— Не просто гипотеза. Думаю, что пара случаев может быть связана с ним напрямую.
— А может, и нет… — Шольц не скрывал своих сомнений. — Их ничто не связывает, кроме того, что они произошли во время карнавала.
— Так что за случаи? — заинтересовался Фабель.
— В две тысячи третьем году нашли мертвой девушку по имени Анн-Мари Кюпперс. Ее забили до смерти. Убийца, впав в нечеловеческую ярость, еще и голову ей отрезал.
— Но по крайней мере ее не душили, — возразил Шольц. — Да и ничего из тела вроде не вырезали. Даже нижнее белье было на месте и вообще не тронуто.
— Вы сказали, что была связь с карнавалом, — сказал Фабель. — Ее убили в «бабий» четверг?
— Нет… — ответила Тансу. — На следующий день. Я дам вам копию двух отчетов.
— А что со вторым?
— Нападение было совершено именно в «бабий» четверг. В тысяча девятьсот девяносто девятом году. Молодую студентку Веру Райнарц, изучавшую медицину, избили, изнасиловали и пытались задушить — внимание! — мужским галстуком.
— Она выжила?
— Да. А самым жутким было то, что нападавший оказался клоуном. Я имею в виду — он был одет в карнавальный костюм клоуна.
Фабель задумчиво потер подбородок.
— Найти здесь связь очень заманчиво. Но вы говорите, что девушку изнасиловали, а наш убийца не вступает в половой контакт. Тогда нашли семя?
— Да. Но самым решающим для меня моментом является даже не попытка задушить с помощью мужского галстука. На ее теле было полно следов от укусов!
— Интересно, — оживился Фабель. — Вы, конечно, связывались с жертвой?
— Увы, — вздохнула Тансу. — Здесь снова тупик. Вера Райнарц бросила Кёльнский университет и примерно через год после нападения вообще исчезла из поля зрения.
— Но у нас наверняка должен быть ее новый адрес, — удивился Фабель. — Она же обязана зарегистрироваться в полиции, если переехала в другой город.
— Никаких следов женщины с таким именем. Но я продолжаю поиски.
— Может, она уже умерла. Разве ее не разыскивали как пропавшую без вести? — спросил Фабель.
Крис тем временем сварил всем кофе и передал Фабелю кружку с изображением клоуна и надписью «Кölle Alaaf!». Фабель знал: по-кёльнски это означало «Да здравствует Кёльн!».
— Она не умерла, — пояснил Крис. — Она изредка пишет родителям, чтобы сообщить, что жива и здорова, но живет, по ее собственному выражению, «совершенно иной жизнью». На письмах нет обратного адреса, но почтовые штемпели кёльнские. Родители живут около Франкфурта, и она сама родом оттуда.
— Хорошо, — подытожил Фабель. — Думаю, что в версии Тансу, предполагающей связь с одним или даже двумя делами, что-то есть. Давайте сосредоточимся на розыске Веры Райнарц.
— А что еще вы сделали перед отъездом? — поинтересовался Шольц.
— Я составил психологические портреты.
— Если вы имеете в виду убийцу, то, естественно, мы это тоже проделали, — помрачнел Шольц.
— Нет, речь идет не об убийце. Я попросил составить социально-психологические портреты жертв. Насколько я понимаю, вы проверили, что у них может быть общего.
— Да. Насколько нам удалось выяснить, их пути никогда не пересекались. Если, конечно, у вас нет другой информации.
Фабель обезоруживающе улыбнулся:
— Послушайте… Я сделал это вовсе не потому, что видел какие-то ваши недоработки. Просто вы обратились ко мне за помощью, а свою домашнюю работу я привык выполнять самостоятельно. И мой подход может отличаться от вашего.
— Справедливо, — согласно кивнул Шольц.
— Я знаю, что вы проделали аналогичную работу, — продолжил Фабель, — но все равно заказал психогеографический анализ.
— Да… мы тоже сделали его. Но поскольку убийств было всего два, наши аналитики сказали, что этого мало для выявления модели поведения. Однако они считают, что сфера его действий ограничивается районом Альтштадта.
— А вы обратили внимание на то, что поблизости были церкви? — спросил Фабель.
— Да, мы заметили это, однако не сочли достаточно важным. В Кёльне очень много церквей. Если бы здесь было что-то связано с религией, то тогда скорее фигурировал бы Кёльнский собор. Именно он является сердцем города, и к нему сходятся все улицы. Вы считаете, что здесь как-то замешан религиозный мотив?
— Возможно. Хотя и маловероятно. Церкви могут иметь значение скорее как здания, а не храмы Божьи. Тем более что их, по вашим же собственным словам, в Кёльне хватает. — Фабель улыбнулся. — Как насчет того, чтобы сегодня стать моими экскурсоводами по городу?
