Дописав номер, она провела пальцем по цифрам: чернила уже высохли. Стоило ей отпустить руку дочери, как та сразу же засунула большой палец в рот. Девочка его не сосала, только держала во рту. Мать покачала головой, но ничего не сказала.
– Мама! – заныл ребенок в коляске. – Мама!
Сыну было около года. Не стоило позволять ему ходить, но мальчик ненавидел сидеть в коляске. Ему постоянно нужно было быть в движении. Вот и теперь он изо всех сил вертелся в коляске, пытаясь сбросить сдерживающие его ремни. Коляска зашаталась. Девочка стояла рядом, держа палец во рту. Женщина попыталась успокоить мальчика, поправляя ремни, но ребенок все вырывался. Женщина бросила попытки и двинулась вперед, на ходу наклоняя коляску из стороны в сторону, чтобы вернуть ребенка в сидячее положение.
Слишком теплые сапоги были велики девочке. Она шаркала пятками по асфальту. Мама забыла застегнуть молнию на комбинезоне, и стала видна ключица с тонкой синей сеточкой вен, на одной из которых бился пульс.
– Иди как следует! – сказала мать. – Поднимай ноги при ходьбе!
«Один круг, – пробормотала она себе под нос. – Только один круг».
Если бы только на площади не было столько народа… Палатка с леденцами стояла слишком далеко. Киоск с вафлями был уже закрыт. Но на невысоком подиуме, метрах в десяти от них, в кресле сидел мужчина с накладной бородой в красном колпаке. Рядом с ним стоял набивной олень с черными стеклянными глазами. На спине оленя стояла корзина с сосисками. Рядом на табличке значилось, что одна сосиска стоит 20 крон и что дети могут рассказать Деду Морозу, что они хотят получить в подарок на Рождество.
Со смешанным чувством облегчения женщина остановилась. Дочка в Деда Мороза не верила. Сын не знал, что это такое и каких чудес от него можно ждать. Но это была не самая худшая альтернатива. Женщина нащупала в сумке таблетки от головной боли и проглотила одну всухую. Естественно, та застряла в горле. Морщась от горечи, женщина прижала кулак к груди и зажмурилась.
И вот они стоят в очереди. Женщина пытается отвлечь сына печеньем, найденным на дне сумки. Но ребенка не обмануть. Он выхватывает кекс, царапая ее острыми ногтями, и бросает в мужчину впереди них. И пока женщина стряхивает крошки с пальто незнакомца и просит прощения, дочь исчезает. Мать оборачивается. Смотрит по сторонам. Кричит. Сначала тихо, потом громче. В третий раз – во все горло.
«Где она? – думает она. – Далеко она уйти не могла». Дочь только что была здесь. Пару секунд назад. Не больше минуты.
Сначала она злится. Рычит на сына: «Сиди тихо». Сумка сползает с плеча. Женщина поправляет ее. У нее нет сил. Она шепчет: «Почему?» Сперва растроенно: «Почему, почему, почему? Почему жизнь так несправедлива? Что мне теперь делать?» Она просит мужчину последить за коляской. Сын круглыми глазами таращится на незнакомого мужчину. Женщина протискивается через толпу, выкрикивая имя. Подпрыгивает, чтобы лучше видеть.
Куда она могла пойти? Женщина делает несколько шагов в одну сторону, потом в другую, но дочери не видно. Надо возвращаться к сыну. И по дороге назад она начинает испытывать страх. Страх затмевает все остальное – злость, усталость, грусть… Страх окружает ее, отравляет своим ядовитым запахом.
Где девочка? Где ее дочь? Куда она могла подеваться? Почему она не может ее найти? И тогда женщина достает телефон, чтобы услышать звонок, когда кто-то найдет девочку и увидит номер на руке. Но экран темный. Телефон разрядился. Полностью.
Она нажимает на кнопки, трясет телефон, снова нажимает, но все бесполезно. Дочка исчезла, а телефон не работает. Страх сменяется ужасом, который вцепляется в затылок когтями и зубами.
«Моя дочь пропала, – думает она. – Потерялась в толпе гуляющих».
Сын снова начинает вертеться в коляске, но не так яростно, как раньше. Страх матери передался и ему. Облака на небе устали сдерживать дождь. Люди бегут в поисках защиты от дождя, прячутся у сцены, под козырьками киосков. Мать остается на месте. Сквозь пелену дождя высматривает дочку, но ее нигде нет. Она пропала.
