросил Илья, растерянно оглядывая женщин. — Мы может… Да чего тут?
— Иди, иди, — Катя за руку потащила его к выходу, на ходу прихватив свёрток. — Не маячь…
Зинаида Васильевна присела на стул у окна и платком промакнула слёзы.
— Ни к чему пока, — сказала она сама себе. — Ни к чему пока плакать…
Из коридора долетали обрывки спора между Катей и её супругом:
«Да хватит тут скрытничать!..»
«Ты за яблоками приехал? Вот и иди собирать! Мы сами разберёмся…»
«Чего скрытничать-то?»
«Да тебе и так наплевать на мою семью! Только свои интересы…»
«Кать, вот только без истерик. Я тебя прошу…»
«Иди, ради бога, не мешай. Потом позову, если надо будет».
«А сейчас, значит…»
«Илюша, выйди! Я прошу!»
Зять, недовольно пробурчав что-то, вышел.
Катя зашла в кухню и села рядом с матерью.
— Мам, ну что там? Скажи же наконец.
Зинаида Васильевна повернулась к дочери и взяла её за руку.
— Кать, дед-то наш совсем рехнулся на старости лет…
— Дед? — переспросила Катя. — С отцом что-то?
— Собрался, — и Зинаида Петровна снова всхлипнула, вчера вечером… Представляешь, Катьк? На ночь глядя! Говорит: «Ехать надо!» Куда ехать-то? На пенсии уже, сидел бы тихо… Так ведь сорвался. Штаны свои с рубахами побросал в чемодан — и побежал. Деньги вон у меня из кошелька выгреб… Я вот только утром обнаружила. Рехнулся ведь! Рехнулся!
И Зинаида Васильевна, забыв о спящем внуке, стукнула по столу пальцем:
— Полвека ведь прожили! И чего он мне тут представления устраивает? Бегает как мальчишка какой… Ведь что делается?
Катя от такого потрясения молчала минуты две.
Потом спросила:
— А ты думаешь — куда он? Может…
И, собравшись с духом, закончила:
— …Может, бабу себе нашёл? Знаешь, бывает ведь.
— Да где бывает! — прикрикнула на неё Зинаида Петровна. — Хватит тебе на отца такое говорить! И молодой от меня не бегал, а теперь и подавно не стал бы!
— Седина в бороду… — предположила Катя, но без особой убеждённости.
— Дружки у него, — и Зинаида Васильевна повертела пальцем у виска. — Я тебе одно скажу, Катьк. Лучше б он бабу какую завёл, чем таких дружков.
— Да ладно тебе! — Катя недоверчиво усмехнулась. — Придумаешь тоже. Какие там дружки? Рыбаки-пенсионеры?
— Пен-си-он-еры, — передразнила её Зинаида Васильевна. — Ты слушай, что мать говорит. Я то его гоп-компанию получше тебя знаю. Видала их… на машинах всяких приезжали. Прямо лакированных. И этот… Симаков, чёрт непутёвый. Тоже всё о чём-то с ним шушукались. Вот и дошушукались! Дела, говорил, делаю. Детям наследство будет… Деловой, тоже мне! Куда он теперь сбежал? От них ведь прячется, не иначе. Вот дед делов понаделал, разгребай теперь.
— У него же денег никогда не было, — удивлённо произнесла Катя. — Нам сроду рубля лишнего не давал. Не говоря уж о кроне.
— А мне давал?! — возмущённо крикнула Зинаида Васильевна. — Тоже прятал ведь. А теперь сам вон…
— Баба! — раздался из спальни голос Андрюши. — А что, мама приехала? Да?
— Ну вот, — вздохнула Нина. — Разбудили мы его с тобой, мать.
Зинаида Васильевна встала и, шаркая по полу старыми вязаными тапочками, пошла в спальню.
23 сентября, 1994, пятница, 08.57, Таллинн, пассажирский терминал
— Не подводит. Точно по расписанию.
Он поправил камеру и настроил изображение для дистанционной видеосъёмки.
Потом включил портативную рацию.
— Объект вижу. Приближается. Входит в акваторию порта.
Он немного приблизил изображение.
— Через несколько минут будет швартоваться…
— Есть сообщение с борта, — отозвалась рация. — К закладке готовы. Держи нос в кадре.
— Понял.
Он немного подвинул камеру.
Паром сбавлял ход и белые буруны у носа судна, так хорошо заметные на серо-стальной воде, стали заметно меньше.
Брызги сыпались на влажно блестевший корпус судна и в кадре прыгали блики даже от слабого, туманного утреннего света.
— Чуть ниже яркость, контраст выше, — шептал он сам себе, пытаясь удержать чёткое изображение в кадре.
И невольно замер на мгновение, чёрной рамкой видоискателя поймав надпись
BALTIA
на борту судна.
— «Балтия», — произнёс он.
Словно первое слово в грозном колдовском заклинании.
— Ну, давай… Заходи.
Надвинул капюшон, защищаясь от задувающего с моря ветра.
Глянул мельком на часы.
— Заходи, «Балтия».
23 сентября, 1994, пятница, 12.20, Таллинн
— Слишком много следов оставляем…
Михайлов прочертил на бумаге линию.
— Вот так вот мы теперь видны. Не тропинка даже…
И он прочертил вторую линию параллельно первой.
— …Вот такая дорожка к нам тянется.
— Тоже мне, Малевич! — Лебедев отмахнулся и демонстративно отвернулся от стола. — Даже обсуждать не хочу. Следы мы убираем, чтоб ты знал! Так что…