Прошла неделя. Ничего. Мария слушала радио, смотрела новости по телевизору, каждый день читала газету «Кёльнер штадтанцайгер». Она, вероятно, лишила жизни другого человека или как минимум серьезно его ранила. Тем не менее нигде не было никаких сообщений о трупе неизвестного или изрешеченном пулями «БМВ», обнаруженном на обочине. Украинец буквально растворился в воздухе. Однако в газете была маленькая заметка об убийстве в ресторане «Биарриц». Она заставила Славко Дмитрука поверить себе, заверяла в том, что сможет его защитить. А вместо этого его изрубили на куски, и все потому, что она заставила его говорить.
От тела убитого ею Виктора уже наверняка избавились его сообщники, или, если ему все-таки удалось выжить, он залечивает где-нибудь свои раны. В обоих случаях его команда наверняка станет ее искать. Во всяком случае, надо просто держаться подальше от бара и квартиры Виктора. И если у них действительно не было никаких наводок на то, где ее найти и кто она такая, то еще не поздно убраться из города и вернуться в Гамбург, к своей работе и самой себе.
Но поездка сюда не была напрасной. Став на время кем-то другим, Марии удалось преодолеть отвращение к себе, испытываемое ею долгие месяцы, и избавиться от фобий и неврозов, наслаивавшихся друг на друга и грозивших свести ее в могилу. Вокруг кипела подготовка к предстоящему карнавальному шествию. И только теперь она начинала понимать, почему жители города с таким нетерпением ждали этих нескольких дней всеобщего разгула. Город превращался в нечто иное, и люди тоже становились другими. А когда все заканчивалось, они снова возвращались к своей обычной жизни, но при этом навсегда сохраняли в глубине души что-то от карнавала. Наверное, она испытывала то же самое.
Но достичь большего ей так и не удалось. И с чего она решила, что может приехать сюда и в одиночку выследить самого опасного и хитрого главаря мафиозного клана в Европе? Теперь она понимала, каким любительским и самонадеянным был ее маленький крестовый поход. Она больше не станет светиться и проведет в квартире подруги неделю или около того, а потом вернется в Гамбург. Там посетит приличный салон красоты и вернет волосам прежний цвет. А потом снова обретет личность прежней Марии, но уже без неврозов. И никто в Гамбурге не узнает, что она приезжала сюда.
Марии надо было разобраться с машиной. Ее вторая гостиница находилась рядом с набережной Конрада Аденауэра, а «ситроен» она оставила за углом рядом с первой. Она отгонит машину туда, где ее купила, и продаст за часть заплаченной ею суммы. Эта временная аренда машины обойдется ей дорого.
Мария сначала хотела одеться в купленную здесь мешковину, но, посмотревшись в зеркало, передумала и надела стильный костюмчик, прихваченный с собой. Она сама удивилась, как он ей шел с черными волосами. Она подкрасилась и снова взглянула на себя в зеркало. Почти как та, прежняя Мария. Она решила сначала позавтракать и только потом заниматься машиной.
Мария вышла из гостиницы, и в ее походке чувствовалась вновь обретенная уверенность и решимость. Через два квартала она почувствовала, что за ней кто-то идет. Неожиданно этот человек подался вперед и как тисками схватил ее за плечо. Ей в пояс уперся ствол пистолета.
— Делайте то, что я велю! — Мария узнала украинский акцент, и ее охватила волна леденящего ужаса. — Сядьте в фургон впереди через заднюю дверь.
Они подошли к машине, и изнутри открылась дверь. Мужчина с пистолетом втолкнул Марию внутрь, а второй человек, находившийся в фургоне, надел ей на голову светонепроницаемый мешок.
— Здесь нашли Мелиссу Шенкер — вторую жертву. В прошлогодний «бабий» четверг, — сказал Шольц. Они стояли вчетвером в начале проулка, поеживаясь от порывов пронизывающего и сырого ветра.
Фабель бросил взгляд на улицу, ведущую неизвестно куда. Единственным ориентиром служил видневшийся над крышами домов высокий шпиль. Указывая на него, он спросил:
— А это что?
— Церковь Святой Урсулы.
— А разве не возле нее нашли первую жертву, Сабину Йордански?
— Да, здесь, только с другой стороны. Она жила в квартире на Гереонсвале. Однако, как я уже говорил, это может и ничего не значить. В Кёльне полно церквей. А рядом с нами находятся четыре из двенадцати церквей, построенных в романском стиле. Они носят имена Святой Урсулы, Святого Куниберта, Святого Гереона и Святого Андрея… К тому же… — Шольц повернулся на сто восемьдесят градусов и простер руку в театральном жесте. Фабель тоже обернулся и увидел два огромных темно-серых шпиля Кёльнского собора, зловеще нависавших над городом.