Мать пропавшей девочки зовут Петра. Одета она в джинсы и пуховик. Волосы крашеные. Она в декретном отпуске. Она не мать-одиночка, но отец детей бросил ее и уехал, не оставив адреса. Уехал четыре месяца назад и с тех пор не подходит к телефону. Когда она звонит, отвечают или родители, или друзья, или братья. Все они говорят одно и то же. Ему нужен покой, чтобы подумать. Он с нею свяжется. На самом деле они не хотят, чтобы она звонила. Не хотят иметь с ней ничего общего. С ней и с ее детьми. Ей одной приходится платить за квартиру. Петра ненавидит его, ненавидит его родителей, никчемных друзей, родственников. Ему звонить нельзя. Да и если можно было бы, телефон все равно не работает.
Где девчонка? Как она могла так быстро исчезнуть?
Петра не знает, что делать. Куда идти? К кому обратиться? Ей нужна помощь. Может, надо сохранять спокойствие? Или, наоборот, плакать и кричать, чтобы люди поняли, что все серьезно?
Прежде чем она успела принять решение, кто-то положил ей руку на плечо. Видимо, по ней было заметно, что что-то случилось, поскольку мужчина, стоявший перед ней в очереди, предложил свою помощь в поисках. Он посоветовал попросить Деда Мороза о помощи.
– Объясните ему, что произошло, – сказал мужчина. – Все будет хорошо, – добавил он, видя ее волнение. – Не переживайте. Она скоро найдется.
Но не переживать было невозможно. В голову лезли ужасные мысли. Они мешали ей спокойно объяснить мужчине с накладной бородой, что произошло. Мысли натыкались друг на друга. Перед глазами всплывали страшные картины. Ее дочка совсем маленькая. Ей только четыре года. Она все еще писается в кроватку и сосет большой палец. «Есть ли поблизости вода?» – судорожно подумала Петра, пока Дед Мороз, которого на самом деле звали Магнус, позвонил кому-то и попросил передать сообщение по громкой связи.
– Мою дочь зовут Эмма, – сказала мать.
– Эмма, – проскрипели колонки, – твоя мама ждет тебя у Деда Мороза.
– Она не умеет плавать, – прошептала Петра.
Озеро, канал, река, ручей? Ребенок может утонуть даже в луже. Но они в центре города. Где тут вода? Фонтан осушили на зиму. До гавани слишком далеко. Час пешком. Одна она не дойдет. В этом нет никаких сомнений. А если и дойдет, кто-то точно ее остановит. Но картины не уходили. Существовал миллион вариантов несчастных случаев. Она может упасть. Эмма такая неуклюжая… Упасть с большой высоты. С дерева, с качелей, со стены, с горки, с камня. Она может провалиться в канализационный люк, где ее крики никто не услышит. Она будет лежать там, в душной темноте, с переломанными ногами, и звать на помощь. Смерть будет долгой и мучительной. Из теплого живого ребенка она превратится в гнилой труп. А Петра даже не узнает, где ее тело…
Дождь прекратился. Люди начали возвращаться на площадь. Прозвучало новое сообщение по громкой связи: «Четырехлетнюю Эмму ищет мама. Светлые волосы. Одета в голубой комбинезон. Мама ждет ее у главной сцены».
Мужчина, вызвавшийся помочь, вернулся. Выглядел он расстроенно. Он сказал, что дети устали и проголодались и ему, конечно, жаль, но им надо ехать домой.
– Все будет хорошо, – заверил он и ушел.
Мысли продолжали метаться в голове у Петры.
Площадь теперь казалась маленькой. Люди, палатки, что тут интересного? Когда совсем рядом есть город с парковками, улицами, автомобилями, плохо освещенными улицами… Может, Эмма пошла туда? В толпе могут и не заметить, что ребенок идет один. Никто не обратил бы на нее внимание. Сейчас рано темнеет. Ее могла задавить машина. Светоотражатель в форме кролика лежит в кармане комбинезона. Эмме не придет в голову вытащить его, чтобы ее лучше видно было в темноте. Она слишком мала. Она даже не научилась смотреть по сторонам, когда надо переходить дорогу. Эмма не знает, как вернуться домой. Она не умеет оценивать расстояния. Ей надо говорить, когда повернуть, иначе она продолжает идти прямо. Дорогу назад на площадь она тоже не найдет. Ей только четыре года.
Дед Мороз перестал спрашивать про подарки, отдал свой стул Петре и снял бороду и колпак. Очереди рассосались. Стемнело, зажглись фонари. Перед киоском Красного Креста горели свечи. Петра с Магнусом ждали полицию. Двое взрослых оставили палатки, чтобы помочь с поисками. Магнус, волнуясь, ходил взад-вперед. Сын Петры заснул в коляске, а сама она сидела на стуле, словно в трансе.
Они не говорят о том, что может случиться с ребенком, который оказался один в городе. Это и не нужно. Мысли живут собственной жизнью. И несмотря на то что статистика и опыт говорили о том, что Эмма скоро найдется, Петра не могла в это поверить. Она продолжала сидеть на месте.
